Кража

– Ах, – Эшфорд ответил полуулыбкой, – острый ум отца неустанно поражает меня. – Он медленно приблизился к Эрику и Бриджит, знаком предлагая им сесть. – Благодарю вас за то, что вы так быстро откликнулись на мою просьбу. У меня и в самом деле есть вопрос к вам. Но он не имеет никакого отношения к вашему приходу. Это было просто предлогом, который придумал отец, чтобы устроить наш разговор.

– Пока не понимаю вас, – пробормотала Бриджит, садясь в кресло. – О чем же пойдет разговор, лорд Тремлетт?

– О Ноэль.

Эрик, собиравшийся уже сесть.в кресло, на мгновение замер:

– Вы вызвали нас поговорить о Ноэль? Но почему?

– Потому что у меня есть основания предполагать, что она в опасности.

Эрик, по-видимому, никак не ожидал такого ответа. – В опасности? – повторил он, будто не веря своим ушам. – Не можете ли вы пояснить…

– Ее причины – кровные узы с Бариччи.

В комнате повисло тяжелое молчание.

Бриджит заговорила первая:

– Ноэль рассказала вам об этих узах?

– Нет. Я знаю о Франко Бариччи почти все. Знал и о его предосудительном поведении в отношении женщин, но это лишь малая толика его преступлений. Лицо Эрика приобрело пепельный оттенок.

– Пожалуйста, объясните нам все по порядку.

– Я и собираюсь это сделать. И Эшфорд рассказал им о своих расследованиях дел о пропавших картинах, о подозрениях относительно причастности Бариччи к кражам, о своем решении доказать, что Бариччи – преступник, и засадить его за решетку. – Я знаю, что негодяй виновен. Более того, он знает, что мне это известно. Дело за малым – неоспоримыми доказательствами его вины.

– Но при чем здесь Ноэль? – перебил его Эрик нетерпеливо. – Вы использовали мою дочь, обманули ее, заставили поверить в то, что вам приятно ее общество, а на самом деле хотели только вытащить из нее сведения о Бариччи? Но вы зря тратите время: Ноэль ничего не известно.

– Если бы дело обстояло так, я был бы не менее презренным негодяем, чем Бариччи. – возразил Эшфорд. – Я не использую женщин, лорд Фаррингтон. Нет, я не использую вашу дочь. Да, я познакомился с ней в надежде узнать что-то новое о Бариччи, но это произошло случайно, и об этом я уже рассказал Ноэль. – Он поднял руку, призывая выслушать его до конца: – Мыт поговорим позже о наших отношениях с Ноэль. Даю вам слово. Но позвольте прежде сказать о Бариччи все, что я собирался. В тот день, когда Ноэль посетила его галерею, он узнал о ее визите и послал за ней. Вам это известно?

– Да.

– Она рассказала вам, что я проводил ее и горничную в галерею?

– Да, Тремлетт, – снова язвительно заметил Эрик. – Вас может удивить это, но если не считать ее эскапады, а именно этого ее импульсивного путешествия в Лондон, Ноэль не имеет обыкновения что-либо скрывать от нас.

– Нет, это меня ничуть не удивляет. Ноэль на редкость открытая и честная девушка. К тому же она любит вас обоих всем сердцем. Возможно, именно эта любовь и заставила ее кое-что опустить в своем рассказе о поездке в Лондон.

– Что же именно?

– То, что Бариччи особенно заинтересовало, насколько хорошо мы знакомы с Ноэль и какую роль я играю в ее жизни. Он расспрашивал ее о наших отношениях весьма обстоятельно, а уж к какому заключению пришел – это на его совести.

– Ясно одно, – в волнении Бриджит приложила ладони к пылающим щекам, – Бариччи заподозрил, что Ноэль причастна к вашему расследованию.

– Совершенно верно, – согласился Эшфорд. – Да и Ноэль считает так же. Она поняла, почему я кружу вокруг Бариччи как ястреб, а он всеми фибрами души ненавидит меня и мечтает устранить со своего пути.

У Эрика вырвался стон:

– Как?

– О, он готов использовать любые средства, которые окажутся у него под рукой. – Эшфорд помолчал, затем сказал: – Таким средством может стать и Ноэль. Как вам хорошо известно, для Бариччи женщины не более чем пешки в его игре. Чтобы добиться своих целей, он совращает их.

– Да, мне это известно.

– Так вот, – Эшфорд старательно подбирал слова, – и всех других мужчин, в том числе и меня, он считает способными на подобную подлость.

Кровь отхлынула от щек Эрика, он стал белее мела.

– Не хотите ли вы сказать…

– Нет-нет, Бариччи для своей цели выбрал другого – обаятельного и молодого, задача которого выяснить, насколько Ноэль вовлечена в мою деятельность и что ей известно. – Это домыслы или факты? – Факты. По крайней мере то, что касается эмиссара Бариччи, засланного в Фаррингтон-Мэнор. Однако вопреки его ожиданиям Ноэль разгадала его план, едва встретившись с ним. И теперь намерена использовать его против Бариччи.

– Значит, речь об этом портретисте, – задумчиво произнес Эрик, и в тоне его прозвучала горечь.

– Верно, – кивнул Эшфорд. – Проницательная Ноэль сразу же поняла, откуда дует ветер, и предложила переиграть Сардо, войти к нему в доверие и попытаться выудить у него интересующие нас сведения. А возможно, даже ввести его в заблуждение, передав ему неверную информацию для Бариччи. Честно говоря, блестящая мысль и прекрасный способ призвать Бариччи к ответу.

– Блестящая мысль? Прекрасный способ? Но, Тремлетт, это же означает рисковать благополучием моей дочери!

– В этом-то и проблема. Я ведь тоже не хочу ставить под удар Ноэль.

– Да вы не должны даже думать о том, чтобы вовлечь ее в подобное. – Эрик вскочил на ноги. – Я ее отец, Тремлетт. И я заявляю вам официально: ваше общение с Ноэль отныне прервано. Что же касается Сардо, то ноги его больше не будет в моем доме. Когда я вспоминаю, как он пожирал ее глазами, как пел соловьем о ее красоте…

– Понимаю ваш гнев, лорд Фаррингтон, – перебил его Эшфорд, пытаясь обуздать собственные эмоции. – Вы отец Ноэль, – продолжал он, стараясь говорить спокойно, ровным голосом. – Ваше желание защитить ее благородно и естественно. Но поверьте мне: безопасность Ноэль для меня дело такой же важности, как и для вас. Уволить Сардо не означает оградить ее от опасности. Бариччи еще больше укрепится во мнении, что Ноэль есть что скрывать. И будет искать иные способы подобраться к ней. А после того, что случилось прошлой ночью… одна мысль об этом вызывает дрожь.

– Прошлой ночью? Что же случилось прошлой ночью? – спросила Бриджит дрогнувшим голосом.

– Была украдена картина – ценнейшее полотно Рембрандта. Мои источники сообщили мне, что к краже причастен Бариччи. Эта картина принадлежала лорду и леди Мэннеринг. Леди Мэннеринг в момент кражи находилась дома одна. И была убита.

– Убита? Боже милосердный! – воскликнул побледневший как простыня Эрик. – Вы хотите сказать, что Бариччи способен на убийство?

– Вполне возможно. И единственное, что может обеспечить полную безопасность Ноэль, – изоляция Бариччи в Ньюгейтской тюрьме. Пока он на свободе, она в опасности.

– И как вы полагаете, мне следует защитить мою дочь? – спросил Эрик.

– С этой задачей, лорд Фаррингтон, могу справиться только я, – сказал Эшфорд, подаваясь вперед. – Мы, кажется, оба согласились с тем, что, пока Бариччи на свободе, Ноэль нуждается в защите. Повторю – обеспечить ей эту защиту могу я. И не потому, – добавил он поспешно, – что вы не способны защитить свою семью. Но ваш способ уберечь ее, по моему убеждению, может подвергнуть ее еще большей опасности. Челюсть Эрика изумленно отвисла.

– Ваша наглость и самоуверенность вызывают удивление, Тремлетт. Как вы смеете критиковать мое поведение в качестве отца?

– Эрик, прошу тебя! – вмешалась Бриджит, дотрагиваясь до его рукава. – Пожалуйста, давай выслушаем лорда Тремлетта. В его словах есть логика. А ситуация действительно непростая.

– Благодарю вас. – Эшфорд поклонился Бриджит. – Я питаю к вам величайшее уважение, лорд Фаррингтон. Будучи любящим и заботливым отцом, повинуясь инстинкту, вы готовы посадить Ноэль под замок и ни на секунду не выпускать ее из поля зрения. Но осмелюсь все же сказать: это не поможет.

– Полагаю, вы правы, – вмешалась Бриджит, чем несказанно удивила Эшфорда-

– Я предлагаю следующее: позвольте мне навещать Ноэль как можно чаще, начиная со дня, когда вы вернетесь в Фаррингтон-Мэнор. Кроме того, я должен иметь возможность присутствовать на сеансах Сардо, чтобы предотвратить непредсказуемые действия Ноэль, если вдруг она захочет предпринять что-то на свой страх и риск.