Последняя жертва

Да, он меня защищал. Сражался как бог — словно мы опять были в Академии Святого Владимира и он учил меня, как биться со стригоями. Вывести из строя столько стражей — на это, наверное, не способен никто другой. И я верю, что он сражался бы до последнего вздоха; пришлось вмешаться, чтобы остановить все это. В тот момент я не понимала, что происходит и почему целый легион стражей прислан арестовывать меня. Но внезапно осознала, что у Дмитрия, с его и без того шатким положением при дворе, могут возникнуть серьезные неприятности. Трансформация стригоя в прежнее состояние — вещь неслыханная, и многие все еще не доверяли ему. Я стала умолять Дмитрия остановиться, считая, что он в большей опасности, чем я. Да, кто бы мог подумать, что на самом деле меня ждет?

Он приходил на слушание — под охраной, — но с тех пор ни Лисса, ни я его не видели. Лисса очень старалась удержать Дмитрия от каких-либо правонарушений, опасаясь, что его снова посадят под замок. А я? Я просто уговаривала себя поменьше думать о том, что он сделал. Мой арест и возможная казнь сейчас выступали на первый план. Тем не менее я по-прежнему задавалась вопросами. Почему он сделал это? Почему ради меня рисковал жизнью? Было ли это чисто инстинктивной реакцией на угрозу? Или он поступил так ради Лиссы, которой поклялся помогать во всем в благодарность за то, что она освободила его? А может, он все еще питает ко мне какие-то чувства?

Ответа я по-прежнему не знала, однако это зрелище — неистовый, победоносный Дмитрий из моего прошлого — расшевелило чувства, которые я так отчаянно старалась подавить. Уговаривала себя, что это не быстро и не просто — порвать с человеком, с которым тебя связывали глубокие, серьезные отношения. Понадобится время, чтобы чувства окончательно угасли, это естественно. К сожалению, эти доводы работают хуже, когда человек без раздумий кидается защищать тебя, подвергая себя опасности.

Безотносительно ко всему этому, слова Кристиана и Таши породили в душе надежду насчет дальнейшей судьбы Дмитрия. В конце концов, я не единственная, для кого жизнь от смерти отделяет тоненькая грань. Те, кто был убежден, что Дмитрий по-прежнему стригой, хотели бы увидеть, как в его сердце вонзают кол.

— Они снова держат его в заточении, — сказал Кристиан, — но не в тюрьме. Просто в его комнате, с двумя охранниками. Они не хотят, чтобы он разгуливал по двору, пока все не уляжется.

— Это лучше, чем в тюрьме, — заметила Лисса.

— Но по-прежнему абсурдно! — взорвалась Таша.

Они с Дмитрием много лет были добрыми друзьями, и когда-то она даже хотела перевести их отношения на другой уровень. Из этого ничего не вышло, и она удовольствовалась дружбой, но по-прежнему тепло относилась к Дмитрию. Несправедливость в отношении его возмущала ее не меньше, чем нас.

— Они должны были отпустить его, как только он снова стал дампиром. Сразу после выборов я сделаю все, чтобы его освободили.

— И вот что странно… — Кристиан задумчиво прищурил бледно-голубые глаза. — Мы слышали, что Татьяна говорила перед… перед тем, как…

Он замолчал, с видом неловкости глядя на Адриана, — не похоже на Кристиана, который обычно выпаливает все, что у него на уме.

— Перед тем, как ее убили, — не глядя ни на кого, закончил за него Адриан. — Продолжай.

— Ну… да… Вроде бы она заявляла — не публично, — будто верит, что Дмитрий действительно снова стал дампиром. И планировала помочь ему получить всеобщее признание, как только другая проблема будет улажена.

Под «другой проблемой» Кристиан имел в виду возрастной закон, о котором упоминалось в записке Татьяны. Согласно ему, дампиры в шестнадцать лет должны заканчивать обучение и становиться защитниками мороев. Этот закон до крайности возмущал меня, но, как и многое другое сейчас… в общем, он мог подождать.

Адриан издал странный горловой звук.

— Не говорила она этого.

Кристиан пожал плечами:

— Так утверждают ее советники.

— Мне тоже трудно поверить в это, — сказала Таша Адриану.

Она никогда не одобряла политику Татьяны и яростно выступала против нее, пользуясь любым удобным случаем. Неверие Адриана, однако, никакого отношения к политике не имело. Оно основывалось на том, что все ее поведение свидетельствовало об обратном и не позволяло заподозрить ее в желании помочь Дмитрию.

Адриан не стал развивать свою мысль, но я знала — эта тема разжигает в его душе искры ревности. Я говорила ему, что Дмитрий остался в прошлом, что я готова идти дальше, но Адриана — как и меня — несомненно, мучил вопрос, какова истинная мотивация того, что Дмитрий так рыцарственно выступил в мою защиту.

Лисса начала рассуждать, как им добиться, чтобы Дмитрия выпустили на свободу, но тут вернулась хозяйка магазина с целым ворохом платьев, которые она явно не одобряла. Прикусив губу, Лисса смолкла, решив, что ситуацией с Дмитрием можно озаботиться позже. Сейчас от нее требовалось выбрать платье, играя при этом роль славной девочки из королевской семьи.

Адриан оживился при виде платьев.

— А топиков на бретельках тут нет?

Я вернулась в свою камеру, размышляя над проблемами, которые, похоже, продолжали громоздиться все выше и выше. Тревога за Адриана и Дмитрия. Тревога за себя. Тревога из-за этого так называемого потерянного Драгомира. Похоже, история правдива, но меня огорчало то, что я не могу заняться ею, а ведь речь идет о помощи Лиссе. В письме сказано, что не стоит распространяться об этом деле, а ведь, похоже, у меня нет другого выхода, как перепоручить его кому-то другому. Я хотела бы сама разобраться во всем, но решетка и давящие стены вокруг напомнили мне, что пока я не способна разобраться ни с чем, даже, возможно, с собственной жизнью.

Две недели.

Испытывая потребность отвлечься, я сдалась и начала читать книгу Эйба. Да, это была та самая история о человеке, которого несправедливо заточили в тюрьму, как я и ожидала. По-настоящему хорошая книга; из нее я извлекла урок, что в моем случае фальсифицированная смерть как способ бегства не годится. Неожиданно книга пробудила во мне старые воспоминания. Озноб пробежал по спине, когда в сознании ожило гадание на картах Таро. Моройка по имени Ронда, тетя Эмброуза, выложила для меня карты, и на одной была изображена женщина и рядом множество мечей. «Ловушка». «Несправедливое лишение свободы». «Клевета». Проклятье! Я начинала прямо ненавидеть эти карты. Всегда твердила, что гадание — сплошной обман, но вот надо же! Чем дальше, тем больше оно сбывается. Тогда в конце расклада мне выпало путешествие, но куда? В настоящую тюрьму? На казнь?

Вопросы, остающиеся без ответа, — таков теперь мой мир. Поскольку другого выбора у меня не было, я решила немного отдохнуть. Растянулась на койке и попыталась выкинуть из головы одолевающие меня тревоги. Не так-то просто. Стоило закрыть глаза, и перед моим внутренним взором возникал судья, ударом молотка обрекающий меня на смерть. Или мое имя в исторических книгах, но в разделе не героев, а предателей.

Страх скрутил меня, и тут я подумала о Дмитрии. Представила себе его спокойный взгляд и почти услышала, как он наставляет меня: «Не волнуйся из-за того, что ты не в силах изменить. Отдыхай, если есть возможность, чтобы быть готовой к сражениям завтрашнего дня». И этот воображаемый совет помог мне успокоиться. Наконец-то пришел сон, крепкий и глубокий. Всю прошедшую неделю я беспокойно ворочалась и только сейчас смогла отдохнуть по-настоящему.

А потом я… проснулась.

Села на постели, с бешено колотящимся сердцем. Оглянулась по сторонам в поисках чего-то, так сильно напугавшего меня, что вырвало из сна. Ничего. Темнота. Тишина. Слабое поскрипывание кресла в конце коридора — значит, охранники на месте.

Связь, поняла я. Меня разбудила связь. Я почувствовала резкую сильную вспышку… чего? Энергии. Тревоги. Выброс адреналина. Меня охватила паника, и я нырнула в сознание Лиссы, пытаясь выяснить, чем вызван такой всплеск ее эмоций.

Но не обнаружила ничего.

Связь исчезла.