Похититель жизней

От этих слов Лисила передернуло. Разве можно сказать этим людям, что до того, как поселиться в Миишке, они были не охотниками на вампиров, а мошенниками, беспардонно обиравшими невежественных крестьян? Магьер обхватила руками голову.

— Уходи, Лони, — глухо сказала она. — И не трать понапрасну слов. Ничто, слышишь — ничто не заставит меня отправиться в Белу!

Спящий шевельнулся во сне. Безграничная тьма окружала его со всех сторон, и он невесомо парил в самом сердце ее. Парил, молчал — и ждал.

И наконец тьма пришла в движение.

Она перекатывалась волнами, точно череда пустынных дюн под беззвездным небом. И когда появились звезды, замерцали они не в небе, а на гребнях черных бескрайних дюн. Движение тьмы замедлялось, становилось все отчетливей, и стало ясно, что звезды — лишь отражение невидимого света, мерцающего на черной змеиной чешуе. Гряды волнующейся тьмы, покрытые чешуей, обернулись кольцами гигантской змеи — каждое кольцо в поперечнике больше человеческого роста. Они окружали спящего со всех сторон, они перекатывались повсюду, бессмертные, бесконечные, всеобъемлющие, и движение их, казалось, уходит в непостижимо давнее прошлое, в далекие времена Забытых и древней истории мира.

— Где? — спросил он в который уже раз. — Где оно? Так много минуло лет, десятилетий, столетий. Стал ли я ближе к цели?

Те же вопросы снова и снова… И понемногу в сознание его стали проникать загадочные образы и слова.

«Высоко… там, где холод… там, где лед… — Тяжесть чужого шепота заполняла разум спящего, подавляя его собственные мысли. — Древние хранят… древнейшие из некогда бывших…»

— Где я найду это?

Спящий пытался проникнуть мысленным взором за бесконечное движение черных колец, разглядеть за тьмой свою цель, хотя до сих пор не знал, как выглядит искомое, знал лишь то, что нашептал ему обладатель черных чешуйчатых колец, таинственный покровитель его вещих снов. Предмет сей, попав в его руки, навсегда изменит саму природу его существования. Ни в чем более не будет он зависеть от внешнего мира, а, напротив, сам по себе станет целым миром.

Чешуйчатые кольца начали теснее смыкаться вокруг него, неся с собою бессилие и страх. Сны, в которых приходил к спящему неведомый благодетель, всякий раз приносили крупицу бесценного знания, но и быстро истощали силы. Он и хотел бы задержаться, расспросить побольше, но не мог.

Вельстил Массинг, одиноко лежащий на большой мягкой кровати в спальне своих съемных апартаментов, открыл глаза, ощущая, как удаляются из его сознания бесконечные кольца живой тьмы.

Видение, посетившее его, обладало во всех отношениях свойствами обыкновенного сна — то есть после пробуждения рассеивалось и тускнело. Вельстил помнил лишь, как перекатывались во тьме чешуйчатые кольца, — но не помнил ни вида их, ни безмерной тяжести, которой ложился на его мысли шепот неведомого покровителя. И с каждым таким сном таинственный голос давал все новые ответы на его вопросы. В конце концов, отыщи он желанный предмет — и свобода наконец будет обретена. В одном этом Вельстил был твердо уверен, и одно это помнил.

Поднявшись, он уселся за стол, взял перо и открыл тонкую тетрадь, лежащую на высокой стопке ей подобных. Вельстил снимал апартаменты в одном из самых дорогих трактиров Белы, и щедрая плата обеспечивала ему столь необходимое уединение. Не задумываясь, он торопливо записал в тетрадь то немногое, что сумел запомнить из нынешнего сна. Рука у него дрожала, в глазах темнело, но все же он добавил еще несколько кусочков в свою головоломку, пускай даже вместе они и складывались в совершенно бессмысленный узор.

Предмет сокрыт где-то в горах, так высоко, что там круглый год царят лед и снег. И охраняют его «древние», «древнейшие из некогда бывших». Эти сведения сами по себе были не новы, однако всякий раз, повторяясь, вызывали у Вельстила тревогу. Насколько в самом деле древни эти «древние»? Происходят ли они из тех самых времен, когда был создан предмет его исканий? Из эпохи забытых веков, которые завершились еще до Великой войны?

Вельстил не сможет одолеть этих «древнейших» в одиночку — это стало ясно из намеков его покровителя еще много лет назад, однако он давно уже начал готовиться к тому, чтобы преодолеть это препятствие. Планы, которые он составлял с таким безмерным тщанием, ныне готовы к тому, чтобы воплотиться в жизнь.

Вельстил заправил постель и оделся, уделяя скрупулезное внимание каждой складочке рубашки, панталон и жилета. Затем он зачесал назад черные волосы, открыв аккуратные белоснежные пятнышки седины на висках. Причесывался Вельстил правой рукой, потому что на левой не хватало верхней фаланги мизинца. Потом он надел черный плащ из тонкой дорогой шерсти и натянул на голову капюшон.

Под конец он открыл небольшую нефритовую шкатулку и достал тонкое колечко из бронзы, покрытое изнутри сложными, паутинной тонкости письменами. Внутренне собравшись, Вельстил надел кольцо на указательный палец правой руки.

И, как обычно, мир вокруг остался прежним, но теперь словно отделился от Вельстила, забыл о его существовании. Много лет прошло уже, с тех пор как Вельстил изготовил это кольцо, и, надевая его, он редко поддавался соблазну похвалить свое мастерство. Он погляделся в зеркальце, стоящее на столе.

В зеркале отражался все тот же Вельстил — вот только самому ему казалось, будто он смотрит на портрет кисти искусного художника. Хотя внешность его оставалась неизменной, все, что он хранил в себе — мысли, чувства, сама его суть, — сокрыто непроницаемой завесой.

Прежде чем уйти, Вельстил в последний раз окинул взглядом комнату — убедиться, что ничего опасного не оставил на виду. Его записи все равно никому не прочесть — Вельстил писал в тетрадях на наречии своей заморской родины, Нуманских земель. Что касаемо книг, спрятанных под кроватью, — если любопытный вор и пожелает отомкнуть запирающие их скрепы, его ждет весьма неприятный сюрприз.

На полу у кровати покоился хрустальный, покрытый стеклянной изморозью шар на простой, без украшений чугунной подставке. Внутри шара плясали три яркие искорки — их света вполне хватало, чтобы наполнить неярким светом спальню. Изо всех вещей Вельстила это была самая старая — первая, которую смастерил он в самом начале своих долгих исследований. Вельстил открыл дверь и с порога, не оборачиваясь, бросил: «Тьма».

Искорки в хрустальном шаре послушно погасли.

После того как Лони и Карлин ушли, Магьер взяла себя в руки и с приветливым видом обслуживала посетителей до самой полуночи, пока все не разошлись. Магьер благодарила их за то, что заглянули в таверну, и приглашала заходить еще. В другом конце залы Лисил так же сердечно прощался с любителями карточной игры — одни из них радостно прятали свои выигрыши, другие многословно оплакивали опустевшие кошельки. Калеб собирал со столов на подносы тарелки и кружки, а Арья относила эти подносы в кухню, где вскоре должно было состояться грандиозное мытье посуды. Магьер с отсутствующим видом запирала ставни. Выпроводив из таверны последнего картежника, Лисил заглянул в кухню, где Арья уже начала мыть посуду.

— Брось ты это, — сказал он, — я утром сам все перемою.

— Да вы что, сударь? — ужаснулась девушка. — К утру здесь вонь будет как из бочонка с прокисшим пивом.

— Неважно. Просто сделай, как я сказал. — Он оглянулся на Калеба, который расставлял вокруг столов стулья. — Ты не мог бы проводить домой Арью и Джеффри?

Обычно Лисил сам взялся бы сопровождать подростков, которые помогали им в хлопотных приготовлениях к грандиозному открытию таверны. «Ну да, — осенило вдруг Магьер, — Калеб пойдет провожать Джеффри и Арью, маленькая Роза уже сладко спит в своей кровати — похоже, мой напарничек мастерски избавляется от чужих ушей и глаз».

— А мне и не нужно, чтоб Калеб меня провожал до дому, — недовольно пробурчал Джеффри. Свалив у очага вязанку дров, он одарил полуэльфа сердитым взглядом. — Ей-ей, Лисил, я ведь помогал вам сражаться с вампирами и волками! Я и сам могу проводить Арью.