Богиня света

— Значит, завтра?

Аполлон напряженно кивнул.

— Завтра.

— Ладно. Пора возвращаться на Олимп. Я что-то устала от мира смертных.

Аполлон открыл дверь кладовой и жестом предложил сестре пройти первой через мерцающий перламутровым светом портал. Он возвращался в их мир, но не собирался на Олимп. Аполлон рассеянно пожелал сестре доброй ночи, а потом мгновенно перенесся в некое место, где, как он знал, сможет найти помощь.

Глава одиннадцатая

Аполлон, как и все олимпийцы, был немало удивлен, узнав, что богиня, завоевавшая якобы ледяное сердце Гадеса, оказалась на самом деле вообще не богиней. И что Деметра сама затеяла обмен души своей дочери Персефоны надушу Каролины Франчески Санторо, смертной женщины из современного мира. Деметра хотела укротить излишне беззаботную дочь, и такой обмен, казалось, предоставлял Персефоне блестящую возможность повзрослеть. А заодно зрелая деловая женщина должна была оказать смягчающее женское влияние на Подземный мир. И конечно же, полной неожиданностью явилось то, что владыка Подземного мира безнадежно влюбился в смертную, надевшую маску богини.

Впрочем, подумал Аполлон, стоило ему встретиться с Каролиной, или Линой, как звал ее Гадес, и он понял, почему бог Подземного мира был сражен наповал. Это была мудрая женщина, полная внутреннего духовного богатства, которое словно освещало все вокруг нее.

Аполлону очень нравилось, как смеялась Лина, и теперь он наконец понял почему. В этом смехе из тела, в котором временно пребывала Лина, — тела Персефоны — слышался голос смертной души. А в этой смертной душе Аполлон теперь ощущал отзвуки земного веселья Памелы.

— Так значит, эта смертная женщина отправила тебя прямиком в ад?

— Каролина, не смейся над ним! — влюблено улыбнулся Гадес своей половинке.

— Ты снова выдаешь свою сентиментальность, любовь моя, — сказала Лина, поддразнивая бога Подземного мира, что могла себе позволить только она.

Гадес фыркнул.

— Я вовсе не сентиментален, я просто слишком хорошо понимаю, в какой хаос может современная смертная женщина ввергнуть жизнь какого-нибудь бога.

Лина демонстративно не обратила внимания на слова мужа и повернулась к Аполлону. Золотой бог снял мокрую одежду, в которой явился в Подземный мир, и уютно закутался в тогу Гадеса.

Гадес и Лина устроились в своих покоях и попивали амброзию. Аполлон несколько раз навещал их с тех пор, как смертная женщина стала королевой Подземного мира, и они сделались настоящими друзьями. И богу света сейчас бы чувствовать себя спокойно, как дома. Но вместо этого он выглядел как бурлящий источник. Аполлон не мог усидеть на месте. Он нервно расхаживал взад-вперед перед большим панорамным окном, выходившим на прекрасные сады за дворцом. Но удивительного пейзажа бог света просто не замечал.

— Я не понимаю, что именно тебя тревожит. Из того, что ты нам рассказал, видно, что Памела, пожалуй, очень заинтересовалась тобой, — сказала Лина.

— Вот как раз в этом я и не уверен! Я ли ее интересую или это проклятая сила чар заклинания?

— Ну, мне кажется, это легко выяснить, — сказал Гадес. — Просто займись с ней любовью. Если после этого она отвернется от тебя, значит, ее соблазнили чары. Если не отвернется — ее привлек ты.

Аполлон нахмурился, глядя на бога Подземного мира и пытаясь понять, почему ему так не хочется подвергать Памелу подобному испытанию. Разве это не проще всего? Так почему же при одной мысли об этом все внутри судорожно сжимается?

— Страшновато, да? — прервал путаные мысли бога света голос Лины. — Это как раз то, что слишком хорошо знакомо нам, смертным, — страх быть отвергнутым. Но если ты желаешь познать истинную любовь, ты должен открыться и перед возможностью узнать истинную боль. Мне бы хотелось найти для тебя ответ попроще, но я не могу.

— Так значит, это всегда бывает трудно?

Лина нежно улыбнулась, увидев выражение боли на лице золотого бога. Гадес, сидевший рядом с ней, взял ее за руку, и они обменялись взглядом, прекрасно понимая друг друга.

— Это трудно только тогда, когда тебя это искренне тревожит, — сказала Лина.

Аполлон побледнел.

— Так я могу влюбиться в нее? — Он произнес это так, как будто только что обнаружил неизвестную болезнь и дал ей название.

Лина кивнула, изо всех сил стараясь подавить рвущийся наружу смех. Бедняга Аполлон! Он выглядел таким восхитительно несчастным!

— Боюсь, можешь.

— Взбодрись! — предложил Гадес. — Любить смертную не так уж и страшно.

— Ну, я рада слышать это от тебя, — саркастическим тоном произнесла Лина.

Гадес хихикнул и поцеловал жену в макушку.

— Но она не знает, кто я! — брякнул Аполлон. — Она ведь думает, я обычный смертный мужчина, врач и музыкант. Возможно, чары тут и ни при чем… Возможно, и она тоже может влюбиться в меня. Но не станет ли все по-другому, когда она узнает, что я прикидываюсь кем-то другим, не тем, кто я есть на самом деле?

— Не позволяй ей отвернуться от тебя.

Голос Гадеса прозвучал ровно и чрезвычайно серьезно. Он вспомнил, как едва не потерял любимую из-за собственной гордыни, и сжал пальцы Лины.

— Аполлон, ты должен быть уверен лишь в том, что показываешь ей настоящего себя, — заговорила Лина, тщательно подбирая слова. — Это самая коварная сторона любви. Ты должен полностью раскрыться, чтобы это сработало. А когда ты действительно раскроешься, ты вдруг совершенно неожиданно поймешь, что ты не бог, или доктор, или музыкант; ты просто любящий мужчина. И если она в ответ полюбит тебя, она это поймет.

— А если нет? — спросил Аполлон.

Лина ответила с полной искренностью:

— Если нет, тебе будет очень больно.

— Но это того стоит, — сказал Гадес, глядя в глаза своей любимой. — За шанс познать истинную любовь ничего не жалко отдать.

Лина в ответ нежно погладила его по щеке.

Аполлон не сводил глаз с Лины и Гадеса. Временами казалось, что они говорят друг с другом на каком-то собственном, тайном языке. Видят боги, Гадес очень изменился с тех пор, как в его жизнь вошла Лина! Как будто бы любовь к ней открыла перед ним совершенно новый мир. И если прежде темный бог был отстраненным и замкнутым, то теперь он как будто пребывал в мире с самим собой, даже стал приветливым. Лина полностью изменила Гадеса.

Аполлон тоже хотел таких перемен.

— Я это сделаю! — заявил он. — Я займусь с нею любовью! И если ее влекут ко мне только чары, я должен это знать.

Лина подумала, что Аполлон выглядел в эту минуту как человек, который решился принять вызов и сразиться на дуэли. Потом его лицо снова изменилось, он провел ладонью по лбу, как будто желая смахнуть тревоги.

— Но если это не чары, как мне удержать ее привязанность? — Он посмотрел на Лину и моргнул. — Чего вообще хотят современные женщины?

— В этом нет тайны, Аполлон, — улыбнулась Лина. — Мы хотим того же, чего хочешь ты, чего желает Гадес. Мы хотим найти кого-то, кто полюбит нас такими, какие мы есть, без масок, без притворства, без игры.

Она встала и, подойдя к золотому богу, положила ладонь на его руку.

— Ты способен на это, друг мой? Это ведь не то же самое, что гоняться за нимфами и богинями. Это совсем не так эффектно и очаровательно.

Аполлон вспомнил, как весь окружавший его мир внезапно исчез, когда Памела расслабилась в его объятиях, и как от ее доверия он почувствовал себя еще более богом, чем в сиянии Олимпа. А потом он подумал о приступе ужаса в тот момент, когда ее тело падало прямо под колеса металлических механизмов. Если бы он тогда не воспользовался своей силой, ее бы раздавило… убило…

Он снова потер лоб.

— Я уже слишком устал от эффектности. Уверен, я предпочту настоящую любовь.

— Хороший выбор, милый. — Лина, приподнявшись на цыпочки, быстро, по-сестрински, чмокнула его в щеку. — Ох, но ты должен как можно скорее объяснить ей, кто ты таков на самом деле. Поверь моему слову, куда лучше будет раз и навсегда сказать правду.