Можно ли иметь все?

Во всяком случае, Джейсон мог себе представить, какую твердость должен был проявить Рэтчитт, если Эмма была тогда столь же отзывчива, на прошлой неделе. Разумеется, никакой солидарности с Дином Рэтчиттом у него быть не может. Ладно, остается надеяться, что в будущем какой-нибудь ревнивый муж или любовник кастрирует подонка и тем самым окажет услугу миру.

— Я знаю, — вновь заговорила Эмма, — ты думаешь, что я отказалась отдаться Дину из-за внушенных мне представлений о недопустимости секса до брака. Уверяю тебя, ты не прав. Да, тетя Айви воспитывала меня именно в таком духе, но удержалась я не из-за этого. Мне до безумия хотелось переспать с ним. Но я боялась, что, если я так поступлю, он потеряет ко мне интерес. Он ведь всегда терял интерес к девушкам после первого же раза. Я считала, что держать его на голодном пайке — единственный способ заставить его жениться на мне. А в то время только это было моей целью.

Джейсону казалось, что он сохраняет идеальное хладнокровие, слушая, какие приемы применяла его жена для того, чтобы выйти замуж за Рэтчитта. Но все-таки он не смог удержаться от злобного вопроса:

— По той же причине ты отказалась спать со мной? Боялась, что я не женюсь на тебе, если согласишься?

До этого мгновения такая мысль не приходила ему в голову. Он никогда не принимал всерьез подобные уловки.

Как ни странно, лицо Эммы приняло виноватое выражение.

— Нет. Я была дурой. Я решила, что раз уж не позволила этого Дину, то не могу позволить и…

— И тому, кого ты не любишь, — проворчал Джейсон.

— Джейсон, это ужасно звучит. А я чувствую себя сейчас еще ужаснее. Потому что…

— Только не смей говорить, что ты меня любишь! Мне не нужны такие утешения! — взорвался он, но тут же взял себя в руки. — Давай вернемся к тому, что было сначала. Не будем притворяться. Мы оба вступали в этот брак с трезвой головой. И не обманывайся всего лишь из-за одной недели горячего секса. Секс был фантастический, да. Эмма, я отдаю тебе должное там, где ты этого заслуживаешь. С самим Рэтчиттом ты сохранила девственность — это чудо. Но теперь ты не обладаешь девственностью, которая бы защитила тебя от Рэтчитта, тебе придется изобрести другой способ, чтобы противостоять ему.

— Джейсон, я тебе не изменю.

— А ты в этом уверена, Эмма? Теперь ты сможешь быть с Рэтчиттом, если только захочешь. Ты уверена, что его присутствие не сыграет решающую роль? Я же знаю человеческую природу. У меня есть ощущение — ощущение страшное, — что рано или поздно ты не преодолеешь соблазна сделать реальностью твои романтические фантазии. В конце концов, я же ничего не узнаю.

Эмма выпрямилась и бросила на него гордый в то же время уязвленный взгляд.

— Ты должен поверить мне. Как я поверила те в истории с Аделью. Повторяю тебе, Джейсон, я вышла замуж не за Дина, а за тебя. И мне ни секунды не пришлось об этом сожалеть.

— И ты из-за этого плакала в первую брачную ночь? — не сдавался Джейсон. — Из-за того, что в постели с тобой оказался я, а не Рэтчитт?

— Я плакала, но это не имеет никакого отношения к Дину.

— Тогда к кому же?

— К тебе, — просто ответила Эмма. — И ко мне. К нашему браку, к нашей первой ночи, к тому, что мы друг в друга не влюблены. Это так грустно. Наверное, в душе я романтическая дура. Я не сразу увидела, что собой представляет наш брак. Он не печальный, Джейсон. Мне кажется, нам хорошо. Очень хорошо. Но только хорошо.

Ей хотелось успокоить его. Но слово «хорошо» в ее устах было в лучшем случае чуть теплым. Джейсон уже достаточно знал Эмму и потому понимал, что она и дальше будет прилагать все усилия к тому, чтобы быть ему хорошей женой. Но ее чувства не изменились. Она никогда не полюбит его и никогда не забудет Рэтчитта.

А это значит, что любые проявления внимания со стороны Дина не оставят ее равнодушной. Если этот ползучий гад будет отираться поблизости достаточно долго, то рано или поздно она отдастся во власть своей неудовлетворенной страсти. А что же останется на его долю?

— Хорошо, — прошипел Джейсон, повернулся и вышел из кухни.

Когда Эмма вошла в ванную, Джейсон стоял под душем.

— Я не желала Дина так, как желаю тебя, Джейсон. Разве я этого не доказала?

Его охватил приступ ярости. Ярости, порожденной страхом перед тем, что может случиться в будущем, и отчаянием из-за того, что осталось в прошлом. Ярости его мужского самолюбия, мужской силы.

Он резко отодвинул стеклянную перегородку душа, схватил Эмму за запястье и втянул к себе. Потоки горячей воды мгновенно намочили шелковый халат, который до сих пор скрывал все линии ее тела. Он не сбросил халат с нее, а только распахнул и впился в нее — и не отпускал до тех пор, пока не достиг апогея.

Он не знал, готова ли она к контакту с ним. Невозможно определить, когда они стоят под низвергающимися потоками воды. Странно, но он даже не хотел, чтобы она была готова, чтобы она получила наслаждение от близости его тела. Он хотел ее лишь использовать, как в прежние времена мужчины использовали своих жен — не спрашивая их согласия, не интересуясь их ощущениями.

Есть ли что-нибудь настоящее во всем, что случилось за последнюю неделю? Сколько во всем этом было притворства? Раз она не любит его, тогда какая разница? Пусть она дает ему то, чего он хочет, и тогда, когда он этого хочет. Она постелила постель — значит, ей в ней и лежать.

Правда, на этот раз местом соития оказалась душевая, с горькой усмешкой подумал он. Здесь можно только стоять. Что это с тобой, Эмма? Мало подумала о Рэтчитте?

Не успела эта последняя мысль оформиться его мозгу до конца, как Эмма с громким стоном обвила его шею руками и встала на цыпочки. Он приподнял ее над полом и прижал к отделанной кафелем стене. Он ненавидел ее в ту минуту, когда ее ноги сладострастно обвились вокруг его торса, рот открылся и она подалась к нему с такой силой, которую невозможно сымитировать.

Еще он успел подумать, что в эту секунду использовали его.

Глава двенадцатая

— Джейсон, — жестко сказала Эмма, — нам необходимо поговорить.

Джейсон оторвался от необычайно вкусной запеканки, которую Эмма подала ему пятнадцать минут назад и которую он ел в угрюмом молчании. Они вернулись в Тиндли десять дней назад, и их семейные отношения становились день ото дня все хуже. Джейсон понимал, что это происходит главам образом по его вине, но ничего не мог с собой доделать. Его ревность к Рэтчитту отравляла любовь к Эмме, делала его мрачным и подозрительным.

Их сексуальная жизнь значительно переменилась после памятного утра в душе в Наруме. Он по-прежнему занимался сексом с Эммой каждую ночь, но этот секс был эгоистичным и грубым. Его не заботило, достигнет она пика наслаждения или нет. Но это всякий раз происходило.

Он почти ненавидел ее за это. Было бы лучше, если бы дело обстояло по-иному, тогда ему было бы легче думать, что она находит удовлетворение на стороне. Его подозрения росли как снежный ком, и с каждым днем он все ярче воображал отвратительные сцены с участием Рэтчитта и своей обожаемой жены.

Все самое худшее обрело конкретные очертания в тот день, когда он вошел в булочную, чтобы взять свой обычный обед, и Мюриэл посмотрела на него почти с жалостью. В этот раз она была против обыкновения немногословна.

— Не знаю, должна ли я вам говорить, — начала она, протягивая ему сдачу, — но Дин приезжает в кондитерскую всякий раз, когда вы отлучаетесь из города. Разумеется, я не шпионю за Эммой, но треск его мотоцикла трудно не услышать. Мне… показалось, что вам стоило бы знать это, доктор Стил. Извините меня.

Он вежливо поблагодарил Мюриэл, попросил ее не беспокоиться и сказал, что с Дином Рэтчиттом он разберется.

И сейчас Джейсон смотрел на сидящую напротив Эмму. Он знал, что у него непроницаемое и злое лицо. Может быть, она решила облегчить душу и признаться? Нет, едва ли. Супружеские измены приносят удовольствие только тогда, когда они сохраняются в тайне.