Невеста на продажу

Он достал из шкафчика сигару и закурил.

— С самой нашей первой встречи мои связи в салуне и твои моральные заботы казались для тебя самыми важными, Тори, — заявил он с оттенком горечи в голосе. — Но не такими важными, как судьба моего единственного брата.

Его голова дернулась вверх, глаза сузились.

— Что именно ты хочешь сказать?

— Сандерс мертв, Рис. Как написали сыщики Чарльза в своем рапорте, «Ему профессионально перерезали горло, что привело к фактически мгновенной смерти». Его нашли в Денвере… в переулке недалеко от салуна Блэки Драго. — Она немного помолчала, отчаянно стараясь прочитать выражение его лица. Черт бы побрал эту маску картежника, которую он набрасывает на себя всегда, когда ему нужно!

Рис продолжал ровно дышать, используя выработанную в течение всей жизни привычку не позволять боли и унижению овладеть собой.

— .Ты считаешь, что я нанял людей Блэки, чтобы убить его? — Голос его звучал ровно, без всяких эмоций.

Тори почувствовала, как сжалось ее сердце.

— Я этого не знаю. Рис. Мама и папа уверены в этом, но я… я…

— Почему же? Потому что я не терплю слабаков и пьяниц? — грубо спросил он. — Если бы это действительно было мотивом для убийства, то я бы перестал заниматься салунным бизнесом еще до того, как мне исполнилось двадцать лет.

Тори сжала кулачки.

— Ты всегда презирал моего брата и сказал мне, чтобы я забыла о нем. Он не был просто еще одним пьяницей, как ты только что так любезно выразился. Он был единственным человеком, который мог бы вырвать мою семью из твоих лап.

— Давай говорить откровенно, — произнес он с таким спокойствием, что это удивило даже его самого. — Ты считаешь, что я хотел смерти Сандерса, чтобы твой отец никогда не смог вернуть деньги и забрать тебя у меня? И, конечно, будучи подручным пользующегося дурной славой Блэки Драго, я смог бы прикончить Сандерса, просто щелкнув пальцами.

Прищелкнув пальцами. Точно повторил слова отца о Рисе и Блэки! Она боролась с подступившими слезами.

— Сегодня утром по пути в город ты сам застрелил человека, — выпалила она, все еще стараясь заглянуть дальше своего обвиняющего гнева.

Он холодно уставился на нее.

— Жаль, что засада не удалась Барлоу. Если бы он прихлопнул меня, то подумать только, какого позора избежала бы семья Лафтонов.

— Мне наплевать, что думают посторонние… думают о моей семье. — «Ты — часть моей семьи, Рис», — добавила она мысленно.

— О твоей семье. О твоей прекрасной, с большой родословной, хладнокровной семье, которая должна была поступиться своей честью, чтобы принять меня, позволить мне прикоснуться к своей принцессе. Вот, собственно, в чем дело. Тори. Ты не хочешь быть женой картежника из преступного мира Денвера. Таким я останусь для тебя на всю жизнь — вульгарным чужеземцем-нуворишем, который вынуждает тебя думать и чувствовать так, как не должна делать ни одна настоящая дама!

Он с особой тщательностью раздавил сигару в каменной пепельнице, а Тори стояла, лишившись дара речи от обиды и нарастающего гнева.

. — Ты использовал меня. Рис, именно так, как говоришь, что моя семья использовала тебя! Тебе нужна дама для показа, любопытная вещица для экспериментов. Черт бы тебя побрал, ты восторгаешься от самой мысли, что мной можно помыкать и хохочешь, когда тебе это удается.

. Он поборол в себе желание подойти к ней и показать ей на деле, в какой степени он может повелевать ею.

— Ну, мне подвластно твое прекрасное, маленькое тело, не так ли, любовь моя? — уколол он ее. — Мы оба знаем это. Жаль, что ты не можешь вложить в это ни сердце, ни душу!

В этот момент Тори почти поверила в то, что он не виновен в смерти Сандерса. Его охватило такое холодное возмущение, что он вполне искренне мог быть удивлен этим сообщением. Но Рис был прав относительно их безнадежных отношений, которые основывались на страсти, а не на любви. Если она не могла вложить в это сердце, то не мог этого сделать и он. Все их отношения строились на недоверии и манипуляциях.

— Что же нам теперь делать? — спросила она, когда он подошел к двери и рывком дернув ее, раскрыл.

Губы Риса растянулись в его обычной и привычной для нее улыбке, которая не распространилась на его арктически голубые глаза.

— Можешь порадоваться, любовь моя, обещаю никогда больше не унижать тебя своими распутными прикосновениями. Дом этот — твой. Ты — моя жена, и я буду и дальше содержать тебя. — Он засунул руку в карман пиджака, вынул оттуда бархатную коробочку и бросил ее к ногам Тори. — Небольшой подарок на память. Может быть, Чарльз будет в состоянии купить нужные камни для этих вещиц. Я собирался подобрать бриллианты, но у меня ведь такой скверный вкус. До свидания, Виктория.

— Куда… куда ты идешь? — вопрос, казалось, напрашивался сам собой, она тоже двинулась к двери, не обращая внимания на золотой блеск брошки и браслета, валявшихся на полу.

— Поскольку тебе надоело быть моей «шлюхой», я поищу более приветливого приема… у Джинджер.

Дверь захлопнулась, как могильный склеп. Тори опустилась в тяжелое, обитое бархатом кресло, возле которого она оказалась, и закрыла руками лицо. Слезы, которые она весь день сдерживала, хлынули теперь настоящей рекой, все ее тело затряслось.

Дул ледяной ветер, пробирая человека среди ночи до костей. Ночь выдалась темная, без звезд, что вполне отвечало его планам. Никто его не должен увидеть с ним. Никто и никогда не должен установить связь между ними. Он натянул уздечку своей лошади и слез с коня возле грязной лачуги. Как только люди могут жить в таких местах? Воротя нос от отвращения, он поднялся по ступенькам. Из трубы дым не шел. Тем лучше, не привлекает внимания. Он пригнулся и вошел в помещение.

Вспыхнул свет, когда его соучастник чиркнул спичкой и зажег грязную керосиновую лампу.

— Тебе давно пора приехать. Деньги привез? — Его глаза тускло отсвечивали в прыгающем пламени лампы.

— Половину. Ты сделал только полдела, — холодно отрезал приехавший.

— Я не виноват, что Барлоу погиб, — он выругался целой тирадой отборной брани, схватил деньги, которые протянул ему другой мужчина, начал с привычной тщательностью считать банкноты. — Этого слишком мало для моих расходов. До Денвера путь не ближний и, идя на это дело, мне надо ухо держать особенно востро.

Его соучастник презрительно хохотнул.

— Как будто большое дело убить такого алкаша, как Сандеро Лафтон.

— Не попасться при этом в лапы Драго — дело не простое, никогда не забывай об этом! Когда я получу остальную часть причитающихся мне денег?

— Когда ты завершишь всю работу и собственноручно прикончишь Риса Дэвиса.

Джинджер ворвалась в комнату, откинула тяжелые портьеры и закричала, обращаясь к храпящему на большой кровати мужчине:

— Дьявольщина, Рис, может, ты даже хочешь позволить ей убить тебя, но уж я-то этого не допущу!

Он заморгал от ворвавшегося яркого солнечного света, в котором обозначился силуэт женщины в ярко-красной одежде. Он повернулся с приглушенным стоном и положил на голову подушку.

Джинджер мигом подбежала к кровати и нагнулась над ним. Она скинула подушку с его головы, сбродила толстое ватное одеяло. В этой комнате не было центрального отопления, как в Логове дракона. Прошлой ночью он не стал подбрасывать дрова и теперь озяб. С грубой бранью он ухватился за одеяло, но Джинджер давно уже проснулась и оказалась проворнее его.

— Прыщики на твоей гусиной коже становятся такими же высокими как горные пики Сан-Хуана, дорогой. А теперь прими горячую приятную ванну, которую я приготовила в соседней комнате. Почему бы тебе не нырнуть в нее и не полежать там, пока я буду готовить завтрак. А потом мы с тобой побеседуем. Думаю, что нам обоим будет лучше сделать то, оставаясь трезвыми, и на сытый желудок.

Через час мужчина, который сидел напротив нее за столом, стал немного напоминать прежнего Риса, если не считать покрасневших глаз и нескольких порезов от небрежного бритья.