Порабощенная

Толстые стены елизаветинского особняка помешали Диане услышать их разговор, но когда Питер Хар-двик промчался по лестнице и с грохотом захлопнул за собой входную дверь, она вышла из библиотеки, чтобы посмотреть, что происходит. Она подошла к окну холла как раз вовремя, чтобы увидеть, как унеслась прочь карета, запряженная лошадьми.

Когда Диана обернулась, на верхней площадке лестницы стоял Марк. Даже в полумраке было видно, что он в бешенстве.

— Это Питер тебя довел?

— Иди наверх! — прорычал он.

Диана внезапно перепугалась:

— Прости, что я так все запутала!..

— Иди наверх, — повторил он. По его голосу Диана поняла, что вся эта история задела его не на шутку.

Она подняла подбородок.

— Я вовсе не разбила его сердце, — заявила она. — Питер собирался жениться на мне из-за денег, и, наверное, ты это знал… Все знали, кроме меня.

Он спустился по лестнице с грацией пантеры, подкрадывающейся к добыче. У нее волосы на затылке зашевелились, и она невольно задрожала. «Беги!» — велел внутренний голос, но она будто приросла к месту, завороженная силой надвигающегося на нее мужчины.

Он решительно подхватил ее на руки и, не слушая возражений, понес наверх. Она пыталась сопротивляться, но его грубая мощь и ярость были столь велики, что ей не удалось разорвать его железной хватки. Он вошел в спальню и пинком закрыл за собой дверь.

— Маркус… Марк! — выдохнула она. — Не делай этого, пожалуйста!..

Его черные глаза недоуменно смотрели на нее.

— Ты что, меня боишься?

— Я… я боюсь твоего гнева, — прошептала она.

Он сел у огня и прижал ее к себе.

— Мой гнев не направлен против тебя. Меня бесит то, что они с тобой сделали.

Диана облегченно вздохнула и прижалась к нему.

— Разве ты сможешь кому-нибудь доверять после того, как все они тебя предали? — Он с силой сжал кулаки. — Ты даже меня боишься. Я готов их убить!

Она взяла его кулак и поднесла к лицу. Его пальцы разжались, и он нежно провел ими по ее виску и щеке. Века цивилизации все-таки кое-что изменили. Маркус убил бы их! Марк мог себя сдерживать.

— Что сказал тебе Питер?

— Что Ричард и Пруденс присваивают мои деньги. Он утверждает, что избежать их контроля я могу, лишь выйдя за него замуж. Он с ними подписал что-то вроде соглашения, чтобы поделить мое состояние. Я сказала ему, что отправлюсь к ним и предъявлю обвинение.

— Нет. Ты не должна этого делать. Я прикажу своим юристам немедленно начать расследование.

— А что сказал Питер тебе, или, вернее, что ты сказал Питеру?

— Когда он признался, что хотел жениться на тебе из-за денег, разговор продолжили мои кулаки.

— Бедный Питер!

— Тебе что, жалко эту свинью?

— Немножко. Он ведь никогда не сможет сравниться с тобой. Ты — недостижимый эталон!

— Ты преувеличиваешь, но мне приятно. — Его губы коснулись мочки ее уха. — Продолжай.

— Ты благородный и честный, и…

— Круглый болван. Пообещал, что расплачусь с его долгами. Мне придется поехать завтра в Лондон и скупить все его векселя. Я не могу ему дать деньги ему нельзя доверять. — Он крепче сжал ее в объятиях. — Поедешь со мной?

Марк знал, что просит слишком многого. Если они появятся в Лондоне вместе, она будет полностью скомпрометирована. Свет навалится на нее всем скопом и, как стая стервятников, разорвет в клочья остатки ее репутации.

— Я лучше побуду здесь, — прошептала она ему в ухо. Пока он будет в Лондоне, она навестит Куин-сквер и устроит там скандал. Не могла же она заставить Марка вести за нее все бои! По правде говоря, она даже с нетерпением ожидала стычки с Пруденс.

— Возможно, так будет лучше, — неохотно признал он. — Здесь ты в большей безопасности. Питер наверняка появится здесь не скоро, а если и приедет, я прикажу мистеру Берку не пускать его в дом.

— Я не боюсь Питера. Раз у меня есть ты, весь мир и все люди в нем могут катиться ко всем чертям!

Он снова завладел ее губами. Между поцелуями она прошептала:

— Почему бы тебе не присмотреть пару римских столовых диванов в Лондоне? Еда и любовь — замечательное сочетание.

Она была самой непредсказуемой и необычной женщиной, какую ему Только приходилось встречать, и он обожал ее всей душой. Проклятие, завтра придется ее оставить, но сегодня он восполнит упущенное.

На следующее утро, получив приглашение на Куин-сквер, Чарльз Уэнтворт слегка удивился. Пруденс Давенпорт невзлюбила его с первого взгляда и не хотела, чтобы он лечил Диану. По-видимому, Ричард Давенпорт переубедил ее. Хотя с виду сказать этого было нельзя, Давенпорт скорее всего верховодил в этом браке.

Когда Чарльз приехал, его встретил Ричард. Пруденс, тихо сидевшей в сторонке, видимо, было приказано вести себя прилично.

— Спасибо, что приехали, доктор Уэнтворт. Нам нужно как следует понять, что случилось с Дианой, и узнать, поправилась ли она.

— Ну, дело, как видите, довольно запутанное. Ваша племянница исчезла на несколько месяцев. Только ей известно, где она была, но она не хочет вспоминать об этом. Леди Диана убеждена, что она перенеслась в то время, когда Британией правили римляне. Это некая форма амнезии. В мозгу образуется провал, который заменяется правдоподобной историей.

— Правдоподобной! — Пруденс явно не могла больше держать язык за зубами.

— Правдоподобной — с точки зрения Дианы. Истина пока сокрыта от нас. Если дать ей возможность свободно говорить, мне думается, она избавится от этих наваждений, и тогда придет время правды.

— Но вы не можете этого гарантировать, доктор Уэнтворт? Возможно ли, что она так и будет жить в галлюцинациях? — тихо спросил Ричард.

— Мне жаль, что я не могу успокоить вас, но, как вы верно заметили, гарантировать тут ничего нельзя. Однако она вполне нормальна во всех остальных отношениях, и ведь у каждого из нас есть свои странности. Я могу повидать свою пациентку?

— Мне очень жаль, доктор, но она еще не вернулась из Хардвик-Холла, — ответил Ричард. — Мне лишь хотелось кое-что прояснить до ее приезда.

— Доктор Уэнтворт, я была бы вам признательна, если бы вы сохранили все это в тайне, — надменно сказала Пруденс.

— Миссис Давенпорт, уверяю вас, мне и в голову не придет обсуждать с кем-либо мою пациентку. И с вами-то я говорил об этом лишь потому, что вы ее законные опекуны.

Когда Ричард закрыл за ним входную дверь, Пруденс распахнула дверь, ведущую в столовую. Через порог переступил грузный мужчина.

— Вам все было слышно, доктор?

— Да, все, мадам. Думаю, что у вас есть все основания для беспокойства.

Когда к ним присоединился Ричард, ему польстил обожающий взгляд Пруденс. Идея посетила его внезапно, не тогда, когда Диана болтала о римлянах, а когда Ричард понял, что замуж за Питера Хардвика она не пойдет. Зачем делить ее состояние, если они могут заполучить все?

Он может заплатить врачу, чтобы тот признал ее невменяемой и засадил в сумасшедший дом. Когда объявят о ее недееспособности, управлять всеми ее делами станет он.

— Ричард, дорогой, ты гений! — объявила Пруденс, когда он поведал ей о своем плане. — Наша совесть будет абсолютно чиста, поскольку Диана и в самом деле помешалась. Ее надо поместить в надежное место с круглосуточной охраной. Для ее же собственной безопасности нельзя позволить ей куда-нибудь снова исчезнуть.

— Мы не можем пригласить врача из Бата или даже Сомерсета. Здесь у графа все схвачено.

— Не может быть, чтобы ты в своей работе не сталкивался с врачом, с которым можно договориться?

И Ричард вспомнил человека, идеально подходящего для этой цели. Неудивительно, что он так замечательно все придумал. Два года назад ему пришлось столкнуться с подобной ситуацией. Одна влиятельная семья объявила законного наследника недееспособным, а доктор Клейтон Бонор из Уилтшира подписал все необходимые документы, по которым парня засадили в психушку. Чиппенем в Уилтшире находится всего в двадцати милях, и Ричарду не составило труда уговорить почтенного доктора вернуться с ним в Бат.