Страница 60 из 108
— Очень трудно, — согласился с ним Лорд Вампир. — Но нужно, иначе ты потом не сможешь отдыхать и собирать свои силы для хорошего удара. Сидя, лучше высыпаешься, правильно?
— Правильно, — поежился при мысли о предстоящей экзекуции Магнификус и уточнил: — Когда можно будет считать, что я достиг вершин этой изуверской практики?
— Нет предела совершенству, — мрачно пошутил Абхораш.
— И все-таки?
— Когда ты перестанешь ждать следующего удара и сможешь глубоко задуматься о чем-нибудь более важном.
* * *
Первой более или менее не связанной со следующим ударом мыслью стала мысль о Наоле. Это произошло на третий день учебного избиения.
— Отчего все вокруг так уверены, что я в нее влюбился? Может быть, это какой-то естественный элемент сюжета игры? Что-то типа само собой разумеющегося при первой встрече нового персонажа с красивой и храброй девушкой в экстремальной ситуации? Персонаж спасает красавицу, та его приглашает домой. Романтический вечер в ее обществе и есть повод для баллады.
В этот момент слуга, весьма старательно выполняющий свои обязанности, как всегда неожиданно хлестнул палкой Магнификуса по левому предплечью.
— Тупой маньяк! — раздосадованный скорее тем, что боль отвлекла его от размышлений, чем самой болью, подумал Второй и понял, что поставленная рыцарем цель им достигнута.
Непостижимым образом это понял и слуга. Он почтительно поклонился Магнификусу и удалился. Вскоре подошел Абхораш.
— Быстро, удивительно быстро, — констатировал он.
— За три дня ко всему можно привыкнуть, — буркнул Второй.
— Ну, не ко всему, — уважительно возразил Лорд Вампир. — Но ко многому. И три дня — хороший срок. Большинству требуется не меньше месяца.
— Что теперь? — поинтересовался Магнификус. — Кушать нечистоты или многократный суицид?
— Теперь танцы, друг мой, танцы, — ошарашил его рыцарь. — Тебе дадут палку, и ты будешь танцевать с ней до тех пор, пока на это будет не стыдно смотреть. Ритм тебе зададут музыканты. Я их завтра пришлю.
— Я не умею танцевать, — предупредил наставника Второй.
— Напрасно, — пожал плечами Лорд Вампир. — Танец — искусство. Тяжело тебе придется.
* * *
Обещанная палка оказалась полутораметровым железным прутом, килограмм этак в десять. О музыке Абхораш тоже позаботился — на следующее утро Магнификус обнаружил расположившихся у подножия кратера трех слуг с барабанами разных размеров. Как только Второй вышел с прутом, они тут же принялись ритмично колотить ладонями по кожаным мембранам инструментов.
— Елки-палки! — стыдливо оглядываясь вокруг, подумал Магнификус. — Придется плясать. Тут явно скрыт какой-то особый смысл. Безумие да и только. Когда это закончится, я повыбрасываю из дома все источники звука.
Он перехватил прут в левую руку и начал им крутить в воздухе, при этом сам вращаясь вокруг своей оси. Скоро это ему надоело, и он попробовал приседать. Нет, русские народные танцы ему явно не давались. Мало-помалу он опробовал все возможные телодвижения и решил скомбинировать из них некое подобие танца. Получилось нелепо. Молодой человек в раздражении метнул прут в стену, вернулся к себе в зал и плюхнулся на кровать. Уснуть он не смог, поскольку барабаны за стеной гудели не умолкая. Через час бесплодных и мучительных попыток забыться сном Магнификуса посетило чувство вины перед подневольными музыкантами, очевидно, не решавшимися нарушить приказ своего строгого господина, и вернулся в зал. Тяжело вздохнул, поднял с пола палку и опять рискнул имитировать органичные движения в соответствии с отбиваемым ритмом. В этих опытах он провел пять дней, периодически запуская палкой в стену и скрываясь в своем зале, но потом снова возвращаясь и снова пытаясь что-нибудь изобразить. Музыканты время от времени меняли ритм, отчего более или менее выверенные молодым человеком перемещения в пространстве теряли едва обретенную согласованность. Это приводило его в бешенство, но он, громко ругаясь, опять пытался подстроиться под ритм. Иногда их навещал Абхораш. Рыцарь, не произнося ни единого слова, наблюдал со стороны за хореографическими опытами своего ученика, потом так же молча удалялся к себе.
К вечеру пятого дня Лорд Вампир удостоил Магнификуса нескольких хлопков в ладоши. Это послужило знаком для уставших музыкантов, и они, собрав свои барабаны, растворились в сумраке стен.
— Ну и зачем мне эти бисексуальные фокусы? — задыхаясь, присел на корточки «божественный ученик».
— Пригодятся, — сказал рыцарь. — Один мудрец сказал: «Наилучшим способом реализует себя тот, кто, познавая мужественное, сохраняет в себе женственное».
— Очень прогрессивно, — огрызнулся взмокший ученик и предложил: — Может, все-таки покажешь парочку-другую эффектных ударов?
— Почему ты не бросаешь палку? — невпопад спросил его Абхораш.
Тут Магнификус обратил внимание, что он действительно все еще держит прут в руках.
— Привык. Уже не замечаю, — признался он и откинул палку в сторону.
— Напрасно бросил, — заметил рыцарь. — Хотя пусть так. Завтра тебе принесут другую, красивую и тяжелую.
— Мой меч легче, — напомнил Второй.
— Причем здесь меч? — объяснил Лорд Вампир. — Дело не в мече, дело в его идее. А идея у любого меча тяжелая. Их же для убийства делают.
— Слишком это все абстрактно, — сказал Магнификус.
— Пока до дела не дошло, — не стал разъяснять смысл своих доводов Абхораш и сообщил: — Теперь в тебя палками будут кидать. Ты очень неуклюжий.
— Валяйте, — смирился Второй. — Лишь бы это все скорее окончилось. Кстати, где все остальные всадники? Я их с того дня, как мы сюда приехали, ни разу не видел?
— Где и должны находиться все порядочные вампиры, — заложил руки за спину Лорд Вампир. — В гробах.
— Что, и у тебя есть свой гроб?
— Естественно. Трудно расставаться с дурными привычками.
— Можно посмотреть? — попросил Магнификус. — Никогда не видел обиталище вампира.
Рыцарь задумчиво взглянул на любопытного гостя и милостиво махнул рукой, предлагая пройти за собой.
Они пересекли зал, прошли коротким коридором, вырубленным в скале, и очутились в зале, ненамного большем зала молодого человека.
Вместо кровати в центре зала на гранитном постаменте действительно стоял гроб. Роскошный лакированный саркофаг с двухстворчатой откидной крышкой, обитый внутри белым атласом. Вокруг постамента с рыцарским ложем стояли четыре кованые подставки с горящими факелами и журнальный столик из дерева. На столике находился маленький круглый аквариум, в котором степенно плавала золотая рыбка.
— Знакомьтесь, — показал на рыбку Лорд Вампир. — Это Немо.
— Немо, — и он кивнул на пришельца. — Это Магнификус.
— Очень приятно! — только и смог сказать тот.
* * *
— Почему — Немо? — спросил он, когда они вышли из покоев Абхораша.
— Я сам не разбираюсь в рыбьих именах. Мне так Теклис посоветовал назвать, — признался рыцарь.
— Популярное сейчас у рыбок имя, — сказал Магнификус и не удержался от вопроса: — Где достали рыбку?
— В Альдорфе, в зоомагазине купили, — ответил Абхораш. — Что-то не так?
— Нет, все нормально, — успокоил его Второй. — Не могу привыкнуть, что здесь все, как дома.
— Не все, — положил ему на плечо тяжелую руку рыцарь. — Дома ты мир не спасаешь, и в тебя палками не кидаются.
— Ах да! Палки! — вспомнил Магнификус.
* * *
И в него действительно два дня кидали палками, а он метался, судорожно уворачиваясь от них, по залу с выданным слугой рыцаря тяжеленным посохом в руке. Второй потерял счет синякам на своем теле. Очень спасала приобретенная еще в путешествии с Шарскуном быстрая регенерация. Когда-то съеденный бифштекс из троллиного мяса быстро избавлял от повреждений организм ученика Абхораша. Хотя от таких тренировок тело все равно ломало. Магнификус даже решился обратиться к старику слуге, когда тот принес хлеб и воду, с просьбой принести ему бутылку вина. Но старик посмотрел на него как на сумасшедшего и, ничего не ответив, удалился. Правда, в полночь в дверь молодого человека кто-то постучался. Он вышел и никого за дверью не обнаружил, но зато у порога стояла покрытая пылью бутылка. Магнификус открыл ее, понюхал содержимое и с удовольствием обнаружил, что в бутылке портвейн. Кто-то в логове вампиров сопереживал молодому человеку. Это его чрезвычайно растрогало. Он лежал в своей огромной кровати, потягивая прямо из горлышка портвейн, смотрел на исчерченные предательскими символами потолок и размышлял о превратностях жизни вурдалаков.