Смерть на двоих

Александр Тестов, Татьяна Смирнова

Смерть на двоих

«Моей любви да не коснется тень.

Не омрачит чела ее страданье.

Пусть только благ проходит всякий день

Об руку с ней под кровлей мирозданья.

Моей любви небесная краса:

В ней свято все – и вера, и неверье.

Она ведет сквозь ад и небеса,

Как Беатриче Данте Алигьери».

Глава 1

Странная это была свадьба. В маленькой церкви на окраине Уэрствуда, где по воскресениям яблоку негде упасть, сейчас было почти пусто. Длинные ряды пустых скамеек светлели в полумраке. Лишь в первых рядах сидело человек десять. В основном старшие Бэрты и их многочисленные отпрыски, да у дальней стены жалась пара нищих, которые забрели на свадьбу в надежде на подаяние. Торжественная музыка металась под высокими сводами, как птица, попавшая в западню, толкалась в высокие окна и не могла вырваться.

Ирис подумала, что вполне понимает птицу-музыку, и сама с большим удовольствием сбежала бы, да не может. Она, к сожалению, не птица. Впрочем, музыка – тоже не птица. Рожденная на земле, она так и не смогла превозмочь земного притяжения и, пометавшись, затихла. Умерла? Уснула? Затаилась?

Дети переглядывались почти испуганно. Праздничные костюмы сковывали, заставляли сидеть неестественно прямо, сложив руки на коленях, а младшие Бэрты этого просто не умели. Миссис Бэрт держалась так чопорно, словно была по меньшей мере вдовствующей королевой, а не супругой окружного судьи. Впрочем, судья в Уэрствуде считался важной персоной, так что ничего удивительного, что Пруденс так пыжилась. Ее блеклые губы, сжатые в ниточку, казалось, говорили: «Вот теперь-то мы им всем покажем!». Кому и что собралась «показать» миссис Бэрт? Супруг ее был печален и строг, словно только что утвердил обвинительный приговор, а не выдал замуж старшую дочь, причем, крайне удачно.

Алтарь, убранный свежими и уже почти последними цветами, священник в парадном облачении, раскрытая книга и эта странная пустота вокруг навевали почти непреодолимую тоску пополам с досадой. Ирис вздохнула и украдкой огляделась по сторонам, ища, чем бы отвлечься.

– Этьенн, – голос священника ворвался в ее путаные мысли, и она невольно повернула голову к алтарю. – По собственной ли воле, без принуждения, берешь ты в жены присутствующую здесь Кэтрин?

Ирис перевела взгляд с подруги на человека, стоявшего рядом с ней. При всем желании в женихе Кэт нельзя было найти никакого изъяна. Разве что возраст. Да, возраст. Барон де Сервьер был почти вдвое старше Кэти. И пусть он высок, широкоплеч, прекрасно сложен, пусть его парижский костюм безупречен и черты лица правильны, в волосах нет седины, а зубы сверкают белизной и, на первый взгляд, все целы… по крайней мере те, которые видны… Но он же в отцы ей годится!

– Да, – произнес барон низким приятным голосом. Он стоял, гордо вздернув подбородок, и на окружающее его убожество смотрел так, словно все это не имело никакого значения. Это, пожалуй, единственное, что в нем нравилось Ирис.

– Кэтрин, – продолжал священник, – по собственной ли воле, без принуждения, берешь ты в мужья присутствующего здесь Этьенна?

– Да! – отозвалась тоненькая девушка в простом белом платье и венке из флердоранжа. Голос ее прозвучал тоже тонко, но неожиданно твердо. Ирис невольно улыбнулась. Своенравная Кэти никогда ни с кем не спорила. Она внимательно выслушивала чужое мнение, вежливо благодарила за ценный совет, уверяла, что обдумает его, и поступала по-своему.

Свое свадебное платье она сшила сама. За два дня и две бессонные ночи.

Французский дворянин встретил дочь судьи Бэрта на благотворительном балу. Кэти продавала цветы в пользу бедных. Она подошла к блистательному аристократу, присела в неглубоком реверансе, улыбнулась. Гость с большим знанием дела выбрал цветы и спросил цену. Стрельнув глазами по руке господина с массивным золотым перстнем, Кэти дерзко сказала: «Десять фунтов». Хозяйка бала нахмурилась. Гости переглянулись. Юная кареглазая цветочница выжидающе смотрела в синие холодные глаза французского барона. Он невозмутимо достал кошелек и отсчитал несколько английских купюр[1].

– Как вас зовут? – спросил гость.

– Кэтрин, – ответила девушка и невольно отвела глаза. Шутка зашла слишком далеко. За десять фунтов можно было купить пару коров, лодку с парусом… много чего.

В тот вечер барон не подошел к ней и не сказал ни слова. Казалось, маленькое происшествие забылось. Возможно, огромная сумма была для него сущей мелочью. Поэтому Кэтрин несказанно удивилась, когда, несколько дней спустя, к дверям их небольшого домика подъехал экипаж, и не наемный, а из усадьбы виконта Ченнефилда, и на узкую дорожку, посыпанную гравием, сошел барон де Сервьер.

Он уже не был юношей, и внезапно вспыхнувшая страсть насторожила отца Кэти. Но гость поспешил его успокоить.

– Я не имею в виду ничего предосудительного. Я предлагаю вашей дочери честный и законный брак.

Пруденс Бэрт мужчины не приглашали. Она пригласила себя сама. Просто внесла на подносе вино и печенье и осталась. Разговор сразу стал деловым.

– У меня есть поместье на юге Франции. Оно не родовое, я – младший сын, но достаточно богат. К тому, что выделил мне отец, я присовокупил то, что сам приобрел в колониях. Поместье довольно большое, и дает хороший годовой доход. Ваша дочь будет прекрасно обеспечена. Кроме того, титул баронессы откроет ей двери в высшее общество.

Пруденс можно было брать голыми руками.

– Я только немного тревожусь, – произнесла она, тщательно подбирая слова. – Ваша милость, должно быть, католик?

– Отнюдь, – возразил граф, – у нас в Беарне почти нет католиков. Я принадлежу к той же церкви, что и вы, если это вас тревожит.

– У меня и в мыслях не было сердить вашу милость, – торопливо заверила Пруденс, – но ваше предложение так неожиданно…

Внезапно гость рассмеялся. До этого мгновения Бэрты и не подозревали, что эти надменные губы знакомы с улыбкой.

– Для вас – возможно. Но не для мисс Бэрт. Уверяю вас, она отлично знает, зачем я здесь. И ответ ее давно готов.

Он был прав. Кэти ждала. Ждала с того мига, как увидела синие холодные глаза незнакомца и услышала его низкий голос. Аристократ из чужой страны заворожил девушку. И она сказала «да», кажется, раньше, чем ее спросили.

Соседей эта скороспелая свадьба возмутила до глубины души. Еще бы! Господин случай вознес маленькую Кэти на такую высоту, куда ни один из них и взглянуть не смел, не рискуя сломать шею. Миссис Бэрт пригласила всю округу. Но приняли приглашение лишь двое: близкая подруга Кэти, Ирис Нортон, и ее верная тень – граф Джордж Эльсвик.

– А теперь, в знак вашей любви и верности, обменяйтесь кольцами.

Даже отсюда, со скамей, было видно, что Кэт очень волнуется. Она едва справилась со своей задачей, крепко веря, что уронить кольцо – дурная примета. А барон бесстрастно взял ладонь Кэти и надел на палец невесты толстое золотое кольцо с огромным бриллиантом. Пруденс Бэрт, не удержавшись, толкнула супруга в бок локтем, а Ирис с замершим сердцем увидела, как изумилась подруга. Не слишком весело изумилась. Нелепое украшение тянуло ее тонкую руку вниз, как камень на дно.

– Дорогая, нам нужно поговорить, – шепнул Джордж.

Ирис с едва слышным вздохом повернулась к нему. Молодой граф был убийственно серьезен.

– Хорошо, – кивнула Ирис, покоряясь неизбежному, – приезжайте к ужину в Нортон-хаус. Отец будет рад.

– А вы?

В этот момент один из юных Бэртов, кажется, Джереми, Ирис никогда не умела различать близнецов, вскочил, едва не наступив ей на ногу, и энергично подтолкнул брата к выходу. Церемония наконец закончилась. Барон и баронесса де Сервьер покидали церковь. Ирис подошла, чтобы поцеловать подругу. Кэт светилась и очень нервничала. Ирис взяла ее за руку, пытаясь немного успокоить и ободрить, и вдруг почувствовала, что Кэти разжала пальцы и в ее ладони оказалась туго скрученная записка. Ирис подняла глаза. Подруга молчала, улыбалась и, казалось, была слегка не в себе.

1

Авторам известно, что бумажные деньги появились в Англии несколько позже, но поскольку события, описанные в романе, не претендуют на достоверность, авторы просит читателей не обращать внимания на допущенную вольность в изложении исторических фактов.