Кража

– Вы не могли бы мне сказать, где ваш сын? – вырвалось наконец у Эрика.

Бриджит издала едва слышный возглас ужаса и отвернулась, пряча глаза.

– Наш сын? – заговорил Пирс, и его темные брови изумленно поднялись. – Который из них? И это волнует вас? Не понимаю.

– А я, кажется, понимаю, – возразила Дафни. – Вас интересует, где Эшфорд. – Она выдержала паузу и добавила: – И ушел ли он один.

– Совершенно верно, – ответил Эрик. – Я не отличаюсь грубостью, ваша светлость, – продолжал он. – И я благодарен вам за ваше гостеприимство. Но…

– Не трудитесь объяснять, – мягко перебила Дафни, Однако даже при всей мягкости графини в ее манерах и голосе присутствовала властность.

– У нас пятеро детей, лорд Фаррингтон, из них две дочери. Ваши чувства мне понятны.

В глазах Пирса тоже отразилось понимание ситуации, он окинул залу своим зорким взглядом.

– Эшфорд и Ноэль. Вы поэтому беспокоитесь?

– Да, – честно признался Эрик. Он смущенно провел рукой по волосам. – Весьма неловкая ситуация, выражаясь словами моей жены. Я не хотел показаться вам бестактным и вообще говорить об этом. Ваш сын – зрелый мужчина, и вы не несете ответственности за его действия. Я просто не ожидал… точнее сказать, я знаю, что их потянуло друг к другу с первой встречи, как я ни пытался оградить Ноэль… Мне хотелось, чтобы Ноэль появилась в свете, как полагается, но…

– Я только знаю, – сказал Пирс, – что они встретились в поезде, а потом Эшфорд очень настаивал на том, чтобы Ноэль присутствовала на нашем приеме.

– Я это подозревал, – пробормотал Эрик и снова оглядел бальную залу – с каждой минутой его беспокойство усиливалось. – Должен честно признаться, что Ноэль в той же степени интересуется вашим сыном, как и. он ею. Но она совсем неопытна…

Пирс откинул назад голову и расправил плечи – его отцовские чувства взыграли:

– Я знаю своего сына, Фаррингтон. Он никогда и ни за что не воспользуется неопытностью молодой невинной девушки. Ни за что и никогда.

– Разумеется, – вмешалась в разговор Бриджит, стараюсь смягчить напряжение, возникшее между ними. – Возможно, они просто вышли подышать свежим воздухом.

– В январе? – поинтересовался Эрик. – Бриджит, земля скована льдом. Едва ли погода благоприятствует поздним ночным прогулкам.

– Я тотчас же все узнаю, – решительно сказал Пирс, – единственно, чтобы успокоить вас.

Пирс еще раз оглядел всю комнату в надежде увидеть Эшфорда и Ноэль, погруженных в оживленную беседу в каком-нибудь углу, скрытом от их взглядов. Но увидел своего почтенного дворецкого, направлявшегося к нему через комнату с весьма смущенным видом.

– Простите меня, ваша светлость, – сказал дворецкий, – но у вас гость.

– Гость? В этот час?

– Да, сэр… Это мистер Блэкстрит. Он утверждает, что у него дело чрезвычайной важности. Я проводил его в ваш кабинет.

– Понимаю. – Пирс не показал, как относится к этому сообщению. Его единственной реакцией был вежливый краткий кивок, адресованный Эрику и Бриджит: – Пожалуйста, простите меня,

– Разумеется. – ответил Эрик, помрачнев.

– Лэнгли, – Пирс повернулся к своему дворецкому, – вы, случайно, не видели мистера Эшфорда?

– Да, сэр, я видел его в холле. Он болтает с леди Ноэль.

Лицо Эрика просветлело.

Мгновение Пирс помедлил.

– Меня не будет всего минуту, Снежинка, – сказал он, погладив Дафни по щеке.

– Не волнуйся, – ответила его жена. – И не спеши очевидно, дело мистера Блэкстрита действительно важное если он приехал сюда в столь поздний час.

– Да, – согласился Пирс, не отрывая взгляда от лица Дафни. – пожалуй.

Глава 8

– Вы, вероятно, большой специалист столь хитрого проникновения в дом, – поддразнила его Ноэль, оглядывая холл. Эшфорд смотрел на нее прищурившись.

– На что вы намекаете?

– Конечно, на интрижки с женщинами. – Тон ее был шутливым, но в глазах затаилась печаль. – И часто вам удавалось улизнуть из дома, а потом вернуться таким способом?

– Смею вас заверить – нет.

– Рада это слышать. – сказала Ноэль, глядя куда-то за его спину, туда, где сновали гости, входя в бальную залу и выходя из нее.

– Мои родители, конечно, интересные собеседники, но все же не настолько, чтобы заставить вашего отца забыть о роли вашего опекуна и защитника.

– Если мой отец и занят сейчас разговором с кем-то, то уж точно не с вашими родителями, – заметила Ноэль. – Его светлость покинул бальную залу несколько минут назад, как только мы вошли сюда.

Наступила короткая пауза.

– Да, знаю, – ответил Эшфорд, переминаясь с ноги на ногу и явно озабоченный.

– Эшфорд, вы меня слышите? – донесся до него встревоженный голосок Ноэль.

– Я хочу обсудить с вами план разоблачения Бариччи… использовав Андре Сардо. – Эшфорд ломал себе голову, как свести к минимуму участие в его плане Ноэль, но выходило, что без нее осуществить его невозможно. – Я… – Эшфорд умолк, заметив, как его отец вошел в холл. – Отец идет к нам, – сообщил Эшфорд лаконично. Е – Ах, Ноэль. – Пирс постарался скрыть свое беспокойство и улыбнулся ей самой очаровательной улыбкой. – Нравится ли вам ваш первый бал?

– Очень, ваша светлость. Каждая минута, проведенная мною в Маркхеме, – это чудо. – Весьма рад это слышать. – Пирс повернулся к Эшфорду: – Пожалуйста, прости, что я прервал вашу беседу, но я хотел на минуту отвлечь тебя.

– Я оставлю вас ненадолго, – обратился Эшфорд к Ноэль.

– Я буду вас ждать.

Пирс наблюдал короткий диалог с явным интересом.

– О, пока я не забыл! – обратился он к Ноэль. – Ваш отец несколько обеспокоен вашим отсутствием. Я уверен, он будет рад увидеть вас.

Ноэль ответила покорным вздохом:

– Я так и предполагала. Благодарю, ваша светлость. – Подхватив юбки, она решительно направилась в залу.

– Я уверен, ты понял, что Блэкстрит здесь, – начал Пирс, тогда дверь в его кабинет плотно закрылась.

– Должно быть, у него важные известия, – предположил Эшфорд.

– Так и есть. Прошлой ночью произошла кража.

– Прошлой ночью? – Брови Эшфорда изумленно поползли вверх. – И ты только теперь узнаешь об этом? Почему Блэкстрит так медлил?

– Тут есть смягчающие обстоятельства. – Пирс стоял, опираясь о бюро. – Украденная картина – ценнейшее полотно кисти Рембрандта, а лицо, у которого ее украли, лорд Мэннеринг.

– Мэннеринг? Его жена – возлюбленная Бариччи.

– Была его возлюбленной, – поправил Пирс, засовывая руки в карманы. -

– Что ты хочешь сказать?

– Она мертва.

– Мертва?! – Эшфорд вздохнул. – Она убита?

– Увы. По-видимому, ее убили именно в то время, когда была совершена кража. Ударили по голове тяжелой статуэткой. Полиция постаралась придержать факты до окончания предварительного расследования, и Блэкстриту пришлось приложить немалые усилия, чтобы узнать некоторые детали этой истории. – Иначе говоря, они хотели убедиться, что муж леди Мэннеринг или другие заметные члены общества не замешаны в этом преступлении, – уточнил Эшфорд.

– Совершенно верно. Теперь, когда алиби этих особ не вызывают сомнения, расследование становится достоянием общественности.

– И какие же факты есть у Блэкстрита?

– Только непроверенные, полученные им от головорезов, понимающих язык фунтов и пенсов, но не язык истины. Прошлую ночь Бариччи провел у леди Мэннеринг и покинул ее городской дом незадолго до рассвета. Муж ее куда-то отлучился по делам.

– Какое везение. А эти головорезы, случайно, не упомянули, что Бариччи выходил из ее дома, держа картину под мышкой? Или какой-нибудь из его приспешников, опять жё случайно; посетивший дом Мэннерингов этой ночью?

– Осведомители Блэкстрита были слишком пьяны, чтобы упомнить частности. Нам еще повезло, что они смогли описать Бариччи, а также назвать время его прихода и ухода.

– А где же были в это время слуги Мэннерингов? Впрочем, зная Бариччи, могу предположить, что он заранее позаботился отослать их. Дьявольщина! У нас по-прежнему нет на него ничего!.