Кража

Ноэль даже высунула кончик языка, обдумывая свой ответ. Разумеется, ей было очень любопытно повидать этрго человека… Медленно она перевела взгляд на папку, потом снова подняла глаза на отца, взгляд которого выражал мольбу, и в глубине ее сапфировых глаз он прочел согласие, которое далось ей нелегко

– Обещаю, папа, не искать е ним встречи.

– В любом случае в глазах лапы это будет значить, что ваша встреча все же возможна. И папа придет в ярость.

Хлоя заправила прядь выбившихся из прически блестящих каштановых волос за ухо. Она была мила и изящна, светясь чистой красотой тринадцатилетней девочки-подростка. Сидя на краю постели старшей сестры, Хлоя с беспокойством поглядывала на нее.

– Папа ничего не узнает, если ты мне поможешь, Хлоя, ну пожалуйста! Я не нарушу обещания, данного папе. Право, не нарушу. Ты же знаешь, я всегда держу свое слово.

– Нет, ты просто ищешь лазейку, чтобы достигнуть своей иели.

Ноэль не могла спорить с сестрой – ее правота была очевидна. Ее взгляд задумчиво блуждал по покрывалу.

– Я бы предпочла сказать папе все прямо. И попросила бы его свозить меня в Лондон, хотя бы взглянуть на этого Бариччи. Но если я это сделаю, он взорвется. Они с мамой и так не спускают с меня глаз уже целую неделю после нашего разговора. – Она упрямо вздернула подбородок. – Хлоя, мне нужно его увидеть. Я не буду с ним разговаривать, я просто хочу увидеть его, чтобы все те пороки, о которых я услышала, обрели плоть А сегодня единственный день, когда я могу это сделать. Ведь – мама и папа уедут из Фаррингтон-Мэнор довольно надолго… Хлоя нахмурилась: – Только в том случае, если тебе удастся убедить их, что тебе нездоровится, а иначе придется ехать с нами, выслушивать. проповедь прадедушки и раздавать еду беднякам его прихода.

– Вот это-то и заставляет меня чувствовать себя виноватой. – Лицо Ноэль выразило раскаяние. – Надо будет солгать маме, но я еще и не смогу помочь прадедушке.

– Ну, помочь прадедушке смогу и я, – возразила Хлоя, и ее черные, как у отца, обсидиановые глаза сверкнули решимостью.

Ноэль улыбнулась, вспомнив веселые деньки, проведенные с прадедом, который был не только блестящим викарием, но и замечательным мастером, из-под рук которого выходили презабавные куклы-марионетки. Сколько раз ее лень рождения заканчивался спектаклем театра марионеток!

– Я ведь подвожу прадедушку? – спросила она тихо. – Ввожу в заблуждение маму и папу – и все ради чего?

– Думаю, – возразила ей Хлоя, – прадедушка понял бы тебя лучше всех остальных. И знаешь, что бы он сказал? «Ноэль, Господь дарует тебе этот день. Благодаря ему в душе твоей воцарится мир, и это поможет тебе лучше служить Всевышнему.

– Как тебе удается всегда быть такой разумной? – У меня есть хорошая наставница – ты. – С шаловливой гримаской Хлоя вскочила с места. – Полотенца готовы. Ложись в постель. Сейчас все устроим.

Прошмыгнув в ванную комнату, она взяла из таза с горячей водой три полотенца, быстро отжала их и принесла в спальню.

– Положи теперь по полотенцу на лоб, лицо и шею. Держи, сколько вытерпишь. А я быстро приведу маму. Одного взгляда на тебя, прикосновения ладони будет достаточно, чтобы поверить в лихорадку,

– Хлоя, – Ноэль схватила сестру за руку, – я чувствую себя ужасно из-за того, что заставляю тебя лгать.

Лицо младшенькой было воплощением невинности:

– А кто говорит о лжи? Я просто скажу маме, что ты пожаловалась на недомогание, что ты выглядишь так, будто у тебя температура, и что ты горячая на ощупь.

– Благодарю тебя, – прошептала Ноэль.

– Но будь осторожна. Не делай глупостей. И возвращайся домой прежде, чем приедем мы. – С этими словами изобретательная Хлоя стала прикладывать полотенца.

– Сделаю все, как ты говоришь, – шептала Ноэль, храбро принимая горячие припарки. Мозг Ноэль уже лихорадочно работал:

– Я придумала замечательный план, как заставить Грейс сопровождать меня.

– Грейс? – Брови Хлои изумленно взметнулись вверх при упоминании этой мощной, крепко сколоченной и свирепо опекающей сестру горничной. – Почему, ради всего святого, ты хочешь взять ее с собой?

– Мне нужна спутница, что-то вроде дуэньи. Это единственный способ сесть на поезд, не вызвав подозрений.

– Она никогда на это не согласится.

– О! Согласится! Я скажу, что делаю это ради папы.

– Не могу больше ждать. Потом расскажешь мне все в подробностях. У нас мало времени, – почти выкрикнула Хлоя.

Ноэль кивнула и глубоко втянула воздух, задержав дыхание, когда третье полотенце легло ей на шею.

Железнодорожный вокзал в Пуле был заполонен людьми, ждущими утреннего поезда в Лондон. Январский день, пасмурный и холодный, заставил многих пассажиров, особенно тех, кто ехал с маленькими детьми, дожидаться поезда в замшелом приземистом одноэтажном строении.

Однако Ноэль, подавив сопротивление Грейс, вышла из здания и поспешила встать как можно ближе к ограде, отделяющей платформу от путей, на которых вот вот должен был появиться поезд. Она нетерпеливо переминалась с ноги на ногу, плотнее запахивая плащ и моля Бога, чтобы поезд пришел вовремя. Но вокруг никто не волновался: деловые люди, опиравшиеся на свои трости, лениво, листали страницы лондонской «Тайме» и время от времени бросали взгляд на карманные часы, а дамы весело болтали, зорко следя за своими резвящимися отпрысками. И уж конечно, ни один из пассажиров не испытывал лихорадочного волнения, сжигавшего Ноэль.

– Вы уверены, что подарок, который хотите сделать лорду Фаррингтону, можно найти только в Лондоне? – в двенадцатый раз спрашивала хмурая Грейс, поправляя завязки шляпки.

Ноэль со вздохом ответила утвердительно в двенадцатый раз.

– Булавку для галстука для папы я видела в Лондоне на Риджент-стрит. В нашей глуши такую не купишь.

– И все же это худо – уезжать в отсутствие родителей.

– Но ведь это для папы, Грейс! – И Ноэль снова принялась убеждать строптивую женщину, нажимая на ее ахиллесову пяту – особую привязанность к хозяину. – Я хочу, чтобы этот день его рождения был особенным, чтобы запомнился надолго. Я помню, как он восхищался этой булавкой.

– Очень хорошо. Раз уж это для лорда Фаррингтона… – Со снисходительным кивком Грейс сложила руки на обширной груди и умолкла.

Но унять подозрительность Грейс и развеять ее сомнения – это малая толика того, что стояло на ее пути. Она еще не выиграла битву! Как минимум надо сесть в вагон первого класса этого чертова поезда и катить в Лондон. На месте они должны быть через каких-нибудь четыре часа. Потом найти этого Бариччи, а затем сесть на поезд в Пул и нанять карету, которая должна преодолеть последние пять миль, отделяющие ее от Фаррингтон-Мэнор.

Если вся семья уедет из деревни хоть одной минутой раньше, чем обычно в такие наполненные пустой дни, родители прибудут в Фаррингтон-Мэнор раньше её.и тогда узнают, что Ноэль не было дома.

И уж тогда гнев отца обрушится на ее голову.

Ноэль нервно разглаживала складки своего мягкого синего платья. Она тщательно продумала все свои действия. В документах, которые собрал отец, было ясно указано местонахождение художественной галереи. Это в одном квартале от Риджент-стрит, в самом центре Лондона. Ее план был крайне прост. Она войдет туда с видом скучающей светской девицы и небрежным тоном спросит, кто тут мистер Баричей, потом внимательно рассмотрит его, чтобы понять, что это за человек, и покинет галерею. Перед этим она остановится у модного магазина мужской одежды и аксессуаров на Риджент-стрит и купит булавку в подарок отцу. Должно хватить времени, чтобы добраться до вокзала и сесть на последний дневной поезд в Пул.

Вдруг воздух наполнился лязгом и шипением, оповещавшими о прибытии поезда. Ноэль улыбнулась – все в ней трепетало в предвкушении триумфа. До Лондона было рукой подать.

– Похоже, что мы едем одни, – заметила Грейс, когда ей удалось поместить свои тучные телеса на сиденье с высокой спинкой.

– Ноэль кивнула; оглянувшись, она заметила, что остальные четыре места оставались пустыми.