Богиня моря

— Но, дорогая, ты ведь никогда не любила воду! — воскликнула тогда ее мать, смущенная необычной просьбой дочери.

— И ты никогда не умела хорошо плавать, — добавил отец.

Но Кики настаивала, и с разрешения лечащего врача она начала плавать в бассейне под руководством физиотерапевта.

Теперь Кики стала отличной пловчихой; ее физиотерапевт заявил, что у девушки большие способности ж плаванию. Тогда Кики рассмеялась, а потом, гораздо позже, когда она была одна и лежала в постели, эти слова заставили ее разрыдаться.

Продолжая отсчитывать взмахи рук, Кики оттолкнулась от бортика, чувствуя, как тело начинает понемногу расслабляться. В воде Кики всегда чувствовала себя в безопасности. Лир был прав; вода принимала ее в отцовские объятия… даже если она плавала всего лишь в бассейне, построенном людьми. И Кики всегда болезненно стремилась к убежищу, даруемому водой. Гибель С-130 стала главной новостью тех дней, особенно после того, как журналисты узнали, что Кики спасли дельфины, а Шон воскрес из мертвых. К ужасу Кики, репортеры со всего мира охотились за ней и всем хотелось услышать ее «личное мнение о трагедии». Видимо, фраза «оставьте меня в покое» вообще не входила в лексикон журналистов, их этому не учили.

Кики оставалось лишь надеяться, что репортеры не будут так же назойливо приставать к Шону. После того как их подняли в вертолет, Кики его не видела. Ее отправили в военно-морской госпиталь в Италии, и она сразу попала под нож хирурга. А Шон очутился на военно-воздушной базе в Германии. До Кики лишь изредка доходили какие-то вести о нем — она знала, что Шон полностью поправился и что врачи называют это истинным чудом.

Но ее терзало чувство вины за то, что он чуть не умер. Она даже послала ему открытку… один раз. Кики отправила ее в его военную часть в Талсе. И до сих пор морщилась, вспоминая ту чушь, что написала тогда… она неловко благодарила его за то, что он поменялся с ней местами, и приносила совершенно неуместные извинения. Шон не ответил, да Кики ничего другого и не ожидала.

Кики сбилась с ритма и постаралась выбросить из головы мысли о катастрофе. Стояло полнолуние, она была одна, ее окружало надежное пространство воды. И этим вечером ей только и нужно было, что взмахивать руками, работать ногами и дышать… грести, дышать, грести, дышать…

Когда она подняла голову над водой для очередного вдоха, ей показалось, что в лунном свете мелькнула какая-то тень. Облако, разочарованно подумала девушка. Прогноз вроде не обещал дождя, но летом в Оклахоме погода менялась слишком часто. Кики удвоила усилия. Если ей придется слишком быстро выйти из бассейна, то она, по крайней мере, будет уверена, что неплохо поработала.

Какой-то звук донесся до нее сквозь плеск воды, но сначала Кики не обратила на него внимания, решив, что это просто отзвук далекого грома. Но звук оформился в слова:

— Сержант Канади!

Кики стиснула зубы и остановилась поблизости от мелкого края бассейна. Мужчина стоял в нескольких ярдах от нее. Сквозь мокрые защитные очки Кики смутно видела, что он высок и худощав. Но снимать очки девушка не пожелала.

— Что надо? — резко спросила она.

— Вы сержант Канади? Сержант Кристина Канади?

Голос мужчины показался ей смутно знакомым, и Кики решила, что это, видимо, один из тех репортеров, что доставали ее в последние несколько месяцев, выпрашивая интервью.

— Послушайте, вам тут нечего делать!

— Я просто спросил, вы ли Кристина Канади. Та Кристина Канади, что попала в авиакатастрофу.

— Я не желаю разговаривать с…

Она резко замолчала, рассмотрев его наконец. Да, он был высок и худощав, он был даже слишком худым. На нем были поблекшие джинсы и свободный пуловер. Над правым нагрудным карманом была пришита эмблема. Лунный свет коснулся ее, отчетливо обрисовав голову индейского вождя… это был хорошо знакомый девушке значок подразделения F-16 в Талсе.

У нее похолодело в животе.

Его волосы были подстрижены по-военному коротко, он был чисто выбрит… Розовый выпуклый шрам тянулся от линии волос к левому глазу, потом вниз, через красиво очерченную скулу, и исчезал за ухом.

— Шон?…

Он нахмурился и замялся, прежде чем ответить. Кики показалось, что он нервничает.

— Да, но я… — Он развел руками и вздохнул, словно не находя слов.

Кики вытаращилась на него, потом, внезапно устыдившись, поспешила отвести взгляд. У него же было такое серьезное ранение… Чудо, что он вообще может ходить и говорить, поэтому нечего удивляться, что он путается в словах и смущается, пытаясь что-то сказать. Кики снова посмотрела ему в глаза и осторожно улыбнулась.

— Как думаешь, может, мне выбраться из бассейна и мы поболтаем?

Шон кивнул, и Кики поплыла от него к лесенке. Выбираясь из воды, она оглянулась на Шона и крикнула через плечо:

— Можешь подождать немножко, пока я вытрусь и надену халат?

— Я буду ждать тебя вечно, Кристина.

Слова Шона заполнили собой всю ночь.

Кики, словно ее внезапно ударили под ложечку, вздрогнула и согнулась. Ее нога не попала на последнюю ступеньку лестницы, и девушка свалилась обратно в воду. Задыхаясь, она всплыла на поверхность, но, прежде чем успела глотнуть воздуха, сильные руки подхватили ее и подняли на край бассейна; она села, совершенно обессиленная, откашливая воду, которой успела наглотаться, и таращась на бледного мужчину, присевшего на корточки рядом с ней.

— Я бы никогда не позволил тебе утонуть, — тихо сказал он.

— Почему? — Кики потрясла головой, отшатываясь от Шона. — Почему ты это сказал?

— Кристина, я… — Шон потянулся к ней, но она быстро уклонилась.

— Прошу, перестань! — Она шипела, как разгневанная змея, — Я знаю, ты сильно пострадал, и понимаю, что именно я в этом виновата. Но ты не должен так говорить!

Лицо Шона подернулось тенью печали. Когда он заговорил, его голос звучал ровно, словно Шон пытался урезонить расстроенного ребенка.

— Когда-то я сказал тебе, что сам сделал выбор и что снова сделал бы то же самое. И тут ничего не изменилось. Ты ни при чем, любовь моя.

— Вот! — закричала Кики, стремительно вскакивая. Она обхватила себя руками, словно боялась, что вот-вот разлетится вдребезги. — Вот что я имела в виду! Не смей так говорить!

Шон медленно поднялся и осторожно шагнул к ней, но Кики отпрыгнула, и он остановился, протянув вперед руки, как бы предлагая перемирие.

— Я не могу этого не говорить. Мои слова — чистая правда, — сказал он.

— Зачем ты это делаешь? И как тебе это удается? — Кики почувствовала, что начинает дрожать всем телом.

— Кристина, ты меня не узнаешь? — тихо спросил он.

— Я знаю, чьи слова ты произносишь, но он мертв! Я сама видела, как он умер там, в другом мире! — Кики всхлипнула и закрыла лицо ладонями.

Шон подошел к ней и обнял. Сначала Кики сопротивлялась, но вскоре затихла и просто стояла неподвижно, онемев от боли в незнакомых объятиях.

— Вижу, мне придется тебя убеждать. — Кики ощутила теплое дыхание Шона на мокрых волосах. — Тогда позволь мне описать некое место. Ты легко узнаешь этот уголок, потому что подобных ему просто не существует. Там скалы горделиво выстроились в круг посреди чистых вод; и над этим кольцом вместо свода — небо.

Он говорил, и Кики подняла голову, чтобы заглянуть в глубину его светло-карих глаз.

— Воду там освещают люминесцирующие рыбки, и еще там множество волшебных морских коньков, кружащихся в брачном танце, — Он ласково улыбнулся девушке. — Именно там ты впервые принадлежала мне, и я думал, что знаю тебя целую вечность… что ты была частью меня еще до того, как мы встретились во время шторма, который вызвала твоя мать. И я буду любить тебя вечно, Кристина.

Очень осторожно, как будто боясь, что он исчезнет от слишком быстрого движения, Кики протянула руку и коснулась его щеки.

— Но как?… — спросила она.

Он повернул голову и поцеловал ее в ладошку.

— Я не знаю, но мне нравится думать, что это дар богини. Прости, что мне понадобилось так много времени, чтобы найти тебя. Быть человеком очень странно. — Он немного помолчал и рассмеялся, и это был такой знакомый смех, что сердце Кики затрепетало в ответ. — Когда люди умирают, их тела не растворяются в воде. Они остаются целыми, как будто ждут, что какая-то другая душа вселится в них, но это тело было… — Он пожал широкими плечами, — Оно было сильно повреждено, и мне понадобилось гораздо больше времени на его исцеление, чем я предполагал. Многие говорили, что его вообще не исцелить, но они ведь не знали, что я должен выполнить данное тебе обещание.