Страница 47 из 71
—После этого — не значит вследствие этого, — процитировал древнеримского юриста Путин. — Ладно, у Александра Ивановича работают ребята хваткие, они разберутся, что к чему. Давайте вернемся к Арктике…
Ливия, район города Сирт, осень 2011
Али Муса прицелился в пролетавший над кварталом старенький советский «Миг-17» и выпустил длинную очередь из «калашникова». Самолету, ясное дело, это никакого вреда не принесло, но Али почувствовал удовлетворение. Если ему выдали автомат, значит, он боец, воин. А воин должен стрелять — не важно, попадает он в цель или нет.
Для борьбы с «Мигами», теми немногими, что еще оставались у сторонников бывшего ливийского лидера, лучше всего подходили переносные зенитно-ракетные установки «Стингер». Но они стоили дорого, и у мятежников их почти не было. Поэтому самолеты, которые сторонники полковника в последние недели подняли в воздух, — до этого считалось, что вся авиация Каддафи уничтожена, — летали над Сиртом беспрепятственно — разумеется, в те часы, когда истребители НАТО «отдыхали» на своих базах. За день таких часов набиралось три-четыре, и в это время сторонники полковника старались нанести силам мятежников максимальный урон.
Получалось это плохо: армия повстанцев представляла собой множество маленьких разрозненных групп, а такие мелкие цели — сущее наказание для военной авиации. Обычно «Миги» наносили урон не столько мятежникам, сколько ни в чем не повинным гражданам, их домам и машинам. Впрочем, так же действовала и авиация НАТО, поскольку войска бывшего правителя Ливии были рассредоточены на большой территории или укрывались в городах, используя мирное население в качестве живого щита. Война шла уже восьмой месяц, и, несмотря на слухи о бегстве Каддафи и близкой капитуляции его приверженцев, казалось, могла продолжаться бесконечно. Али Мусу это устраивало: в армии мятежников платили деньги, не слишком большие, но всяко больше, чем зарабатывал плетельщик корзин, которым он был до войны.
Самолет улетел. Из переулка вывернул, дребезжа и воняя соляркой, старенький грузовичок с закрытым брезентом кузовом. Остановился в десяти шагах от Мусы.
—Эй, парень, — окликнули его из кабины грузовичка, — хватит попусту тратить патроны, иди лучше помоги!
Муса, не торопясь, подошел. Он чувствовал себя героем, а герои ходят с достоинством.
Из кабины выбрался невысокий седой мужчина в камуфляже и красном, лихо заломленном набок берете. На поясе у мужчины висел большой черный пистолет — Мусе показалось, что американский, но он не настолько хорошо разбирался в оружии, чтобы быть в этом уверенным.
—Что значит «попусту»? Да я прогнал этот собачий «Миг» прочь от нашего квартала!
—Он и так улетал, — оборвал его седой. — Халид, Фархад, за дело!
В кузове произошло движение. Брезентовая крыша соскользнула с металлических рам, словно змеиная кожа. Муса увидел какую-то затянутую камуфлированной сеткой громоздкую штуковину, вокруг которой суетились двое парней — по виду чуть младше него. Они открыли заднюю стенку грузовичка и опустили по ней на землю два металлических рельса-направляющих. Затем принялись подталкивать к ним штуковину.
—Готовься принять эту штуку, когда она пойдет по направляющим, — приказал седой. — И осторожно, не вздумай ее уронить!
В его голосе чувствовалась такая властность, что Али Муса не посмел ослушаться. Он подошел к рельсам, закинул автомат за спину и протянул к штуковине руки. Седой встал с другой стороны и тоже приготовился принимать груз.
—Опускаем! — крикнул кто-то из парней в кузове.
Камуфлированная сетка и закутанный в ней предмет грозно надвинулись на Мусу. Он уперся обеими руками во что-то очень тяжелое и холодное и начал потихоньку отступать назад — груз медленно пополз вниз по рельсам.
Фархад и Халид мало-помалу отпускали крепкие брезентовые ремни, которыми был обмотан загадочный предмет, и все равно даже вчетвером они едва удерживали его на направляющих. Один раз Муса споткнулся и чуть не упал; штуковина тут же навалилась ему на руки всем своим весом, и он едва не отпустил ее.
—Держать! — рявкнул седой голосом, не обещавшим ничего хорошего.
Муса, к счастью, удержался на ногах и не выпустил груз.
В конце концов они все-таки установили предмет на земле. Фархад и Халид втянули обратно рельсы и синхронно спрыгнули на землю. Они оба были высокие — выше Мусы — и демонстрировали отличную военную выправку.
—Готовьте «погремушку», — распорядился седой, взглянув на часы. — У нас есть пятнадцать минут — потом прилетят гости.
Один из парней нырнул под камуфлированную сеть и принялся там чем-то щелкать. Второй достал наладонник в зеленом пластиковом корпусе и, сосредоточенно хмуря брови, начал что-то высчитывать. Седой, словно вспомнив о присутствии Мусы, вытащил из кармана двадцатидолларовую бумажку и сунул ему.
—Это тебе за помощь. А теперь беги отсюда. Здесь скоро будет жарко.
Муса торопливо схватил бумажку, на миг забыв о том, что герои все делают с достоинством. Развернулся и довольно быстрым шагом пошел прочь — но лишь для того, чтобы, завернув за угол, нырнуть в пробитую в кирпичной стене дыру и, стараясь не мелькать в лишенных стекол окнах, побежать к лестнице, ведущей на второй этаж.
Отсюда, со второго этажа, было прекрасно видно все, что происходит на улице. Штуковина, которую седой назвал «погремушкой», ощетинилась длинными и тонкими стволами, став похожей на диковинного ежа, отрастившего себе иглы только с одного бока. Парни сидели рядом на корточках; тот, что с наладонником, по-прежнему что-то хмуро считал. Сам седой сидел поодаль на куче битого кирпича и рассматривал какую-то карту, поминутно поглядывая на часы. Потом поднес к глазам небольшой бинокль и принялся внимательно вглядываться в небо на северо-востоке.
—Летят, — отрывисто сказал он. — Всем приготовиться!
Один из парней снова залез под сетку. Второй встал чуть поодаль. Седой слез с кирпичей и отошел под прикрытие стены.
Муса вгляделся и увидел высоко в небе приближающиеся серебристые точки, поблескивающие в лучах заходящего солнца. Натовцы были точны, как часы: в девятнадцать тридцать они наносили авиаудар по позициям бойцов Каддафи на западных окраинах Сирта.
«Миг», по которому стрелял Муса, внезапно снова вынырнул из-за чудом уцелевшего минарета мечети Омара и на бреющем полете прошел над кварталом. От серебристого клина тотчас же отделились три истребителя и ринулись за добычей.
—Ждем! — приказал седой. — Стрелять только по моей команде.
Муса до последнего момента был уверен, что загадочная «погремушка» будет стрелять по «Мигу». Поэтому, когда седой наконец махнул рукой и длинные стволы «ежа» стали плеваться дымом — это сопровождалось странным звуком, действительно похожим на треск огромной погремушки, — он испытал шок. «Миг» по-прежнему оставался невредимым, в то время как преследовавшие его натовские истребители один за другим вспыхивали, словно бумажные самолетики, пролетавшие над большим костром. Из двух истребителей катапультировались пилоты, третий, видимо, не успел — его машина вошла в пике и с жутким воем рухнула где-то в районе Старого базара. Взметнулся столб черного дыма.
—Отлично, парни, — азартно рявкнул седой, — ждем вторую волну.
Но второй волны не последовало.
При виде катастрофы, происшедшей с тремя истребителями, остальные самолеты — Муса насчитал их не менее десятка — синхронно развернулись и ушли обратно на северо-восток.
«Что же это такое? — испуганно подумал он. — Это же натовцы, наши союзники! Как же так? Почему в них стреляют?»
Конечно, он знал, что иногда силы западной коалиции по ошибке наносят удары и по позициям мятежников. Но на это старались не обращать внимания: в конце концов, за каждую такую ошибку натовцы выплачивали щедрую компенсацию. Однако то, что произошло сейчас на его глазах, ошибкой назвать было никак нельзя. Муса уже догадался, что «Миг» заманивал истребители противника в ловушку. Значит, летчик, воевавший на стороне Каддафи, и эти трое, которым он по глупости своей помог, были заодно?