Безрассудство

— В общем, да.

— Почему ты мне ничего не сказал? — Она поглядела на него в упор.

— На то были свои причины. Прежде всего, владелец этой книги был в твоих глазах пиратом и убийцей.

— Разумеется. И поэтому ты боялся признаться, что книга у тебя, ведь я могла подумать о тебе самое худшее.

— Черт побери! — Глаза Габриэля сузились. — Нисколько я не боялся, признаться, просто у меня были другие планы.

— Планы?..

— Хватит с меня этой чепухи, — мрачно произнес Габриэль. — Нам давно пора поговорить обо всем начистоту. Уже в ту самую ночь, когда мы встретились в Сассексе, я понял, что хочу тебя. Книга была единственным ключом к тому, чтобы завладеть тобой.

— Ты с самого начала знал, что женишься на мне? О Габриэль, это так романтично! Как я рада, что ты мне все рассказал!

— Черт, женушка, хватит делать из меня рыцаря с самыми благородными намерениями! — Глаза его вспыхнули, когда он обернулся к ней. — Я сказал, что хотел тебя. Но и не думал жениться, тем более в самом начале. Я желал заполучить тебя в свою постель, и это главное.

— О! — Она не знала, что ответить на это. Хорошо хоть, что он с самого начала ее хотел. — Значит, ты согласился помочь мне в расследовании, чтобы получше узнать меня?

— Чтобы затащить тебя в постель, черт бы всех побрал!

— Что ж, признаться, твои первоначальные намерения нельзя назвать честными.

— Ни в малейшей степени!

— Но ты отказался от них, вот что важно. Когда ты узнал меня поближе, бесчестные намерения сменились честными!

— Проклятие! Ты ничего не понимаешь, как я ни пытаюсь раскрыть тебе глаза! — Габриэль схватил свои бриджи и натягивал их быстрыми, яростными движениями. — Когда я узнал, что ты дочь Кларингтона, мои намерения вовсе не стали лучше. Они стали хуже, если это вообще возможно.

— Как — хуже?

— Феба, когда я узнал твое имя, то отыскал тебя только ради того, чтобы с твоей помощью отомстить всему вашему семейству. Я хотел соблазнить тебя и таким образом сквитаться с твоим отцом. Вот так. Теперь ты все поняла?

— Возможно, месть и была вначале целью, но ведь ты не осуществил этот план, верно? Вместо этого ты взял и женился на мне.

— Вот именно.

— И это значит только то, что твоя благородная натура взяла верх, — заключила Феба.

— Ад и все дьяволы! Считай так, если хочешь, я возражать не стану.

— Ты женился на мне из‑за своего врожденного рыцарства. — Феба прикусила дрожащую нижнюю губу. — Но ты ведь совсем не любишь меня?

— Ты не можешь обвинить меня, будто я ввел тебя в заблуждение на этот счет. В чем, в чем, а в этом я не повинен и никогда не заявлял, что люблю. Я говорил, что хочу тебя, и это правда. Вся правда.

— Ты женился на мне, чтобы спасти от неизбежного скандала.

— Избавь меня от благородных побуждений! — прорычал он. — Все рыцарские порывы улетучились восемь лет назад, и поверь, жизнь в Южных морях вовсе не способствует романтизму. Я отнюдь не страстный рыцарь — защитник добра, любви и справедливости.

— Так зачем же ты женился на мне?! — вскрикнула она.

— Я женился, потому что мне нужна хорошая графиня! — рявкнул он. — У тебя безупречная родословная, и — что гораздо важнее — в твоем безрассудстве, как я ни устал от него, есть дерзость и бесстрашие. Эти качества ты передашь моим сыновьям. Наконец, ты занимаешь меня гораздо больше, чем все дамы, которых мне довелось видеть за последнее время. И… и… я тебя хочу.

— Но ты меня не любишь.

— Я и не говорил, что люблю.

— Не говорил, но я надеялась, что когда‑нибудь ты научишься говорить об этом, — попыталась объяснить ему Феба. — Только поэтому я и решилась на величайший риск, на какой когда‑либо отваживалась, при всем моем безрассудстве.

— Ты называешь величайшим риском свое замужество? — Казалось, он не верил своим ушам.

— Да.

— Ты оскорбляешь меня, — произнес Габриэль, — я собираюсь быть тебе хорошим мужем.

— Вот как?

— Да. И в конце концов тебе придется стать достойной женой. Богом клянусь.

— А что же такое, по‑вашему, достойная жена?

— Вы намеренно провоцируете меня, мадам. Тем не менее я сейчас же объясню вам, что от вас требуется. Я жду послушания и уважения, которое достойная жена обязана оказывать своему супругу.

— Я уважаю вас, Габриэль. Но послушание никогда не было в числе моих достоинств.

— Тебе придется ему научиться, черт меня побери!

— Бога ради, Габриэль, не напускайте на себя угрожающий вид. Мы оба прекрасно знаем, что вы не собираетесь добиваться моего послушания силой.

— Вы уверены?

— Врожденное рыцарство не позволит вам прибегать к силе в обращении с женушкой.

— Ради вашего же блага я советую вам как можно скорее отказаться от иллюзий на сей счет! — прорычал он. — Нет у меня никакого врожденного рыцарства.

— Не надо лишать меня последних иллюзий. — Феба направилась к шкафу и приоткрыла стеклянную дверцу.

— О чем это вы? — резко спросил Габриэль.

— Сначала вы сказали мне, что Нил Бакстер — единственный человек, обещавший любить меня всем своим благородным и чистым сердцем, — солгал мне. — Феба сняла с полки рукопись «Дамы на башне». — Потом обнаруживается, что я вышла замуж за человека, который утверждает, что вовсе меня не любит, а ведь именно этой участи я всю жизнь старалась избежать. Учитывая все это, милорд, следует признать, что первая брачная ночь не слишком‑то удалась.

— Феба!

— Доброй ночи, милорд! — Прижав тяжелый том к груди, Феба решительно направилась к дверям.

— Проклятие, Феба, я хочу поговорить с тобой!

— Интересно о чем? О врожденном рыцарстве? Уверяю вас, на этот счет вы достаточно меня просветили, больше уроков не требуется.