Ангел для сестры

Папа говорит, что огонь поглотит сам себя, если не открывать окна и не дать ему немного воздуха. Думаю, то же самое происходит со мной. Но папа также говорит, что если огонь наступает на пятки, то человек способен сломать стену, чтобы спастись. Когда Кейт уснула после выпитых лекарств, я взяла кожаную папку, которую прячу под матрацем, и пошла в ванную, где мне никто не мог помешать. Я знала, что Кейт заглядывала в папку: красная нить, которую я протянула между зубцами «молнии», чтобы увидеть, если кто-то откроет папку, была разорвана, но все было на месте. Я повернула кран, чтобы полилась вода и все думали, будто я моюсь, села на пол и начала считать.

Если добавить те двадцать долларов из ломбарда, у меня 136 долларов 87 центов. Этого не хватит, но, думаю, можно что-то придумать. У Джесси не было 2900 долларов, когда он купил свой потрепанный джип, и банк дал ему какой-то кредит. Конечно, родителям пришлось подписывать бумаги. Учитывая ситуацию, я сомневалась, что они сделают то же самое для меня. Я еще раз пересчитала деньги: вдруг какая-нибудь купюра волшебным образом удвоилась, но математика есть математика, и сумма не изменилась. Тогда я принялась читать вырезки из газет.

Кемпбелл Александер. Дурацкое имя, на мой взгляд: звучит, как название дорогого спиртного напитка или брокерской конторы. Но послужной список этого человека впечатлял.

Чтобы попасть в комнату моего брата, нужно сначала выйти из дома. Это именно то, что ему нравится. Джесси переехал на чердак над гаражом три года назад – идеальный выход, поскольку он не хотел, чтобы родители знали, чем он занимается, а родители, честно говоря, и не хотели знать.

Лестницу, ведущую в его комнату, загораживали четыре шипованные шины, небольшая куча картонных коробок и перевернутый дубовый письменный стол. Думаю, Джесси сам выстроил эти баррикады, чтобы к нему труднее было добраться.

Я преодолела все препятствия и поднялась по лестнице, держась за вибрирующие от громкой музыки перила. Прошло не меньше пяти минут, прежде чем он услышал мой стук.

– Что? – резко спросил он, приоткрыв дверь.

– Можно войти?

Он подумал, потом отступил, пропуская меня. Комната была завалена грязной одеждой, журналами, пакетами из-под китайской еды. Пахло так, как пахнут пропитавшиеся потом язычки старых ботинок для коньков. Единственным сияющим чистотой местом была полка, где Джесси хранил свою коллекцию знаков, украшающих автомобили: серебряный знак «ягуара», символ «мерседеса», лошадь «мустанга». По словам брата, их можно просто найти на улице, однако я не настолько глупая, чтобы верить в это.

Не надо думать, будто родители не заботились о Джесси или не интересовались его делами. Просто у них не хватало на него времени, поскольку в их списке приоритетов он был где-то в середине.

Не обращая на меня внимания, Джесси вернулся к прерванному занятию на другом конце этого хаоса. Я увидела керамический горшок, который исчез из кухни несколько месяцев назад, а теперь стоял на телевизоре, и медную трубку: один ее конец выходил из-под крышки, а второй был опущен в пластиковый кувшин для молока, наполненный льдом. Заканчивалась вся эта конструкция стеклянной банкой, куда что-то капало.

Возможно, Джесси похож на уголовника, но он очень умный. Как только я протянула руку, чтобы потрогать его хитроумное изобретение, Джесси обернулся.

– Эй! – Он перелетел через кровать и ударил меня по руке. – Ты нарушишь конденсирующую цепь.

– Это то, что я думаю?

На его лице появилась хитрая ухмылка:

– Смотря что ты думаешь. – Он поднял банку, и жидкость начала капать на ковер. – Попробуй.

Для кое-как сделанного перегонного аппарата виски был довольно крепким. Все мои внутренности будто опалило адским огнем, потом ноги подогнулись, и я упала на кровать. Голос пропал почти на целую минуту.

– Отвратительно, – выдохнула я.

Джесси засмеялся и тоже сделал глоток, хотя на него это, похоже, подействовало не так сильно.

– Ну, чего ты от меня хочешь?

– Откуда ты знаешь, что мне что-то нужно?

– Потому что никто не наносит мне визитов вежливости, – сказал он, усаживаясь на подлокотник кресла. – И если бы что-то случилось с Кейт, ты бы сразу сказала.

– Это как раз насчет Кейт. В некотором смысле, – сказала я, уставившись на свои колени. Я все еще чувствовала огонь внутри. – Помнишь, когда ты пришел домой пьяный и я притащила тебя сюда? Ты мне должен.

– Что должен?

Я сунула ему в руки газетные вырезки. Они лучше меня могли все объяснить. Брат пролистал их, потом посмотрел на меня. У него светло-серые глаза, и иногда, когда он смотрит на тебя, ты совершенно забываешь, что хочешь сказать.

– Не связывайся с системой, Анна, – горько сказал он. – У всех у нас свои выученные роли, от которых мы не отступаем: Кейт строит из себя мученицу, я – Позор Семьи, ну, а ты… ты у нас Миротворец.

Он думал, что знает меня, но и я знала его. Когда дело касается нарушения правил, Джесси нет равных. Я посмотрела ему прямо в глаза:

– Кто сказал?

Джесси согласился подождать меня на парковке. Это был один из немногих случаев, когда он меня послушался. Я подошла ко входу, который охраняли две горгоны.

«Господин Кемпбелл Александер, офис на третьем этаже». Стены обшиты деревянными панелями цвета конского каштана, а персидский ковер был настолько толстым, что мои кроссовки утонули в ворсе. Туфли секретарши блестели так, что в них можно было увидеть собственное отражение. Я посмотрела на свои обрезанные шорты и кроссовки, которые я недавно от скуки разрисовала фломастерами.

У секретарши были идеальные брови, идеальная кожа и красивый рот, из которого лилась брань, адресованная кому-то, кто находился на другом конце телефонной линии.

– Надеюсь, ты не думаешь, что я скажу это судье. Только потому, что ты хочешь вывести Клемана из себя, я не собираюсь… Нет, вообще-то эту прибавку я получила за свою уникальную работу и за то дерьмо, с которым имею дело каждый день, когда мы на самом деле на… – Она отвела трубку от уха, и я услышала гудки отбоя. – Сволочь, – проворчала она и, кажется, только тогда заметила меня в трех футах от себя. – Я могу вам чем-нибудь помочь?

Секретарша смерила меня взглядом с головы до ног, оценивая по общей шкале первого впечатления. Баллов мне явно не хватало. Я вздернула подбородок, стараясь казаться круче.

– У меня назначена встреча с мистером Александером. В четыре.

– Ваш голос, – проговорила она. – По телефону вы не казались такой…

– Маленькой?

Она неловко улыбнулась:

– Мы, как правило, не работаем с делами несовершеннолетних. Если хотите, я могу предложить вам список практикующих адвокатов, которые…

Я набрала воздух в легкие.

– Вообще-то вы ошибаетесь, – перебила ее я. – В делах Смит против Вотели, Эдмунде против больницы матери и ребенка и Джером против провиденской епархии участвовали стороны, не достигшие восемнадцати. Во всех этих делах вердикт был в пользу клиентов мистера Александера. И это только за прошлый год.

Секретарша моргнула, и я, вероятно решив, что все-таки нравлюсь ей, улыбнулась.

– Ну, раз так обстоит дело, почему бы вам не подождать его? – сказала она и пригласила меня в кабинет.

Даже если каждую оставшуюся минуту своей жизни я провела бы за книгами, думаю, мне не удалось бы прочитать все это невероятное количество слов, хранящихся на полках, которые украшали стены кабинета адвоката Кемпбелла Александера от пола до потолка. Я начала считать: если на каждой странице около четырехсот слов, в каждой из этих юридических книг около четырехсот страниц, по двадцать книг на полке, шесть полок в шкафу, – получается около девятнадцати миллионов слов, и это еще далеко не все.

На огромном письменном столе был идеальный порядок и оставалось столько места, что на нем спокойно могла играть в футбол половина Китая. Никаких фотографий: жены, детей или его собственной. Единственное, что нарушало стерильность этой комнаты, – стоящая на полу кофейная чашка.