Зависть

— Так вы с моей дочерью уже назначили день свадьбы?

Он тут же сильно поперхнулся, воздух в горле пытался выбраться наружу.

— Папа!

Когда Рэйли начала отчитывать его, ее отец запрокинул голову и рассмеялся.

— Прости, дружище, ты выглядел таким напряженным, что мне пришлось немного тебя растормошить, — сказал он, похлопав Века по плечу.

Век вдохнул как можно больше воздуха.

— Гипоксия[94]… хорошая стратегия.

— Вот и я так подумал. — Парень повернулся к своей жене и дочери. — С ним все будет нормально. Не волнуйтесь.

— Милый, не беспокой нашего гостя, — произнесла ее мать, стоя у плиты. Словно парень был львом, игравшим с куском мяса.

— Ладно… но если он снова не начнет нормально дышать, я сделаю ему искусственное дыхание. — Мистер Рэйли наклонился вперед. — А еще я знаю прием Геймлиха. Поэтому твердая пища тебе тоже не страшна.

— Вот облегчение, — сухо ответил Век.

Наблюдая за Веком, Рэйли и, должно быть, ее родителями, Джим стоял вне бассейна света отбрасываемого домом. Они уселись за квадратный стол, накрытый, скорее всего, итальянской едой. Много разговоров. И смеха.

Век все еще чувствовал себя не в своей тарелке, но для парня это было в порядке вещей… тем более принимая во внимание его очевидный интерес к своей новой напарнице. Он то и дело украдкой бросал на нее взгляды, пока остальные были сосредоточены на чем-то другом.

Именно в этом и заключались хорошие вещи в этом мире, подумал Джим. Таков был дом Бартенов до трагедии, счастливая семья жила своей жизнью. И как раз это блаженное, простое существование Девина любила разрушать.

Именно это всем приходится терять.

Джим выругался и почесал затылок. Черт, может его парни были правы, и он слишком сильно отвлекался на Сисси. Он не думал, что это имело большое значение, но именно об этом и говорили Эдди с Эдрианом… если голова чем-то забита, то ты теряешь здравый смысл.

Но, да ладно, он был сосредоточен на Веке. Он был с парнем: если Девина хотя бы чихнет в направлении детектива, Джим обрушится на нее как чума.

Так с чего они взяли, что он не работает над делом? Каким образом он себя скомпрометировал?

Джим потянулся к пачке, вынул сигарету и прикурил ее. Он был полностью скрыт от чужих глаз, поэтому оранжевый свет никто не увидит.

Боже, если подумать, какой ущерб он мог нанести, работая в специальном подразделении, имей тогда в кармане все эти фокусы… и теперь Джим понимал, почему Бог не одаривает людей суперсилами. Люди и без них достаточно опасны…

Время шло, хотя он знал это благодаря своим часам, а не звездам или луне. Была высокая облачность, и раздававшийся вдали гром заставлял задуматься, может ли он быть не только невидимым, но еще и непромокаемым…

Уголком глаза он заметил тень, мчащуюся от дерева к дереву. Тварь быстро двигалась, прижавшись к самой земле — именно так приспешники Девины, внезапно появившись, начинали битву.

Переключившись в режим защиты, Джим потянулся к своему оружию… и наткнулся на пустое место.

Гребаный ад, просто, блин, идеально. Он торчал на окраине без какого-либо подкрепления, лишь каркас дома и прозрачные стеклянные окна отделяли цель от демона: потому что из-за своей вспыльчивости он ушел без пистолета.

По крайней мере, если бы Эдди с Эдрианом были здесь, они втроем могли бы разделять и властвовать.

Ничем не скомпрометирован, как же. Он был настолько зациклен на драме, что не позаботился о себе или Веке.

Дерьмо.

Тень переместилась к другому дереву… и вышла на лужайку.

Джим нахмурился и расслабился.

— Пес?

Когда в ответ ему раздался короткий счастливый лай, стало ясно, что он видит не мираж: сердцем он знал, что это его животное, не нуждаясь в информации, которую предоставляли глаза.

— Каким ветром тебя сюда занесло?

Жесткошерстная собака подошла к нему, хромота лишь немного мешала движению, и Джим вдруг вспомнил тот день, когда встретил пса на стройке.

Где Джим впервые умер.

Там все и началось, не так ли. И он понятия не имел, куда эта дорога его заведет.

Присев на корточки, он от души погладил животное.

— Эдди и Эдриан здесь?

Пыхтение, раздавшееся в ответ, показалось ему своеобразным «нет».

— Ну, я рад, что ты пришел.

Пес уселся на задницу рядом с ногами Джима. Несмотря на то, что создание было меньше него примерно на сто девяносто фунтов и почти на шесть футов, Джиму казалось, что тот его защищал, а не наоборот.

— Ты ведь на самом деле не собака, не так ли.

Повисла тишина. А после — очередное сопение… некий уклончивый ответ.

— Не думаю. Расскажешь, куда направлялся? — Животное чихнуло и покачало головой. — Ладно, не буду лезть не в свое дело.

При этих словах Пес положил ему на ногу лапу.

Джим сел на траву и погладил жесткую, неровную шерсть Пса. Вновь сосредоточившись на ужине, который он мог видеть, но не есть, разговоре, что наблюдал, но не слышал, теплоте, о присутствии которой знал, но не чувствовал, он понял, что все же не был один.

И когда начался дождь, он удивился тому, как много это значило.

Глава 20

Гари Питерс всегда считал, что его имя и фамилия подходили ему как нельзя лучше: в них обоих не было ничего особенного. В стране жили миллионы Гари, как и Питерсов, и его внешность запоминалась не лучше имени. Каким-то образом ему удалось избежать пивного животика, но волосы редели, и теперь, подбираясь к сорока годам, он балансировал на грани облысения. Его лицо было цветом с пюре, глаза — грязно карими, а наличие линии подбородка вообще ставилось под сомнение… казалось, шея тянется от щек до ключицы.

А довершало картину то, что он вечно был в пролете, парнем, которого женщины не замечали на фоне выжатых метросексуалов, спортсменов и богатеньких Ричи.

Вот почему тот факт, что Бритни оперлась о его стол и смотрела на него так… ну, вот так… немного шокировал.

— Прости. — Он покачал головой. — О чем ты говорила?

Она наклонилась… и, Боже правый, эта грудь…

Когда девушка вновь выпрямилась, он знал, что она говорила, но понятия не имел, о чем…

— Извини, телефон. — Гари поднял трубку. — Кодвелловское отделение полиции… приемная. Да. Ага. Да, его зарегистрировали и обработали. Да, конечно… я передам ему, что вы будете утром.

Он сделал кое-какие записи в журнале и вернулся к Бритни. Решившей присесть на угол стола, на который опиралась ранее.

Ее юбка изначально была короткой. Теперь же она стала супермини.

— Эм… что? — сказал он.

— Я спросила, когда у тебя перерыв.

— А, прости. — Бога ради, это словно не расслышать «как тебя зовут?». — Не скоро. Эй, а ты разве не в пять уходишь?

— Застряла с напутанными платежками. — Когда она надула губки, ее и без того пухлая нижняя губа стала напоминать подушку. — Это так несправедливо… мне тут еще, по меньшей мере, час торчать, а уже так поздно.

Он посмотрел на часы. Восемь вечера. Его десятичасовая смена регистрации заключенных и улик только началась, поэтому для него это было рано. С другой стороны, он вернется домой в шесть утра, а ее отдел должен быть здесь в восемь-тридцать.

Она снова наклонилась.

— А правда, что все вещи Кронера здесь?

— То есть наверху, в хранилище улик? Да, они там.

— Ты их видел?

— Кое-что.

— Серьезно?

Было что-то безумно классное в том, как ее глаза немного расширились, а рука поднялась к горлу.

— Они довольно мерзкие, — добавил он, чувствуя, как увеличивается его грудь.

— На… что они похожи?

Ее заминка дала ему понять, что она одновременно хотела и не хотела знать ответ.

— Куски и обрезки… если ты понимаешь.

— Отведешь меня туда? — ее голос понизился до еле слышного шепота.

— В хранилище? А, нет, я не могу. Туда нельзя посторонним.

94

Гипоксия (др. — греч. ὑπό — под, внизу и лат. oxygenium — кислород) — состояние кислородного голодания как всего организма в целом, так и отдельных органов и тканей, вызванное различными факторами: задержкой дыхания, болезненными состояниями, малым содержанием кислорода в атмосфере.