Морские ворота

— Ладно, — сказал он. — Я вам сейчас все объясню.

— Сначала ключи.

— Поймите меня. Она обязательно придет, завтра. Она же знает, что нужна мне.

— Уж не воображаете ли вы, что я стану здесь дожидаться пока припожалует дама, даже если предположить, что она существует! Шутка и так затянулась.

— Доминика!

— Вы не смеете называть меня Доминикой. Хватит!

Она уже не хитрила; она сбросила всякое кокетство. Она требовала того, на что имеет право, восставшая женщина, в любой момент готовая обвинить мужчин в мошенничестве. От гнева у нее побелели губы.

— Я мог бы вам сказать, — продолжал Севр, — что я тоже здесь у себя дома, во всей Резиденции. Это я ее построил… Именно поэтому я спрятался в этом здании… Квартира–образец как раз под нами. К сожалению, там нельзя жить.

— Я вам не верю.

— Меня зовут Севр… Жорж Севр… Я живу в Ла–Боль.

Она глазами тщетно разыскивала истину на лице Севра. Когда он попытался сесть на другой край дивана, она поспешно отодвинулась.

— Не трогайте меня… Не приближайтесь!

— Я только хочу описать вам мое положение… Мой зять покончил жизнь самоубийством… Мы ездили на утиную охоту…

Произнося слова, он одновременно осознавал их бессмысленность. Она сразу почувствовала его скованность, потому что перебила.

— У вас должны быть документы… Как вы докажете, что вы — именно тот, за кого себя выдаете?

— Нет, в том–то и дело… Мои документы, все мои личные вещи остались на теле зятя, я ведь хотел выдать его за себя… Подождите!… Я понимаю, до какой степени все это невероятно, но вы поймете… Я руковожу… вернее, руководил… деловой конторой. Строил дома… Продавал квартиры… вместе со своим компаньоном… Мерибелем… мужем моей сестры…

Теперь она слушала его, а глаза ее следили за губами рассказчика, как у ребенка, захваченного какой–то историей.

— Естественно, — продолжал Севр, — я покороче… Из–за Мерибеля, мы попали в крутые финансовые неприятности…

— Почему? Он с удовольствием отметил признак интереса. Он с первого мгновения должен был открыть ей правду. Избежал бы многих требований.

— Я думал, мой зять честный человек, а он оказался мошенником. Он по нескольку раз продавал одни и те же квартиры… Классический трюк… Один тип раскрыл этот секрет полишинеля… некто по имени Мопре… Он захотел шантажировать нас… И Мерибель выстрелил себе в висок из ружья. Не знаю, значит ли это что–нибудь для вас, выстрелить в висок из ружья…

— Замолчите! — прошептала Доминика, пряча лицо руками.

— Это и натолкнуло меня на мысль о подмене. Я был разорен, погиб… Оставалось только исчезнуть… Но мне надо было спрятаться так, чтоб никто не знал, в каком–нибудь уединенном пустынном в такое время года, месте… Вот почему я приехал сюда, и почему выбрал вашу квартиру… из–за ее расположения… и удобств… Сестра должна привезти все необходимое для окончательного бегства… одежду… немного денег… Остается одна деталь, которую я недостаточно обдумал: за ней, возможно, следит полиция. Со мной–то все в порядке… по телевизору сообщили… моя смерть не вызывает никаких сомнений… А вот Мерибеля ищут, и наверняка считают, что сестра знает, где он находится, и что по ее следам смогут до него добраться… Она обязательно приедет… Только, может быть, не раньше завтрашнего дня… или послезавтра… как только представиться возможность… Теперь вы мне верите? Она опустила руки и взглянула на него с неожиданной тоской.

— Можете рассказывать, что хотите, — сказала она.

— Клянусь вам, это правда. Подумайте: прежде всего, все это охотничье облачение, так вас удивившее… вот и объяснение… консервы… я схватил первое попавшееся под руку, когда бежал… Слушайте, вспомнил, еще одна деталь… Бритва! Я позабыл, что здесь напряжение 220В. Она перегорела, видимо. Вот мне и пришлось отпустить бороду… Хотите посмотреть? Выбросил в мусорное ведро. Могу сходить за ней.

Он ее не убедил, и она медленно вернулась в гостиную.

— Ну, спрашивайте! — выкрикнул он.

— Это самоубийство, — неуверено начала она. — Человек не может так легко расстаться с жизнью. Особенно, если он предвидел, что однажды его выведут на чистую воду.

— Обратите внимание! Вы забыли внезапность. Мы возвращались с охоты. Он и не подозревал… А кроме того, там была его жена… И я… Его обвинили при нас. И он не выдержал.

— Удивительно!… Много он присвоил?

— Не знаю. Вероятно, несколько десятков миллионов.

— Он не сознался?… Вы знаете это только со слов шантажиста?

— Извините меня!… А его собственные заявления? Мерибель признал свою вину, но не сказал, сколько украл.

— Если бы вас допрашивали в полиции, вы бы рассказали то же самое?

— Естественно.

— И вы думаете, они приняли бы вашу версию? Я лично сомневаюсь.

Наморщив лоб, теребя пальцами уголок подушки, она старалась точнее уловить мысль.

— У полиции, — продолжала она, — есть такие средства проверки, которых у меня нет… Этим вы и пользуетесь… Может, вы выдумали это самоубийство, чтоб произвести на меня впечатление, сыграть выгодную роль.

— Значит я лгу.

— Не знаю… — устало сказала она. — Мне все надоело… вы… ваши несчастья… Отпустите меня!…

Ужасно обиженный, Севр подыскивал доводы, могущие убедить ее.

— У меня есть еще доказательства, — внезапно сказал он.

Он только что вспомнил, что бросил в ящик шкафа бумажник и обручальное кольцо. Он сбегал за ними, положил на диван, между собой и ею.

— Ну что, — сказала она, — бумажник… вижу… и кольцо.

— Это его личные вещи. На кольце даже должны быть его инициалы.

Он взял кольцо, зажег люстру, и, наклонившись, приблизился к свету чтобы прочесть:

— М. — Л. — Ф…. Филиппу от Мари–Лор… И дата свадьбы… Ну что, я это выдумал, да? Он поднял на нее глаза и вдруг поразился ненавистью, от которой ее лицо стало похоже на гипсовую маску.

— Вы могли украсть это кольцо и бумажник…

Она живо вскочила и подошла к нему совсем близко, как будто намереваясь ударить.

— Вы могли его убить… В это я бы скорее поверила.

Она вдруг упала на диван и зарыдала. А он, не находя больше никаких аргументов, в отчаянии искал довод, чтоб убедить ее и утешить. Он встал на колени и протянул к ней руку.

— Доминика… Послушайте меня… Вы ведь знаете, что вам нечего меня бояться…

Она подскочила, будто он обжег ее, с силой оттолкнула его, убежала на кухню и закрылась. Расстроенный Севр двинулся за ней, как привидение отразившись в зеркале гостиной. Измученный он держался за стену.

— Доминика! Прошу вас!

Теперь он уговаривал, прижавшись губами к двери.

Если б я хотел причинить вам зло, то не стал бы ждать так долго.

— Убирайтесь!

Он подергал ручку, толкнул плечом. В двери не было замка, она, видимо, подперла ее стулом или гладильной доской. Он толкнул сильнее, и дверь на несколько сантиметров поддалась. Он слышал, как она тяжело дышит рядом.

— Доминика… Будьте благоразумны… Я, может, плохо объяснил вам… Я не хочу, чтоб между нами оставались какие бы то ни было недоразумения… Я слишком привязался к вам, Доминика…

Боже мой! Что он говорит! Слова текли из него, как кровь из раны.

— Я люблю вас, Доминика… Вот и все… Вы должны это знать… Человек, который любит вас, не мог убить… Вы понимаете? Он прислушался. Она застыла на месте, как напуганный зверек. Надо говорить, сказать неважно что, только успокоить ее, усыпить одним лишь звуком голоса.

— Думаете, это я тоже только что придумал? Но если вы знаете мужчины, как вы говорите, то должны почувствовать, что это правда! Да, это правда, я люблю вас!… Возможно, это глупо, смешно… Ну что я могу поделать?… Я ничего не жду взамен. Только поверьте мне… Клянусь вам, Доминика, я не виноват… ни в чем… Согласен, факты против меня. Разве вам самой никогда не случалось быть искренней, и видеть, что вам не верят?… Вы же знаете, как это тяжело! На свете нет ничего хуже. Вот именно это и происходит со мной теперь… А впрочем… да, у меня, кажется, есть еще одно средство убедить вас… Я так взволнован… обо всем забываю.