Стив Джобс

«Он пытался смириться с тем, что его усыновили, — говорит Элизабет Холмс. — Стив понимал, что должен справиться со своими чувствами». Джобс сам признался в этом Холмс. «Меня это мучит; значит, нужно сконцентрироваться на этом», — говорил он. С Грегом Кэлхуном он был еще откровеннее. «Стив постоянно анализировал свои переживания по поводу усыновления и часто обсуждал это со мной, — вспоминал Кэлхун. — С помощью терапии первичного крика и диеты, изгоняющей слизь, он пытался очиститься и глубже проникнуть в ощущение фрустрации, связанное с усыновлением. Стив не скрывал, что предательство биологических родителей приводит его в ярость».

В 1970 году Джон Леннон тоже прошел курс терапии первичного крика и в декабре того же года выпустил песню Mother совместно с Plastic Ono Band. В песне рассказывалось о чувствах Леннона к отцу, который их бросил, и матери, которую убили, когда Джон был подростком. В припеве повторялась строчка: «Мама, не уходи, папа, вернись домой». Холмс вспоминает, что Джобс частенько наигрывал ее на гитаре.

Впоследствии Джобс признавался, что учение Янова не очень ему помогло. «Он предлагал готовое консервативное решение, которое мне показалось излишне упрощенным. Мне быстро стало ясно, что никаких глубоких прозрений не откроется». Но Холмс утверждает, что курс терапии помог Джобсу поверить в себя. «Стив очень изменился, — вспоминает она. — Обычно грубый, раздражительный, он на какое-то время стал спокойнее, увереннее в себе».

Постепенно Джобс стал понимать, что может внушать уверенность другим и заставлять их совершать поступки, на которые они не отваживались. Холмс вступила в религиозную секту в Сан-Франциско и рассталась с Коттке: учение требовало от своих адептов, чтобы они порвали всякую связь с прошлым. Но Джобс плевать хотел на запреты. В один прекрасный день приехал в общинный дом на своем Ford Ranchero, заявил, что направляется на ферму к Фридланду и что Холмс тоже там ждут. Мало того, часть пути вести машину придется ей, несмотря на то что она не умела водить автомобиль с ручной коробкой передач. «Мы выехали на шоссе, Стив заставил меня сесть за руль и сам переключал передачи, пока мы не разогнались до 90 километров в час, — вспоминает Элизабет. — Тогда он поставил альбом Дилана Blood on the Tracks, положил мне голову на колени и уснул. Стив всегда вел себя так, будто способен на все, а значит, и остальные тоже все могут. Он доверил мне свою жизнь. И это заставило меня сделать то, на что я раньше не осмелилась бы».

Это положительная сторона явления, известного как «поле искажения реальности». «Если веришь Стиву, то сможешь все, — говорит Холмс. — Если он что-то решил, то непременно сделает».

Однажды в начале 1975 года в кабинет Эла Элкорна в Atari влетел Рон Уэйн. «Представляешь, Стиви вернулся!» — воскликнул он. «Ого! Так пусть зайдет», — ответил Элкорн.

Вошел Джобс, босиком, в темно-оранжевой одежде, с книгой «Будь здесь и сейчас» в руках. Он протянул ее Элкорну и потребовал, чтобы тот обязательно ее прочитал. «Я могу вернуться на работу?» — поинтересовался Джобс.

«Стив походил на кришнаита, но я был очень рад его видеть, — вспоминал Элкорн. — Поэтому, разумеется, ответил „да“».

Ради спокойствия в коллективе работать Джобсу, как и прежде, приходилось по ночам. После ужина к нему заглядывал Возняк, который, устроившись в HP, снимал квартиру неподалеку, — поболтать и поиграть в видеоигры. К Pong он пристрастился в боулинге Саннивейла и даже собрал для себя приставку к телевизору.

В конце лета 1975 года Нолан Бушнелл, наплевав на всеобщее мнение, что время таких игр прошло, решил разработать версию Pong для одного игрока. Вместо того чтобы играть с партнером, нужно было бить мячом по стенке, из которой от каждого удара выпадал кирпичик. Нолан вызвал Джобса, нарисовал на доске эскиз и поручил Стиву воплотить замысел. И добавил, что если Джобсу удастся собрать игру, потратив менее пятидесяти деталей, то за каждую сэкономленную деталь он получит вознаграждение. Бушнелл знал, что Джобс не самый лучший инженер, но справедливо предположил, что тот привлечет к работе Возняка, который частенько навещал друга. «Для меня это было вдвойне выгодно, — вспоминает Бушнелл. — Потому что Воз как инженер, конечно, был намного способнее».

Когда Джобс попросил Возняка о помощи и пообещал поделить вознаграждение пополам, тот очень обрадовался. «Проект игры, в которую будут играть миллионы, стал самым интересным предложением в моей жизни», — рассказывал Возняк. Но Джобс заявил, что все должно быть готово за четыре дня, причем с минимумом деталей. Он умолчал, что сам поставил такие сроки, потому что собирался на ферму к Фридланду — помочь готовиться к уборке урожая. Еще он словом не обмолвился о вознаграждении, которое Нолан пообещал за каждую сэкономленную деталь.

«На создание такой игры у большинства инженеров ушло бы несколько месяцев, — вспоминает Возняк. — Я думал, что ни за что не справлюсь, но Стив вселил в меня уверенность, что все получится». Воз четыре ночи не спал, но выполнил проект. Днем в HP он делал чертежи, а потом, наскоро перекусив, мчался в Atari и трудился ночи напролет. Пока Возняк корпел над чертежами, Джобс сидел рядом и соединял провода микросхем на макетной плате. «Стив собирал модель, а я играл в любимую игру — автогонки Gran Trak 10», — рассказывает Возняк.

Друзьям действительно удалось закончить проект за четыре дня, использовав всего 45 микросхем. Тут мнения расходятся, но большинство утверждает, что Джобс отдал Возняку половину гонорара, но не премию, который Бушнелл выплатил ему за сэкономленные детали. И только десять лет спустя Возняк узнал об этом вознаграждении, когда ему показали главу в книге об истории Atari. «Наверное, Стиву были нужны деньги, вот он мне ничего и не сказал, — помолчав, предположил Возняк и признался, что эта история больно его задела. — Лучше бы он, конечно, сказал мне правду. Если бы он честно сказал, что ему нужны деньги, я бы и сам все ему отдал. Он же мой друг. А друзьям надо помогать». Эта история, по словам Возняка, продемонстрировала несхожесть их характеров. «Порядочность для меня — не пустой звук. Я по сей день не понимаю, зачем Стиву понадобилось скрывать от меня, сколько ему заплатили на самом деле. Но все люди разные», — сказал он.

Когда спустя десять лет эта история просочилась в печать, Джобс позвонил Возняку и все отрицал. По словам Возняка, Стив «сказал, что ничего такого не припомнит, что если бы он что-то такое сделал, то наверняка бы запомнил, а раз не помнит, значит, и не было». Когда я напрямую спросил Джобса об этом, он помолчал, а потом ответил неуверенно: «Не знаю, откуда взялись эти слухи. Я отдал Стиву половину денег, которые мне заплатили. Я всегда так поступал. Заметьте, Воз бросил работу в 1978 году и с тех пор палец о палец не ударил, но получал ту же долю акций основного капитала Apple, что и я».

Быть может, это всего лишь недоразумение и Джобс на самом деле не обманывал Возняка? «Может, я и ошибся, забыл, — сказал мне Возняк, но тут же поправился: — Хотя нет. Я точно помню. Стив дал мне чек на 350 долларов». Он уточнил у Бушнелла и Элкорна. «Помню, что сказал Возу про премию, и он расстроился, — сказал Бушнелл. — Я подтвердил, что за каждую сэкономленную деталь было вознаграждение, и он только головой покачал».

Как бы там ни было, Возняк говорил потом, что прошлое ворошить ни к чему. Говорил, что Джобс — человек сложный и манипуляции — всего лишь обратная сторона тех черт его характера, которые помогли ему добиться успеха. Возняк утверждал, что никогда бы так не поступил, но признавался, что и Apple бы он тоже не создал. «Предпочитаю спустить все на тормозах, — ответил он, когда я заговорил об этом. — Не хочу судить о Стиве по этой истории».

Опыт работы в Atari помог Джобсу выработать свой подход к бизнесу и дизайну. Простота и доступность игр Atari («вставьте монету, уворачивайтесь от клингонов») пришлись ему по душе. «Джобс перенял эту простоту и привнес ее в продукцию Apple», — сказал коллега Стива Рон Уэйн. У Бушнелла Джобс перенял и умение настоять на своем. «Нолан категорически не принимал отказов, — вспоминал Элкорн, — и Стив сделал это своим рабочим принципом. Правда, Бушнелл, в отличие от Джобса, никогда никого не оскорблял. Но надавить мог, что да, то да. Меня такое отношение коробило, но, как бы то ни было, такой подход срабатывал. В этом смысле можно сказать, что Нолан послужил примером для Джобса».