Гордость и целомудрие

— Учтите, я всегда успею вытащить из нее шпагу и отразить вашу атаку, мадам, — заверил Драмм, помогая ей поднять Алекса обратно на стол.

— Я вам не мадам! Я — мисс!

— Тем хуже для вас! Ничего удивительного, что никто не позарился на такое чучело с замашками уличной торговки! — пробурчал он себе под нос.

Джосс отправилась на поиски Лидди, чтобы распорядиться насчет постели для Алекса.

— Ты бы не очень-то распускал язык! — ехидно заметил Алекс. — Смотри, как бы тебя и правда не насадили на трость!

— Нас, старина, нас обоих! Она грозила и тебе, и мне. И я даю слово чести, что буду защищать тебя до последнего вздоха! — с театральным жестом сказал Драмм и добавил: — Хотя боюсь, что шансы окажутся слишком неравными. Человеку не дано устоять перед стихией.

Примерно час спустя Алекс уже дремал в одной из больничных палат, а Драмм отправился домой. Джосс не покидала больницу больше суток и едва дождалась возвращения доктора Байингтона. Врач заверил ее, что она обработала рану Алекса ничуть не хуже, чем это сделал бы он, и Джосс наконец-то смогла вернуться в «Плавник и перо», чтобы немного поспать.

После обеда Джосс отправилась в приют для бездомных, потом на молитвенное собрание к миссис Уоллис, а вечером она уже была в больнице, у Алекса.

— Как бы не началась лихорадка. — Она с тревогой коснулась горячего лба своего пациента.

— Рана была рваной, мисс Джоселин, — сказала ей сиделка Хэллоран. — Она не могла не воспалиться. Но парень довольно крепкий — глядишь, и выкарабкается! Кому же еще и выздоравливать, коли не такому, как он!

Но Джосс слишком хорошо знала, как велика опасность умереть от лихорадки, даже при совсем легкой ране. Знахарская сумка его бабушки-мускоги не шла у нее из головы, и, наконец, она решилась:

— Скажите доктору, что мне нужно отлучиться на пару часов!

Только отчаянный страх за Алекса помог ей набраться дерзости и без спросу явиться в дом к самому барону Рашкрофту. Она постучала в дверь и сказала чопорному дворецкому, что желает видеть его милость по поручению мистера Алекса Блэкторна.

Ни во время драки в порту, когда все ее внимание поглотил златовласый красавец из колоний, ни в павильоне Финеаса, когда ей пришлось спасать Пока от неминуемой гибели, у Джосс не было возможности толком рассмотреть Монтгомери Кэрузерза. Теперь же она с уверенностью могла сказать, что Алекс совершенно не похож на своего дядю. Несмотря на внешнюю привлекательность, от заносчивой физиономии барона Рашкрофта веяло холодом и равнодушием.

Монти, с трудом сдерживая раздражение, окинул взглядом нескладное создание, волей судьбы приходившееся родной племянницей Сатингтону. Ничего удивительного, что старый граф не выводит в свет этакое убожество — тем более что у нее имелся родной отец, окончательно рехнувшийся от своих проповедей. Черт побери, сегодня она выглядела еще более нелепо, чем прежде, — если такое вообще возможно. Чего стоили одни только очки, криво сидевшие на переносице, и обмотанный вокруг тела кусок жуткого желтого полотна необъятных размеров. Нормальному человеку трудно было счесть его за женское платье. Вдобавок Монти был вполне уверен, что вряд ли услышит сейчас об Алексе хорошие вести.

— Добрый вечер, мисс Вудбридж.

— Милорд, я понимаю, что нарушаю все приличия, являясь незвано в ваш дом, но дело не терпит отлагательства.

Монти недоверчиво приподнял бровь, и только теперь Джосс уловила некое семейное сходство.

— Боюсь, что вы не расскажете ничего хорошего о похождениях моего бесшабашного племянника. Но прошу вас, мисс Вудбридж, продолжайте. Не сомневаюсь, что он опять угодил в передрягу. Наверное, ему срочно нужны деньги, чтобы расплатиться с карточным долгом?

Джосс понимала, что Алекс не хотел бы шокировать своих знатных родственников известием о полученной им ране и о том, что он валяется в лихорадке в больнице для бедных. У нее тоже был повод сохранить это в тайне, чтобы как можно дольше удержать Алекса под своим покровительством.

— Нет, милорд, он не проигрался в карты. Напротив, до сих пор ему сопутствует удача. Вот почему он и отправил меня к вам. Мистер Блэкторн привез из Америки кое-какие лекарства, приготовленные его бабушкой-индианкой. Они срочно нужны в больнице для бедных, где я работаю.

— Индейские снадобья? Ну что ж, если они помогли собаке, то и для нищих будут в самый раз! Господь свидетель, больше их ничем не проймешь!

— Образование и справедливые законы могли бы совершить для них настоящее чудо! — выпалила Джосс, прежде чем успела прикусить язык.

— Вижу, вижу, вы достойное чадо преподобного Элайджи! — Монти добродушно рассмеялся. — Свет не видывал еще таких непохожих братьев, как ваш отец и граф!

— Позвольте считать это комплиментом, милорд! — Джосс дерзко задрала подбородок.

— Как пожелаете! — ухмыльнулся он.

— Чем быстрее я получу эти травы, милорд, тем скорее перестану вам досаждать!

— Милочка, у меня странное предчувствие, что вы еще немало хлопот доставите нашей семье. Ну да ладно! — Он приказал лакею принести из апартаментов Алекса описанную Джосс знахарскую сумку.

Алекс ненадолго пришел в себя и успел рассказать Джосс, как приготовить тот густой темный настой, которым его потом поили всю ночь. Джосс не отходила от раненого, а когда пришло время менять повязку, наложила на рану ту мазь, что так быстро поставила на ноги Пока. Теперь, когда он был без сознания, и ее не смущал колдовской взгляд живых карих глаз, Алекс показался ей совсем юным и беззащитным.

Джосс и не заметила, как ее мысли приняли совершенно недопустимый оборот. Старая вешалка! Нашла о чем мечтать! Ей давно пора идти к больным в соседние палаты и заняться делом, а не тратить попусту время на грезы о поцелуях и ласках!..

Сознание возвратилось к Алексу рано утром. Он не сразу вспомнил, как очутился в этой убогой каморке, на продавленной кровати с тощим тюфяком. Стоило ему пошевелиться, как под лопаткой вспыхнула такая острая боль, что онемела вся спина. Только теперь он заметил, что на шатком столике в углу лежит вышитая бисером сумка его бабушки.

Джосс принесла в комнату свежую воду и бинты и смущенно улыбнулась. Так робко и искренне умела улыбаться только она.

— Вы очнулись! И лихорадка прошла.

— Разве вы способны почувствовать это, находясь в другом конце комнаты?

— Тому, кто провел много часов у постели больных, не нужно дотрагиваться до их лба, чтобы узнать, что болезнь миновала! Достаточно увидеть ясный взгляд и здоровый цвет лица.

— Вы уже долго здесь работаете?

— Я начала помогать доктору Этертону, когда мне исполнилось тринадцать лет. Позже его сменил доктор Байингтон.

— Тринадцать лет! — удивился Алекс. Он и часа не смог бы проработать в этом проклятом месте, а тут речь идет о годах! — Совсем ребенок!

— Тогда я еще не помогала папе работать с бездомными. Но я быстро повзрослела, столкнувшись с человеческим горем и нищетой.

— Что толкает вас на это? Почему вы решили посвятить всю жизнь благотворительности?

— Мне хочется быть полезной и хоть немного изменить к лучшему этот мир. К тому же меня вряд ли назовешь завидной партией, — сухо добавила она. — У меня нет ни привлекательной внешности, ни приданого, зато есть репутация книжного червя. Этого более чем достаточно, чтобы отпугнуть любого ухажера.

— Но вы обладаете другими достоинствами, а насчет приданого мог бы позаботиться ваш дядя…

— Граф давно уже публично отказался от своего родного брата, — с горечью призналась Джосс. — К тому же мне совсем не хочется стать женой какого-нибудь охотника за приданым.

— А как же, скажем… ваш интеллект? У вас редкий острый ум. И быть книжным червем вовсе не так уж плохо, если не терять при этом чувства юмора.

— Тогда почему же вас отчислили из университета за неуспеваемость? — спросила Джосс.

Алекс пожал плечами и невольно скривился от боли в спине.

— Хотите верьте, хотите нет, но и я не прочь иногда взять в руки книгу.