Осада

Однако прошло целых три дня, прежде чем им удалось перекинуться парой слов с Руби.

— Укладчики мха! Укладчики мха, прошу внимания! — звонко закричала сидевшая в гнезде Руби. Она высиживала яйца сипух.

В Сант-Эголиусе наседки никогда не высиживали птенцов своей породы. Сипухи могли сидеть на яйцах пещерных сов или пятнистых неясытей, а короткоухие совы, вроде Руби, высиживали яйца мохноногих сычей. Казалось, начальство делало все возможное, чтобы не допустить родственных чувств между наседкой и будущими птенцами.

Сорен подозревал, что это делалось не случайно. Новорожденные птенцы не должны были видеть в своих наседках никакого сходства с утраченными родителями. Любовь в Инкубаторе была под запретом. Птенцы появлялись на свет не для того, чтобы любить, а для того, чтобы подчиняться.

— Но я только что подходила к тебе, — устало ответила сипуха-дежурная. — У тебя есть все необходимое.

— Я проголодалась! Хочется червячка, жирненького такого… Не волнуйся, я вижу тут поблизости двух свободных укладчиков, — ответила Руби, выразительно глядя на Сорена с Мартином. — Вот так удача, у одного из них и червячок есть, прямо в комке мха! А второй пока сбегает мне за крысой. Я только видела, как она шмыгнула в трещину наверху. Вон ее хвост торчит, достаньте ее поскорее!

Мартин изумленно мигнул — никакого червяка в его куске мха и в помине не было. Сорен, стоявший как раз напротив трещины, тоже не заметил в ней ничего похожего на крысиный хвост.

За все это время им с Мартином удалось перекинуться с Руби всего несколькими словами, а сегодня она впервые позвала их сама.

Раньше Руби высиживала пятнистых неясытей, но сегодня птенцы вылупились, и ее пересадили в новое гнездо. Оказавшаяся без дела и поняв, что ей не придется угождать капризной короткоухой сове, дежурная сипуха заметно повеселела. Наседок в Сант-Эголиусе кормили вдоволь. Им то и дело совали лакомые кусочки, которых остальные совы и в глаза не видели.

— Я буду говорить очень коротко, времени мало, — торопливым шепотом сказала Руби, проводив глазами отошедшую сипуху. — Слушайте! Вот они проделывают какие-то фокусы с гнездами, в которых лежат яйца сипух.

— Кто? — не понял Сорен.

Руби кивнула на двух сипух-мохоукладчиц, которые суетились в дальнем конце Инкубатора, деловито устилая гнезда кусочками мха и пучками сухой травы.

— Что это значит? — спросил Сорен. Вопросительные слова ласкали ему клюв. Он смаковал их сладкий, ни с чем не сравнимый вкус!

— Загородите меня, чтобы никто не заметил, — заерзала в гнезде Руби. Наседкам строго-настрого запрещалось вылезать наружу, поэтому маленькая короткоухая сова тихонько сдвинулась к самому краю, а потом быстро приподнялась в воздух, зависнув в нескольких дюймах над дном гнезда. Только такая непревзойденная летунья, как Руби, могла проделать этот сложный трюк, не привлекая к себе внимания!

Мартин и Сорен затаили дыхание. На травяной подстилке, среди туго сплетенных прутьев и веток лежали три белых яйца. А между ними, в гуще мха, ярко поблескивали крошечные сверкающие блестки.

— Крупинки! — прошептал Сорен.

Теперь он все понял. Шпионы в Сант-Эголиусе все-таки были. Более того, они сумели каким-то образом избежать лунного облучения. Им удалось не только найти доступ к крупинкам, но и похищать их… Но почему они прячут свою добычу среди мха? Что делают крупинки в гнездах неродившихся птенцов?

Внезапно у Сорена холодом сковало желудок.

«Они делают что-то страшное… Я уверен, я просто чувствую это! Нужно немедленно связаться с Гильфи. Енотий помет! Ну почему нас не поместили в одну камеру?»

До наступления ночи было еще очень и очень далеко. Да и до наступления сумерек, когда совам разрешалось разойтись по своим каменным мешкам, оставалось несколько часов.

— Но это еще не все, — мрачно заметила Руби. — Есть дела и пострашнее.

Сорен искренне не мог представить себе ничего страшнее того, что они только что увидели.

— Знаете старую полярную сову, которая заправляет в Яйце-хранилище? Кажется, ее зовут Тетушка Финни. — Сорен кивнул, не понимая, куда она клонит. — Вы заметили, что от нее как-то гадко пахнет?

Сорен снова кивнул.

— А ты-то откуда об этом знаешь? Она ведь появляется в Инкубаторе не часто!

— Чаще, чем хотелось бы. Она поедает яйца!

— Ч-что? — хором переспросили Сорен с Мартином.

— Что слышали. Я думаю, отсюда их проще воровать, чем из Яйцехранилища. Никто ничего не замечает, потому что Тетушка Финни пожирает яйца до того, как на гнездо посадят новую наседку. Но и это еще не все. Она ест и птенцов — тех, что вылупились не совсем здоровыми.

Сорена с Мартином замутило от отвращения. Желудки у них судорожно сжались, и оба почувствовали, что вот-вот отрыгнут.

ГЛАВА XII

Картина мира в изложении Отулиссы

В инвентарной комнате Отулисса пересчитывала кусочки костей, зубов и перьев, пушинки шерсти и крупинки, добытые из совиных погадок, и размещала их на отдельных подносах. В компании Копуши и нескольких других сов она работала здесь уже несколько дней. Когда подносы наполнялись, их относили в Библиотеку. Однако ни Отулиссе, ни Копуше, ни двум другим дежурным совам — сипухе и пятнистой совке — не разрешалось заходить дальше ее порога. Они передавали полные подносы Ищейке или Виззг, которые только и имели право находиться в помещении склада.

Отулисса с Копушей просто извелись от желания узнать, что же такое находится в этой строго охраняемой пещере. Вряд ли все дело лишь в том, что Виззг с Ищейке лично стерегут крупинки от воров. В это Отулисса уже не верила. Ведь крупинки пропадали непосредственно из инвентарной комнаты. Она выяснила это еще прошлой ночью, но никак не могла улучить возможность рассказать о своем открытии Сорену.

Отулисса своими глазами видела, как ее коллега, сипуха номер 92–01, потихоньку передала несколько крупинок другой амбарной сове. Отулисса сразу смекнула, что под номером 92–01 скрывается агент Чистых, и решила не сводить глаз с подозрительной сипухи. Но наблюдений было недостаточно. Вскоре, чтобы выудить нужные сведения, Отулисса научилась ловко маскировать свои вопросы под обычные утверждения. На сегодня они с Копушей подготовили целый диалог с целью разговорить своих товарок по работе.

Копуша делано зевнул и со вздохом сказал:

— Я бы не отказался как следует размять лапы. Мы, пещерные совы, обожаем хорошие прогулки. Вот бы в качестве моциона нам разрешили погулять по Библиотеке. Обидно, что это запрещено!

— Посещение библиотеки всегда было строго-настрого запрещено всем, кроме Виззг и Ищейке, — вздохнула Отулисса, отлично знавшая со слов Сорена и Гильфи, что это не совсем так.

— Не всегда, — подала голос номер 92–01.

«Ага, сработало!» — обрадовалась про себя Отулисса. Ей все-таки удалось получить ответ на незаданный вопрос!

— Мне рассказывали, что однажды там случился какой-то страшный скандал. Один из служителей предал Виззг и Ищейке и был убит на месте. Что касается Виззг, то ее будто околдовали. Говорят, она вдруг стала совершенно беспомощна, — как бы невзначай заметила она.

— Беспомощна? — воскликнул Копуша. — Просто не могу себе представить нашу командоршу беспомощной!

— Да она чуть не разбилась! — фыркнула номер 92–01. — Иногда у птицы в воздухе парализует крылья. Тогда несчастная, полностью утратив инстинкт к полету, камнем падает на землю.

— Ушам своим не верю… — прошептала Отулисса.

Номер 92–01 гордо приосанилась, заметив, что произвела впечатление на заносчивую новенькую.

«С чего это она так задается?» — в который раз подумала сипуха, приглядываясь к Отулиссе. Вскоре ей представился случай это выяснить.

К счастью, Копуша с Отулиссой отлично научились угадывать мысли друг друга.

«Очень хорошо, — подумал про себя Копуша. — Пришло время поразить их своими познаниями. Только потихоньку, Отулисса, не перестарайся!»

— Так вот, командоршу вдруг просто парализовало, — важно продолжала номер 92–01. — Я понимаю, вам трудно в это поверить. Однако это чистая правда. Обыкновенная магия, вот что я об этом думаю!