Рыжая проказница

Оптимизм вызывает только то, подумала Эверилл, что отцовский план удался. Она ни разу не заикалась… хотя и проявляла огорчительную склонность произносить слова невнятно. Весьма огорчительную, решила она.

— Вы что-то сказали? — переспросил лорд Сьюэлл, наклоняясь к ней.

Эверилл понимала, что это всего лишь предлог, чтобы еще раз заглянуть за вырез ее платья. Он все время пытался это сделать. Другие претенденты почти не смотрели на нее, лорд Сьюэлл, казалось, вознамерился рассмотреть ее во всех подробностях, прежде чем что-то решить.

Отец внезапно кашлянул и сказал с грубоватой сердечностью:

— Быть может, когда мы покончим с нашей трапезой, лорд Сьюэлл, вы посидите со мной у огня и мы потолкуем?

— Разумеется, милорд, — весело ответил гость.

Потом придвинулся к Эверилл, снова бросил взгляд на ее грудь и прошептал:

— Ваш отец хочет узнать, возьму ли я вас в жены.

Эверилл подняла руку, чтобы прикрыть вырез платья, и пробормотала нечто, выражавшее, как ей хотелось думать, не меньший интерес. Очевидно, этого оказалось вполне достаточно, потому что Сирил выпрямился и улыбнулся ей, после чего сообщил:

— Полагаю, я отвечу согласием.

Сердце у Эверилл упало.

— И вы должны быть благодарны мне за это, дорогая. В конце концов, вы унаследовали от матери неудачный цвет волос. Хотя вы и проявляете здравый смысл, пряча их под свой убор.

Эверилл обеспокоенно поднесла руку к лицу, заметив, что несколько непокорных рыжих прядок выбились из полотняного чепца, в который Бесс спрятала ее волосы по приказанию отца.

— И у вас такая маленькая… грудь, — добавил лорд Сьюэлл разочарованно.

Это что-то новое. Раньше все объясняли свое нежелание взять ее в жены только тем, что у нее отвратительный цвет волос, родимое пятно и заикание, и она впервые услышала упрек относительно своей груди.

Эверилл была согласна, что грудь у нее небольшая, но и особо маленькой она не была; конечно, ее грудь не шла ни в какое сравнение с грудью его матери, леди Сьюэлл, — у той она была просто огромная, и казалось, что эта леди вот-вот потеряет равновесие и упадет лицом вниз. Уж не поэтому ли лорд Сьюэлл все время заглядывает за вырез ее платья? Он пытается отыскать ее грудь?

— И еще вы склонны болтать о всякой чепухе, — добавил он, нахмурившись.

В ответ Эверилл тоже нахмурилась. Не прошло и нескольких минут после появления гостей, как она почти перестала говорить, в основном потому, что не получала от лорда Сьюэлла никаких ответов на свои вопросы. Но если он считает, что то немногое, что она сказала, можно назвать болтовней… Господи помилуй!

— Ну, Сирил, не будь таким недобрым, — пожурила его мать, подавшись вперед, чтобы присоединиться к разговору. — Леди Эверилл не виновата в том, что она не родилась красавицей и что у нее, к несчастью, почти нет груди. Внешность у жены — не самое главное. Говорят, лорд и леди Мортань были очень счастливы в браке, а ведь леди Мортань была такой же невзрачной. Без сомнения, леди Мортань была весьма благодарна лорду Мортаню за то, что он женился на ней, и делала все возможное, чтобы он был счастлив, и я уверена, Эверилл поступит так же. Из благодарности она будет делать все, что ты пожелаешь. А ночью, в постели, ты задуешь свечу, и внешность Эверилл не будет иметь значения… Просто думай о приданом, когда будешь выполнять свои супружеские обязанности, — предложила леди Сьюэлл и весело рассмеялась своей шутке.

— Матушка права. Надеюсь, вы будете мне благодарны, — изрек лорд Сьюэлл и снова уставился на грудь Эверилл, оценивая ее.

Эверилл некоторое время лишилась дара речи. У нее из головы не шли слова матери жениха: думай о приданом.

Эверилл замутило. Она закусила губу и стала дышать носом, пытаясь побороть дурноту. Но когда лорд Сьюэлл неожиданно прикоснулся пальцами к ее груди, словно то была дыня, которую он проверял на спелость, Эверилл не сдержалась и дала ему пощечину.

Жених взвизгнул, широко раскрыл глаза, схватился за свою щеку и вскочил со стула.

Несмотря на дурноту, Эверилл улыбнулась.

— Ах, неблагодарная негодница! — завопила леди Сьюэлл, тоже вскакивая с места и бросаясь к сыну. — Сирил! Дорогой мой Сирил, что она с тобой сделала? — Она обхватила руками его голову, прижала к своей мощной груди и обернулась к Эверилл: — Вы ужасная, неблагодарная девица! Как смеет такая особа, как вы — с пятном на лице и рыжими волосами, — прикасаться к моему мальчику?

— А что было потом? — спросил Уилл.

— Да, Эверилл, рассказывайте все до конца, — попросил Кейд.

Ему очень хотелось сойти вниз и отдубасить Сирила, но не меньше того ему хотелось узнать все, что произошло, чтобы наказать его по заслугам. Кейду хотелось не просто поколотить этого типа, но выяснить, не следует ли его вообще прикончить.

Он взглянул на девушку, лежащую на его кровати.

Они с Уиллом спокойно беседовали, когда в комнату ворвалась Бесс и рассказала, что Эверилл ударила лорда Сирила и внизу теперь сущий ад. Они с Уиллом сразу решили спуститься, но столкнулись на лестнице с Эверилл. У нее было смертельно бледное лицо, и она покачивалась, цепляясь за перила.

Предоставив отцу самому выяснять отношения с лордом Сьюэллом, Уилл подхватил Эверилл на руки и поднялся с ней по ступеням. Поскольку ближе всего наверху находилась комната Кейда, они отнесли Эверилл туда.

Теперь она лежала ничком на кровати с холодным компрессом на лбу и рассказывала, что произошло. Кейду страшно нравилось, что она не стеснялась в выражениях, ругая жениха и его матушку. Ее словно подменили. Перед Кейдом было уже совсем не то милое, лишенное страстей создание, которое заботилось о нем, пока он болел. Оказалось, что Эверилл — девушка с характером, что она может грубо ругаться и в состоянии постоять за себя.

— Ах! — Эверилл слабо махнула рукой, а потом прерывисто вздохнула. — Эта старая корова разглагольствовала о том, какая я неблагодарная, что мне, дескать, следует целовать ноги ее сыночку и облизывать их своим языком за одно только то, что он сделал мне предложение. Меня же тошнило от одной только мысли, что он станет моим мужем. И трескотня этой старой суки, и ее смехотворные разглагольствования вызвали у меня такую же тошноту… — Она замолчала, фыркнула с отвращением и пробормотала: — Безмозглый осел этот лорд Сьюэлл…

Услышав такое, Уилл широко раскрыл глаза от ужаса, а Кейд ухмыльнулся.

— А потом эта бабища бросила мне: «Ну что же? Вы намерены просить прощения за такое чудовищное поведение?» — продолжила Эверилл. — И я раскрыла рот, чтобы послать ее куда подальше, и послала бы, но… тут меня вырвало прямо на ее платье.

Она вздохнула, вспомнив об этом. Но потом добавила улыбаясь:

— Но я ничуть об этом не жалею. Вы можете себе представить такую злобную фурию в качестве свекрови? Видит Бог, даже если бы виски не развязало мне язык, я бы ни за что не сдержалась.

— Но Эверилл бы не осмелилась, — испуганно возразил Уилл, а потом нахмурился — настолько смешно прозвучали эти слова после того, что он только что услышал. — Я хочу сказать, что ты никогда раньше не проявляла своего характера. Ты всегда была милая и очень сдержанная.

— Потому что матушка требовала, чтобы я была такой, — спокойно ответила она. — Она начала учить меня сдержанности сразу на следующий день после того, как я попыталась сбежать из дому.

— Ты пыталась сбежать из дому?

Уилл был потрясен. Очевидно, он ничего не знал об этом.

— А как она учила вас, Эверилл? — спросил Кейд.

Научить чему-то пятилетнего ребенка — дело очень трудное, а пытаться заставить его пойти наперекор собственной природе — вещь просто невыполнимая.

— Всякий раз, когда я выходила из себя, она заставляла меня принять холодную ванну, — сказала Эверилл, и в ее голосе не чувствовалось ни капли озлобления из-за этого наказания.

У Кейда в голове не укладывалось, как это можно заставлять ребенка сидеть в холодной воде. Не говоря о том, что это очень неприятно, это еще и действительно опасно — ведь ребенок может простудиться.