Страница 21 из 24
Таинственные убийцы же будто растворились в воздухе. Никаких следов коварных франков, подстроивших убийство султана найти посланным на их поиски отрядам не удалось. Нельзя сказать, что они никого не поймали, у каждого отряда были привезённые с собой подозрительные личности. Но даже поверхностное рассмотрение вынудило допрашивавших отпустить их с миром. Среди них не было ни одного франка. А казнить своих же мусульман или, даже армян там, евреев, посчитали излишним.
— За смерть падишаха ответят все франки проживающие в их проклятом городе! — решили янычары. — Уничтожим всех, тогда и убийцы наверняка не уйдут от расплаты.
Проскакавшие мимо двух арб, одна с сеном, другая с соломой, медленно тащившимися на север, конники капыкуллу — суварилери, не обратили на них внимания. Ехавшие на повозках бедняки ничем не напоминали описанных свидетелями богатых франков-венецианцев. Да и мудрено было связать этих, по внешнему виду затюканных турок с иноземцами. Между тем в арбах ехали именно устроители покушения на султана. Все они в своё время отбыли несколько лет здесь в рабстве, и сыграть косноязычного неграмотного крестьянина для них было легче лёгкого. Выполнив приказ, они не кинулись прочь сломя голову, а, переодевшись в укромном месте, потихоньку двинулись на север, где возле небольшой рыбацкой деревушки им предстояло преобразиться ещё раз — в опять бедных, но уже не турок, а греческих рыбаков. После чего отплыть на греческом рыболовном (точнее — рыболовно-контрабандистком) судёнышке на север. Как раз в Азовском море ко времени их прибытия должен был полностью исчезнуть лёд.
Очень важно было навести янычар на ложный след, венецианский. Таким образом, хотели ли воевать в республике св. Марка или нет, им придётся стать союзниками казаков в этой войне. Нарождавшейся Вольной Руси вряд ли удалось бы выдержать войну один на один с Османской империей. Даже при грядущем вскоре значительном увеличении территории и численности населения.
Азов стоит на высоком левом берегу Дона. Весной в половодье это спасает город от затопления, в других местах низкий левый берег тогда превращается в огромное озеро. Река, в другое время не слишком многоводная, после таянья снегов становится чрезвычайно широкой и весьма глубокой. Ненадолго, правда. Но капитальное строительство на Левобережье было возможно только на бог его знает откуда появившейся возвышенности.
Эта особенность — высокий берег — стала серьёзной помехой для нетерпеливцев, каждый день спускавшихся на лёд, оценивая его прочность. По календарю зима уже кончилась, а деньги, награбленные в прошлом году, у многих исчезли задолго до весны. Все говорили, что в этом грабительском сезоне добыча будет ещё большей и казаки с огромным, просто иссушающим (нечем было залить, не водой же, в самом деле) нетерпением ждали его начала. А лёдоход всё не начинался. Вот и скользили по кручам вниз, к реке, отчаянные любители чужого имущества затоптали до состояния плотной ледяной корки, стоившей нескольким нерасчётливым перелома руки или ноги. Однако никого это не остановило.
Среди тех, кто почти ежедневно проверял состояние ледяного покрова на реке, был и Аркадий. Увы, волнение, сжиравшее его после прибытия вести о смерти Мурада и Ибрагима, не исчезло. Тому было несколько причин, главная — совет атаманов твёрдо вознамерился идти в поход на Стамбул. Чисто с пацанской целью — грабить. Воспользовавшись его же собственной наработкой, сделанной зимой от нечего делать, они намеревались нагрянуть в один из богатейших городов мира в момент отсутствия там османского войска.
Да, для человека из двадцать первого века оказаться в веке семнадцатом — очень серьёзное испытание, в том числе — сенсорным голоданием. Привыкнув поглощать огромное количество информации, Аркадий порой чувствовал себя здесь как рыба на берегу. Нечего было читать, а о интернете, или хотя бы зомбоящике, можно было разве что помечтать.
"Да… иметь бы такого партнёра из будущего, как герой одного отвратно написанного романа… что-то там про окна, кажется, в названии было. Герой из двадцать первого века шарится по сети и сбрасывает инфу в прошлое, а тот обеспечивает его материально — кладами, зарытыми в условленном месте. Богатая идея, только писано было дурацки. Мне бы поток необходимых сведений из прошлого ох как не помешал, сколько проблем сразу снялось бы… а то роемся с Иваном в моей дурной голове и нужного найти не можем".
Вот от нечего делать и предложил зимой атаманам составить планы походов на все окружающие земли, на всякий случай — вдруг пригодится? Попутно, гордясь вниманием уважаемых людей, попаданец рассказывал о войнах будущего и прошлого, далеко не все знали даже о сражении под Каннами. Так сказать, проводил ликбез. Атаманам тоже было чего вспомнить, поэтому вечера проходили интересно и плодотворно.
Среди прочих прожектов была и неожиданная атака на Стамбул. Во времена Сагайдачного казаки уже разоряли его предместья, Аркадий считал, что в отсутствие султана с войском можно пограбить и сам город. Для неожиданности налёта он ввёл в план диверсионно-террористические придумки из будущего. Каторжный, успевший посидеть за веслом османской галеры, подробно рассказал о всех трудностях подхода к городу через пролив. Это с палубы круизного теплохода он кажется недлинным и легко проходимым, для кораблей века семнадцатого Босфор нередко становился могилой.
Получилось как раз по поговорке: "Хотели — как лучше, а получилось — как всегда". План атаманам так понравился, что, когда на дворе запахло весной, они дружно постановили его осуществлять.
Сто раз себя проклявший попаданец пробовал их отговорить, но посвящённые закусили удила. Все доводы и попытки сдать назад, доказать авантюрность и огромную опасность такого мероприятия натыкались на непреодолимую преграду — разбойничью психологию собеседников. Да, атаманы имели богатейший военный опыт, все без исключения (другим тайну попаданца и не доверяли) были умными людьми, прекрасно, намного лучше самого Москаля-чародея умели просчитывать риски и способы их снижения. Однако призрачный блеск золота султанской казны напрочь ослепило рыцарей с большой дороги, ни о чём другом теперь они и думать не могли.
При попытках уговорить их отказаться от опаснейшего мероприятия Аркадий как на стену наталкивался.
— Да и не в такие походы ходили! Один на десятерых, а здесь зато добыча будет…
— Не пугай, казака смертью не испугаешь!
— Да хрен с той жизнью, если удастся туркам бороду в Царьграде подпалить!
Вполне осознавая авантюрность предприятия, собеседники мысль о его отмене в свои головы пускать не хотели.
"Да у них глаза оловянными становятся, когда говоришь о проклятом налёте. Никакие доводы до их бандитских мозгов не доходят и, судя по всему, не дойдут, как ни старайся. Как же, у лисы есть возможность забраться в курятник! А то, что выбраться из него проблематично будет… начхать! Уже чуткие носы чуют одуряющий запах курятины, уши слышат квохтанье петуха… тьфу! Сами же мне рассказывали, как тяжело плыть против ветра в кишке Босфора, но… слов нет. Остаётся пойти в церковь и поставить свечку за успех предприятия. Хотя сильно сомневаюсь, что Господь будет потворствовать грабительским амбициям".
Ни у кого так и не встретив понимания, Аркадий прекратил бессмысленные уговоры и решил отправиться в набег сам.
"Никакие нервы столько ожидания не вынесут. То есть, может, у кого-то и выдержат, но не у меня. Да и проконтролирую бандюганов, чтоб прихватили там не только деньги, но и другие важные вещи".
Ещё одной серьёзной причиной для беспокойства была неопределённость с датой набега. Весьма важную роль в нём атаманы отвели зажигательным ракетам, для создания паники в городе и отвлечения добрых горожан, среди которых было много бывших янычар и вояк. При должной организации стамбульцы казачий десант могли просто затоптать и порубить на мелкие кусочки даже без султанского войска. Именно разработанная попаданцем система отсечения ограбляемых районов огнём и предрешила саму возможность осуществления его плана.