Фантомы

Если причиной был яд, то наверняка какой-то очень экзотический. Но каким образом столь необычный яд мог попасть к Хильде? Врагов у нее не было. Сама мысль о том, что кто-то захочет ее убить, казалась абсурдом. И если ребенок еще мог бы потащить что-то незнакомое в рот, чтобы попробовать его на вкус, то Хильда подобной глупости наверняка бы не сделала. Нет, это был не яд.

Болезнь?

Но если это действительно была болезнь, бактериальная или вирусная, то она была совершенно непохожа на все то, чему учили Дженни. А что, если она окажется заразной?

— Дженни? — позвала Лиза.

Болезнь.

Испытывая чувство облегчения от того, что она не прикасалась непосредственно к телу, и запоздало сожалея о том, что все-таки дотронулась до рукава платья, Дженни тяжело поднялась, покачнулась на слегка затекших ногах и, сохраняя равновесие, отступила на шаг от трупа.

По всему ее телу пробежали холодные мурашки.

Только сейчас она обратила внимание на то, что лежало на разделочной доске рядом с мойкой. Там были четыре крупные картофелины, кочан капусты, несколько морковок, нож для чистки овощей и длинный нож для резки. В тот момент, когда ее настигла смерть, Хильда была занята готовкой. Все произошло совершенно внезапно. Бах! — и конец. Совершенно очевидно, что она не была больна и вообще не предчувствовала ничего подобного. Ежу ясно, что болезнь не могла быть причиной столь внезапной смерти.

Какая болезнь приводит к смерти без того, чтобы предварительно пройти через стадии заражения, плохого самочувствия, постепенного упадка сил и физического увядания? Никакая. Ни одна из тех, что известны современной медицине.

— Дженни, давай уйдем отсюда, — попросила Лиза.

— Тихо! Погоди минутку. Дай мне подумать, — ответила Дженни, облокачиваясь на стол и продолжая рассматривать мертвую женщину.

Где-то в глубине сознания у Дженни шевелилась еще не определившаяся, но уже пугающая мысль: чума. Бубонная и некоторые другие разновидности чумы иногда встречались в Калифорнии и на Юго-Западе. За последние годы было около полудюжины сообщений о таких случаях. Теперь, однако, редко кто умирал от чумы: она излечивалась стрептомицином, хлорамфениколом или любым из тетрациклинов. Для некоторых разновидностей чумы характерно появление сыпи: маленьких красных зудящих точек на коже. При очень тяжелых формах болезни сыпь бывает почти черной и распространяется чуть не по всему телу: во времена средневековья эту болезнь так и называли — «черная смерть». Но может ли сыпь выступить в таком количестве, чтобы все тело почернело полностью, как у Хильды?

А кроме того, Хильда умерла внезапно, в тот момент, когда занималась готовкой; у нее не было ни рвоты, ни лихорадки, пи недержания — а это исключало чуму. Это исключало вообще любую из известных инфекционных болезней.

Но не было и никаких явных признаков того, что на Хильду Бек было совершено нападение. Ни кровоточащих огнестрельных ран. Ни ран от холодного оружия. Никаких признаков того, что экономку забили насмерть или задушили.

Дженни обошла вокруг тела и подошла к мойке. Она дотронулась до капусты и с удивлением обнаружила, что кочан еще холодный. Он пролежал на разделочной доске не больше часа.

Отвернувшись от стола, Дженни снова посмотрела на тело Хильды, но теперь уже с ужасом.

Эта женщина умерла не больше часа тому назад. Если дотронуться до ее тела, то оно еще, наверное, теплое.

Но что же ее убило?

Сейчас Дженни оказалась не ближе к ответу, чем тогда, когда только начинала осмотр. И хотя болезнь вряд ли могла быть причиной этой смерти, полностью исключить такую возможность Дженни не могла. Мысль, что это окажется нечто очень заразное, пугала ее.

Стараясь не показать своей озабоченности Лизе, Дженни проговорила:

— Пойдем, голубушка. Я позвоню из своего кабинета.

— Ничего, мне уже лучше, — ответила Лиза, но сразу же поднялась, явно желая как можно быстрее уйти из кухни.

Дженни обняла сестру, и они вышли.

Во всем доме стояла какая-то неземная тишина. Она была столь глубокой, что даже шорох шагов сестер по ковру по контрасту с ней казался громом.

Кабинет Дженни, хотя его и освещали установленные на потолке люминесцентные лампы, оказался вовсе не таким холодным и обезличенным, какие предпочитают большинство из современных врачей. Наоборот, он был выдержан в старомодном стиле кабинета сельского доктора и как будто сошел с картин Нормана Роквелла, репродукции с которых печатает «Сэтердей ивнинг пост». Книжные полки были до отказа забиты литературой и медицинскими журналами. Вдоль стен стояли шесть старинных деревянных шкафов для историй болезни; в свое время Дженни удалось купить их на аукционе по очень сходной цене. На стенах были развешаны ее дипломы, анатомические схемы и две большие акварели с видами Сноуфилда. Рядом с запертым шкафом для лекарств стояли аптекарские весы, около них, на небольшом столике — коробка с дешевыми игрушками — маленькими пластмассовыми машинками, солдатиками, куколками — и с жевательной резинкой без сахара; все это раздавали в качестве наград, а иногда и взяток тем детям, которые не ревели со время осмотра.

Главной вещью в кабинете был громоздкий темный, местами поцарапанный сосновый письменный стол. Дженни подвела сюда Лизу и усадила се в стоявшее возле стола большое кожаное кресло.

— Извини меня, — сказала девочка.

— Извинить? — удивилась Дженни, садясь на край стола и придвигая к себе телефон.

— Извини, что я расклеилась. Но когда я увидела... это тело... я... ну... со мной приключилась истерика.

— Никакой истерики у тебя не было. Ты была просто потрясена и напугана, что совершенно естественно.

— Но ты же не была пи потрясена, ни испугана.

— Я тоже была, — сказала Дженни. — И не просто потрясена: ошеломлена.

— Но ты ведь не перепугалась так, как я.

— Перепугалась. Я и сейчас еще боюсь. — Немного поколебавшись, Дженни решила, что не должна все-таки скрывать от сестры правду, и рассказала ей о возможности заражения чем-то неизвестным. — Я не думаю, что это и вправду какая-то болезнь. Но я могу и ошибаться. А если я ошибаюсь...

Девочка смотрела на Дженни широко раскрытыми от удивления глазами.

— Ты перепугалась так же, как я, но ты просидела там столько времени, осматривая тело! Господи, я бы так не могла. Только не я. Никогда.

— Ну, голубушка, я же врач. Меня ведь этому учили.

— Все равно...

— Ни капельки ты не расклеилась, — заверила ее Дженни.

Лиза согласно кивнула, но было видно, что слова сестры не убедили ее.

Дженни подняла трубку телефона, намереваясь позвонить вначале в полицейский участок Сноуфилда, а потом коронеру в Санта-Миру, главный город их округа. Гудка не было, в трубке слышался только слабый свистящий шорох. Она постучала по рычагу, но линия по-прежнему молчала.

В том, что телефон вышел из строя именно тогда, когда на кухне лежала мертвая женщина, было нечто зловещее. В конце концов, возможно, что миссис Бек действительно убили. Если кто-то перерезал телефонную линию, пробрался в дом, если он тихо и осторожно подкрался к Хильде... ну... он мог бы ударить ее в спину длинным ножом, который вошел бы достаточно глубоко, попал ей в сердце, и тогда наступила бы мгновенная смерть. В этом случае рана оказалась бы не видна, если только не перевернуть труп со спины на живот. Но тогда не ясно, почему совсем нет крови. Не ясно, почему опухли внутренние ткани и откуда взялся этот сплошной кровоподтек. Но все-таки на спине у экономки могла быть рана, а поскольку она умерла не больше часа тому назад, то вполне возможно, что убийца — если это действительно убийца — еще находится где-нибудь здесь, в доме.

«Кажется, у меня просто разыгрывается воображение», — подумала Дженни.

Но все же она решила, что ей и Лизе лучше всего сейчас же уйти из дома.

— Придется сходить к соседям, к Винсу и Энджи Сантини, и попросить разрешения позвонить от них, — спокойно сказала Дженни, поднимаясь с краешка стола. — Наш телефон не работает.