Безрассудство

— Ой, я уколола палец! Дай мне носовой платок. Да быстрей же! Я испачкаю кровью платье.

— Сильно укололась?

— Ничего страшного. Так что ты говорила? — Мередит отложила шитье и перевязала палец платком.

— Я спросила, вспоминаешь ли ты когда‑нибудь Габриэля Баннера. Он теперь стал графом Уальдом, как ты знаешь.

— Я слышала о его возвращении в Англию. — Мередит взяла свою чашку и сделала небольшой глоточек. — Что же касается твоего вопроса… я стараюсь никогда не вспоминать о той ужасной ночи. Я была просто дурочкой, маленькой неопытной дурочкой.

— Ты просила Габриэля спасти тебя от брака с Троубриджем. — Феба уселась на стул и снова пристроила ноги на скамеечку. Складки ярко‑зеленого муслинового платья ниспадали до щиколоток. — Я прекрасно помню эту историю.

— Еще бы тебе не помнить, — сухо заметила Мередит. — Тебе все это так нравилось, ты воодушевляла меня и даже помогала связывать простыни, чтобы я могла спуститься из спальни через окно.

— Это было просто здорово! Когда Габриэль растворился в ночи, унося тебя прочь на быстром коне, я подумала, что это самый романтический миг в моей жизни.

— Это было просто ужасно! — вздохнула Мередит — Слава Богу, Энтони вовремя спохватился и успел нас нагнать. Он был в страшной ярости, а я так обрадовалась, увидев его: за всю свою жизнь я не была так счастлива лицезреть нашего дорогого Энтони! Я, конечно, быстро опомнилась — едва мы успели выбраться из Лондона. Но Габриэль не уступал, поскольку твердо решился спасти меня от Троубриджа.

— Но ты же передумала?

— Ты никогда не сталкивалась с Габриэлем, поэтому запомни: если он что вобьет себе в голову, его не переубедить. Я заклинала его вернуться, а он решил, что это просто девичьи страхи. Правда, его винить нельзя: я ведь была тогда просто пугливым маленьким воробышком. Странно, как вообще мне пришло в голову бежать с ним.

— Ты очень боялась этого брака.

— Да, я была дурочкой. Троубридж самый прекрасный муж, о каком только может мечтать женщина. Но тогда я его совсем не знала. Мы раза два танцевали с ним, и я не испытывала ничего, кроме страха.

— И ты попросила Габриэля, чтобы он спас тебя?

— Да. — Мередит забавно сморщила носик. — К сожалению, его планы спасения отличались от моих собственных. Как только мы тронулись в путь, он сразу же объявил, что мы направляемся в Гретна‑Грин и там поженимся. Разумеется, меня охватил неописуемый ужас. Я понятия не имела, что он намерен на мне жениться.

— На что же ты рассчитывала, когда просила его о помощи?

— Сама не знаю. Я хотела убежать, а для такого приключения Габриэль подходил как нельзя лучше. Казалось, только он один может справиться с такой задачей.

— Вот как, — отозвалась Феба. «Судя по всему, он очень изменился с тех пор, — мрачно подумала она, — он даже не смог справиться с разбойником в Сассексе». Хотя она должна была признать, это приключение по‑прежнему волновало ее.

— Я быстро поняла, что спасаться с Габриэлем от Троубриджа все равно что броситься из огня да в полымя, — продолжала Мередит.

— И ты не жалеешь, что вернулась? — тихо спросила Феба.

— Я каждый день благодарю Бога за то, что он спас меня от Уальда. Пожалуй, папа с Энтони были несправедливы, утверждая, что он просто хотел завладеть моим состоянием, но, без сомнения, моя жизнь с ним была бы ужасна, просто ужасна!

— Почему? — спросила Феба, не в силах прекратить разговор, занимавший ее больше, чем хотелось. Мередит глянула на нее в кротком изумлении.

— Сама не знаю, откровенно говоря. Вероятно, потому, что он напугал меня. Он вел себя не по‑джентльменски. Он внушал мне ужас, когда мы неслись с ним на север. Уже через несколько миль пути я испытывала к нему полное отвращение и заливалась горькими слезами.

— Понятно.

— Как ты думаешь, теперь, когда он возвратился в Англию и унаследовал титул, он появится в обществе? — тихо спросила Феба.

— Боже сохрани! — Мередит содрогнулась. — Все эти восемь лет я боялась, что когда‑нибудь он возвратится. Я готова плакать при одной мысли об этом.

— Но почему? Ты давно замужем.

— Троубридж ничего не знает о том, что произошло, точнее, могло произойти восемь лет назад. И он не должен узнать об этом.

— Все ясно, — перебила ее Феба. — Никто ничего не знает, кроме членов нашей семьи. Папа все уладил. Почему же ты боишься встречи с Уальдом?

— Уальд вполне способен припомнить события той ночи — хотя бы ради того, чтобы унизить нас, — прошептала Мередит. — Сегодня он, имея титул, может пустить слух… И этот слух подхватит весь свет.

— Я понимаю тебя, — пробормотала Феба.

— Троубридж придет в замешательство, узнав о том, что я пыталась совершить восемь лет назад, — с достоинством произнесла Мередит. — Он, несомненно, огорчится, ведь я была готова предпочесть бегство браку с ним. Папа тоже будет разгневан скандалом, а Энтони бросится подставлять себя под пулю на дуэли.

— Я уверена, что все обстоит не так уж плохо, — отозвалась Феба. — Конечно же, Уальд не скажет ни слова. Он, в конце концов, джентльмен. — Тут она прикусила язык, отчетливо понимая, что у нее нет никаких оснований утверждать это. Она сама могла убедиться, как изменился Габриэль за прошедшие восемь лет. В ту ночь, в глуши Сассекса, ей пришлось пережить крушение всех иллюзий.

— Хотя Уальд и не джентльмен, будем надеяться на лучшее. — Мередит аккуратно сложила рукоделие. — Признаться, я сомневаюсь, что он осмелится показаться в свете. Он всегда предпочитал держаться в стороне, да и денег у него нет.

— А если его финансовые дела изменились к лучшему?

— Всем известно, что титул не принес ему состояния, — твердо заметила Мередит. — Нет, я почти уверена, что мы в безопасности.