Отомщенный любовник

Принцесса пойдет лишь в одно место. 

Туда он и направится, и приведет сучку назад.

***

С Джорджем, указывающим дорогу, Роф вышел из кабинета в десять часов вечера и спустился по лестнице с уверенностью, поразившей его. Дело в том, что он начал доверять собаке и предугадывать сигналы, которые пес подавал ему через рукоятку, присоединенную к поводку: каждый раз, когда они подходили к вершине лестницы, Джордж останавливался, позволяя Рофу найти первую ступеньку. Когда они достигали основания лестницы, собака снова останавливалась, давая Рофу знать, что они оказались в фойе. А потом пес ждал, пока хозяин объявит направление движения.

Это… была на самом деле хорошая система.

Пока они с Джорджем спускались, Братья собрались внизу, проверяя оружие и разговаривая. Вишес, в гуще группы, курил турецкий табак, Бутч ругался себе под нос, а Рейдж разворачивал чупа-чупс. С ними были две женщины, и Роф узнал их по аромату. Медсестра нервничала, но не истерила, а Хекс рвалась в бой.

Ступив на мозаичный пол, Роф с силой сжал ручку в ладони, мускулы предплечий напряглись. Дерьмо, он и Джордж не при делах. И это отстой.

Ирония, не правда ли? Не так давно он огорчался, оставляя Тора в особняке, словно собаку. Какая смена ролей. Сейчас именно Брат отправляется в ночь… а сам Роф остается в стороне.

Резкий свист Тора заставил всех замолкнуть.

– Ви и Бутч, я хочу, чтобы вы с Хекс и Зи были в одной команде. Рейдж, Фьюри и я – в команде номер два, мы будем прикрывать вашу четверку. Согласно сообщению, полученному от Куина, он, Блэй и Джон материализовались на севере и заняли позицию в двух милях от входа в колонию. Мы готовы отправляться…

– Как насчет меня? – спросила Элена.

Голос Тора был мягким.

– Ты останешься с парнями в Хаммере…

– Черта с два. Вам понадобится медик.

– И это Вишес. Поэтому он идет в первых рядах.

– Вместе со мной. Я могу найти Ривенджа… он питался от…

Роф почти подпрыгнул, когда раздался голос Бэллы:

– Разрешите ей пойти с остальными. – Последовало краткое, бездыханное молчание со стороны всех, когда сестра Ривенджа резко заговорила. – Я хочу, чтобы она пошла.

– Спасибо, – сказала Элена слабым голосом, будто слова Бэллы все решили.

– Ты его женщина, – прошептала Бэлла. – Ведь так?

– Да.

– Он думал о тебе в нашу последнюю встречу. Его чувства к тебе были ясны, как день. – Голос Бэллы набирал силу. – Она должна пойти. Даже если вам удастся найти его, он будет жить только ради нее.

Роф, который был не в восторге от затеи взять медсестру в команду, открыл рот, чтобы забраковать предложение… но потом мысленно вернулся на год или два назад, вспоминая  время, когда его ранили в живот, а Бэт была рядом с ним. Он выжил только из-за нее. Ее голос, прикосновения, сила их связи помогли ему выкарабкаться.

Одному Богу известно, что симпаты делали с Ривом в той колонии. Если он все еще дышал, была велика вероятность, что он висел на волоске.

– Она должна пойти, – сказал Роф. – Возможно, лишь это поможет ему выбраться живым.

Тор прокашлялся.

– Не думаю…

– Это приказ.

Последовала долгое, явно неодобрительное молчание. Которое было прервано лишь тогда, когда Роф поднял правую руку, сверкнув огромным черным бриллиантом, который носили все короли расы.

– Окей. Хорошо. – Тор прокашлялся. – Зи, я хочу, чтобы ты охранял ее.

– Будет сделано.

– Прошу… – хрипло сказала Бэлла. – Верните моего брата. Верните его домой.

Последовало секундная тишина.

Потом Элена дала клятву:

– Вернем. Так или иначе.

Пояснять не было нужды. Женщина имела в виду «живым или мертвым», и все, включая сестру Ривенджа, поняли это.

Роф сказал кое-что на Древнем Языке, слова, которые он мог когда-то слышать от своего отца, сказанные Братству. Но тон его голоса был иным. А вот его отец спокойно остался бы дома, восседая на троне.

Это снедало Рофа живьем.

Попрощавшись, Братья и женщины вышли, создавая хор из топота ботинок по мозаичному полу.

Дверь в вестибюль закрылась.

Бэт взяла его за свободную руку.

– Как ты?

Судя по напряжению в ее голосе, она точно знала, каково ему было, но Роф не стал скупиться на ответ. Она переживала за него, как беспокоился бы он на ее месте, и порой, единственное, что можно было сделать – это спросить.

– Лучше. – Он прижал Бэт к себе, и когда ее тело устроилось рядом с ним, Джордж поднял голову, выпрашивая ласку.

Даже с ними двумя, Роф чувствовал себя одиноким.

Ему казалось, что, стоя в огромном цветастом фойе, и поражаясь, что не может больше видеть, он очутился именно там, где меньше всего хотел оказаться: он выходил на улицы сражаться не просто из-за войны и ради расы. Но также ради себя. Он хотел быть кем-то большим, чем аристократической канцелярской крысой.

Но в итоге, судьба вознамерилась любым способом запихнуть его в тесные рамки трона.

Он сжал ладонь Бэт, потом отпустил ее и дал Джорджу команду идти вперед. Когда они дошли до вестибюля, пришлось миновать несколько дверей, чтобы выбраться на свободу.

Оказавшись во внутреннем дворике, Роф встал на холоде, ветер развевал его волосы. Сделав вдох, он учуял снег, но не ощутил ничего на своих щеках. По всей видимости, простое обещание бури.

Джордж уселся рядом, пока Роф изучал небо, которое не мог видеть. Если собирается пойти снег, то небо уже затянули облака? Или же до сих пор видны звезды? В какой фазе пребывала луна?

Тоска в груди заставила его напрячь мертвые глаза в попытке узреть формы и очертания мира. Раньше срабатывало… появлялись головные боли, но уловка все равно  срабатывала.

Сейчас же результатом стала лишь мигрень.

Бэт сказала позади него:

– Хочешь, чтобы я принесла пальто?

Он улыбнулся и оглянулся через плечо, представляя ее, стоящей в дверях особняка, свет позади нее обрамлял ее силуэт.

– Знаешь, – сказал Роф, – поэтому я так сильно тебя люблю.

Ее тон был трагически теплым.

– Что ты имеешь в виду?

– Ты не просишь меня зайти внутрь, потому что на улице холодно. Ты просто хочешь облегчить мне пребывание там, где я хочу находиться. – Он обратил к ней лицо. – Честно говоря, я спрашиваю себя, какого черта ты остаешься со мной? После всего дерьма… – Он жестом указал на фасад особняка. – Постоянные вмешательства Братства, сражения, правление. Я – придурок, утаивающий от тебя важные факты. – Он коротко коснулся оправы очков. – Слепота… клянусь, ты станешь святой.

Когда Бэт подошла ближе, ее аромат цветущих ночью роз, стал еще сильнее, даже, несмотря на порывистый ветер.

– Все не так.

Она коснулась его щек, но когда Роф склонился для поцелуя,  остановила его. Удерживая  лицо Рофа неподвижным, Бэт сняла с него очки  и свободной рукой в ласке провела по его бровям.

– Я остаюсь с тобой потому, что, несмотря на наличие или отсутствие у тебя зрения, я вижу будущее в твоих глазах. – Его ресницы затрепетали, когда Бэт нежно провела по переносице. – Мое. Братства. Расы… у тебя невероятно красивые глаза. И сейчас я считаю тебя еще более храбрым, чем раньше. Не обязательно сражаться в рукопашной, чтобы показать свою храбрость. Или чтобы быть королем, в котором нуждаются твои люди. Или моим хеллреном. – Она положила ладонь в центр его широкой груди. – Этим ты живешь и правишь. Своим сердцем… здесь.

Роф моргнул.

Забавно, преобразования не всегда ожидаемы и происходят по плану. Да, конечно, изменение превращает тебя в мужчину. Осуществив брачную церемонию, ты становишься частью целого, ты уже не сам по себе. А рождения и смерти вокруг заставляют тебя взглянуть на мир иначе.

Но время от времени, как снег на голову, кто-то приходит в уютное местечко, где ты проводишь личное время, и меняет тебя. Будь на то удача, это будет твоя пара… и преображение напомнит тебе снова, что рядом с тобой абсолютно, стопроцентно правильный человек: то, что он говорит, трогает тебя не потому, кем этот человек тебе приходится, а из-за сути, которую он хочет донести.