Жажда (ЛП)

– Вы тоже, и еще раз спасибо, что справились о нас.

– Да не за что. Скоро увидимся.

Когда она подняла окно, откуда-то с полу раздался крик.

– Телефон! – сказала она. – О, нет, Трэз… Робби, можешь поднять?

Робби наклонился и поднял трубку. Прежде, чем отдать ей мобильник, он на полном серьезе спросил:

– Хочешь, я сяду за руль?

Мария-Тереза чуть не засмеялась, но выражение его лица не дало ей этого сделать.

– Я буду внимательней. Обещаю.

– Ладно. Мам.

Она похлопала его по колену и снова поднесла телефон к уху.

– Трэз?

– Это что, мать твою, было?

Поморщившись, она отвела трубку подальше от уха.

– Эээ… красный сигнал светофора, который я не заметила. – Она посмотрела в каждое зеркало и все окна, а затем включила поворотник. – Но никто не пострадал.

Мимо проехала синяя «Субару», и она помахала водителю. Пол… Питер… как его зовут?

– Господи Иисусе… у меня чуть сердце из груди не выпрыгнуло, – прошептал Трэз.

– Так, о чем ты говорил?

Будто почти случившейся аварии было мало.

– Давай ты перезвонишь мне, когда доберешься до дома. Не знаю, сколько светофоров между тобой и…

– Теперь я вся во внимании. – Она медленно надавила на газ. – Клянусь.

Раздалось типичное мужское ворчание. Затем:

– Ладно… тогда слушай. Примерно полчаса назад сюда заявились копы. Они хотят поговорить с персоналом, и с тобой в особенности. Думаю, они ездили к тебе домой и пытались с тобой связаться, но когда у них ничего не вышло, то приехали сюда. Мне известно немного, только то, что на обоих местах были следы, которые связывают два нападения. Кажется, следы кроссовок. Не думаю, что мне полагается это знать? Кстати… это те два копа вышли наружу покурить, и они делают какие-то снимки, и обана, меня позвали. Прикинь, да.

В первую очередь Мария-Тереза подумала о том, что Вин не носил кроссовок… или, по крайней мере, две последние ночи на нем были туфли на плоской подошве.

Странно, не правда ли: больше всего ее волновало, не замешан ли в этом Вин, а не то, что Марк, сидя в тюрьме, послал за ней прихвостней. Дело-то в том, что однажды она уже сбежала от своего бывшего – сможет сделать это снова. Но мысль о том, что ее привлекает другой жестокий мужчина – от этого не так легко улизнуть.

– Трэз, есть соображения, когда… – Она взглянула на Робби, рисующего пальцем на окне. – Ты знаешь, когда это произошло? Прошлой ночью?

– После твоего ухода.

Значит, это не может быть Вин…

– У твоего мужчины неприятности, кстати.

– Прости?

– Вин ДиПьетро. Его показывают по всем новостям. По ходу, его подружка оказалась в больнице, и она утверждает, что по его вине.

Когда начался второй акт драмы, Мария-Тереза убрала ногу с педали газа и специально взглянула наверх, подъехав к перекрестку. Зеленый. Зеленый, значит, можно ехать, сказала она самой себе. Она осторожно вернула ногу на место, и Камри ответила на это со всем удовольствием пациента, находящегося на искусственной вентиляции легких.

– Возможно такое, – пробормотал Трэз, – что вы двое были вместе прошлым вечером часов так в десять?

– Да.

– Тогда вздохни с облегчением. Потому что согласно новостям, дамочка заявила, что именно в это время все и случилось.

Мария-Тереза выдохнула, но совсем чуть-чуть.

– О, Боже… что он собирается делать?

– Его выпустили под залог.

– Я могу помочь ему.

Хотя, как только эти слова слетели с ее языка, она начала сомневаться в правильности такого шага. Последнее, что ей нужно, так это засветиться в новостях: еще неясно, почему она так долго была «в безопасности» от Марка: либо он оставил ее в покое, либо посланные им люди еще не нашли ее.

– Да, но тебе лучше не впутываться в это, – сказал Трэз. – У него есть деньги и связи, а ложь всегда в конце раскрывается. В любом случае, могу я сказать полиции, что ты поговоришь с ними?

– Да… но пусть они подождут меня у тебя. – Ей точно не хотелось снова разговаривать с полицией перед Робби, поэтому она встретится с ними в клубе. – Я прямо сейчас позвоню няне.

– Вот еще что.

– Да?

– Даже если ты больше не в деле, такое прошлое нелегко забыть, понимаешь? Пожалуйста, будь осторожна со всеми вокруг тебя, при первых сомнениях звони мне. Я не хочу беспокоить тебя, но не нравятся мне эти нападения на людей, имеющих к тебе отношение.

Как и ей.

– Хорошо.

– И если тебе нужно уехать из Колдвелла, я могу помочь.

– Спасибо, Трэз. – Она повесила трубку и посмотрела на сына. – Мне придется сегодня ненадолго отлучиться.

– Ладно. А Квинеша сможет прийти?

– Я постараюсь, чтобы пришла она.

Остановившись у светофора, Мария-Тереза быстренько нашла в контактах номер службы по предоставлению нянь и нажала «вызвать».

– Мам, а кто такой «он», которому ты хочешь помочь?

Пока шли гудки, она встретила взгляд сына. И не знала, что сказать.

– Ты поэтому улыбалась в церкви?

Она повесила трубку, прежде чем на звонок ответили.

– Он мой друг.

– Ясно.

Робби перебирал складки своих хаки.

– Просто друг.

Робби нахмурил брови.

– Мне иногда становится страшно.

– Из-за чего?

– Из-за людей.

Забавно, она чувствовала себя так же.

– Не все такие, как твой… – Она не хотела заканчивать предложение. – Я не хочу, чтобы тебе казалось, что все вокруг плохие и хотят навредить тебе. Большинство людей нормальные.

Робби, казалось, размышлял об этом. Чуть погодя, он взглянул на нее.

– Но как обнаружить разницу, мам?

У Марии-Терезы замерло сердце. Боже, у каждого родителя бывают времена, когда брякнешь что-то, и в груди появляется пустота.

– У меня нет на это хорошего ответа.

Когда загорелся зеленый свет, и они вновь поехали, Робби сконцентрировался на дороге, а Мария-Тереза оставила сообщение в Центре матерей-одиночек. Повесив трубку, она надеялась, что он такой серьезный, потому что вместе с ней следит за светофорами. Но у нее возникло чувство, что не все так просто.

На полпути к дому она вспомнила имя: Сол. Того мужчину с молитвенной группы зовут Сол.

***

Вернувшись из Коммодора, Джим остановился перед гаражом и вышел из машины. Когда он поднялся наверх, Пес своей головой развел занавески на окне, и, судя по тому, как навострились его уши, и как тряслась морда, его коротенький хвост вертелся с той же скоростью, что и винт самолета.

– Ага, я вернулся, дружище.

Подойдя к двери, Джим держал ключи наготове, но не сразу сунул их в совсем новый блестящий «Шлэг», который установил после переезда.

Оглянувшись через плечо, он обратил внимание на грязную дорожку. На полузамерзшей земле виднелись свежие следы шин.

Сюда кто-то наведывался, пока его не было.

Когда по другую сторону двери Пес уже весь издергался от волнения, Джим окинул взглядом окрестности, а затем посмотрел на деревянную лестницу. Множество грязных следов, все они высохли и оставлены «Тимберлендами» – что указывало на то, что сделаны они были только им самим.

А, значит, кто бы сюда ни приходил, либо сначала вытер ноги о траву, либо подлетел к дому: у него было чувство, что непрошенные гости не просто заехали на его подъездную дорожку, сделали разворот в два приема и уехали.

Потянувшись за спину, он вынул свой нож и левой рукой повернул ключ.

Раздался щелчок, и послышался топот собачьих лап по голому полу… а также тихий царапающий звук.

Джим ждал, прислушиваясь к окружению, не обращая внимания на лай и скулеж Пса, выискивая что-нибудь другое. Ничего не услышав, он открыл дверь так резко, как только мог, чтобы не навредить при этом Псу, и осмотрелся.

Никого, но, зайдя внутрь, он увидел причину тех следов на дорожке.