Форд Генри: Важнейшая проблема мира. том 2

Все население Соединенных Штатов могло бы быть превращено в наркоманов, если бы такая же свобода была бы предоставлена тайной торговле наркотиками, которая сейчас предоставлена иудейским композиторам популярных песен. Однако в подобных условиях было бы глупо преследовать наркоманов; здравый смысл требует выявления торговцев наркотиками. Ужасная нар­котизация моральной скромности и применение мощ­ных средств полового возбуждения являются причиной теперешнего сумасшествия в отношении популярных песен - так называемого стимулированного сумасше­ствия. Жертвы его есть повсюду. Однако министры, ра­ботники образования, реформаторы, родители и об­щественно сознательные граждане начинают понимать бесполезность осуждения молодых людей, заболевших такой болезнью. Здравый смысл подсказывает очище­ние от источника этой болезни. Этим источником явля­ется иудейская группа изготовителей песен, которые контролируют их выпуск полностью и которые ответ­ственны за всю эту деятельность от поэзии до прибы­лей. Следующим моральным осуждением так называе­мой «популярной» песни является осуждение того, что она вообще не популярна. Все ее слушают, возможно, большинство поет ее; она прокладывает свой путь от берега до берега; она вторгается в умы людей в каждом кинофильме и в каждом спектакле; она рекламируется в ярких плакатах; граммофонные пластинки кричат о ней день и ночь, оркестры словно влюблены в нее, во дворах ее играют на пианино. И при простом повторе­нии и предложении эта песня захватывает, как вьющее­ся растение, пока не будет заменена другой песней, Спонтанной популярности не бывает. Она просто, как барабанный бой, механически бьет по умам публики. В этом нередко нет ни единого атома чувственного или духовного призыва во всем этом громком шумном «успе­хе» мужчины и женщины, юноши и девушки просто вос­принимают вибрирующие слова и звуки, от которых они никуда не могут уйти ночью или днем.

Неутолимое стремление «идти в ногу со временем» влечет армию владельцев пианино в музыкальные ма­газины посмотреть, что «происходит», и, конечно, это иудейская упрощенная музыка, в результате чего еще один дом и практически еще одна окрестность оказыва­ется ею охвачены. Однако в этом нет никакой популяр­ности. Возьмите любого любителя детской (подрост­ковой) музыки и спросите его, какая была «популярная» песня три недели назад, и он не сможет вам сказать. В этих песнях настолько не хватает всего того, что подпа­дает под термин «популярный» в отношении ее прием­лемости, что они умирают за ночь и не вызывают сожа­ления. Непосредственно у самих иудейских произ­водителей есть другой хит, который они должны сделать (таким «хитом» всегда является публика), а новая песня заталкивается в горло публики, и поскольку она «самая последняя», и поскольку иудейская реклама утверждает это, она и становится «хитом», а поскольку нанятые «тол­катели» утверждают, что ее все поют, то эта песня и ста­новится «популярной» на свой короткий период, и так происходит круглый год. Существует старая игра в «из­менение стилей» в целях стимулирования бизнеса и для того, чтобы заставить людей покупать. В иудейской игре ничто долго не существует - ни стили одежды, ни кино­фильмы, ни песни; всегда есть что-то новое, для того чтобы стимулировать поток денег из карманов населе­ния в сейфы изготовителей низкопробной музыки.

Не было ни одной настоящей «популярной» песни еврейского происхождения с тех пор, как еврейские сви­стуны и певцы на задворках Нью-йоркского Ист-Сайда принялись руководить музыкальной Америкой, - ни од­ной, если не считать с настоящей благодарностью пес­ню «Вон там» Джорджа Когана, песню, которая появи­лась в напряженный период и запала прямо в сердца народа.

Всем известны два факта, относящиеся к «популяр­ной песне»: во-первых, по большей части она неприлична и является наиболее активным средством морального миазма в стране наравне с кинофильмами, если не самым активным; во-вторых, производство «популярных песен» является исключительно иудейским производством. Од­нако скрытая сторона функционирования этого контро­ля над народной музыкой представлена другими факта­ми, которые народ должен знать, и эти дополнительные факты будут приведены в следующей статье.

Публикация от 6 августа 1921 г.

48. КАК ИУДЕЙСКИЙ ПЕСЕННЫЙ ТРЕСТ ЗАСТАВЛЯЕТ ВАС ПЕТЬ

48. КАК ИУДЕЙСКИЙ ПЕСЕННЫЙ ТРЕСТ ЗАСТАВЛЯЕТ ВАС ПЕТЬ

Иудеи не создают народную песню; они ухудшают ее. Время, когда иудеи захватили контроль над народ­ной песней, это в точности то время, когда моральные качества народной песни стали исчезать. Неприятно делать такое заявление, но это факт. Казалось бы, аме­риканские иудеи должны были бы торжественно при­знать этот факт не для того, чтобы предать анафеме тех, кто действительно раскрыл этот факт, но чтобы вос­препятствовать той группе иудеев, которая в данном случае, как и другие группы иудеев в других случаях, запятнали имя иудеев.

«Народная»'песня, до того как она стала продуктом иудейской промышленности, была действительно на­родной. Народ пел ее и не имел никаких причин скры­вать это. Сегодняшняя народная песня является на­столько спорной композицией, что исполнители с чув­ством деликатности должны оценить свою аудиторию, прежде чем начинать петь. Существуют песни и хоры, которые могут быть приобретены в некоторых респек­табельных музыкальных магазинах и могут быть най­дены во многих респектабельных гостиных, которые не могут быть упомянуты в этой колонке бюллетеня «Диар-борн Индепендент». Если бы они были здесь на­печатаны, то «нееврейские фронты» были бы первыми, которые пожаловались бы на то, что эта газета исполь­зовала недостойные способы, чтобы вызвать интерес к этим статьям. Однако если бы эти песни были напеча­таны, то этой газете не оставалось бы ничего другого, как обратиться за материалом к иудейским источникам.

Взрослые американцы вспомнят сцены, через кото­рые народная песня проходила в течение последних трех или четырех десятилетий. Военные песни преобладали после Гражданской войны и постепенно перемешива­лись с песнями более позднего времени, песнями красоч­ными, романтическими и чистыми.

Эти последние не были продукцией песенных фаб­рик, но результатом творчества индивидуальностей, чья одаренность получила естественное выражение. Эти индивидуальности не работали на издателей, но ради удовлетворения от своей собственной работы. Не было никаких крупных состояний, нажитых на песнях, но была большая удовлетворенность от того, что это при­шлось по вкусу публике.

Вкус публики, как и любой другой вкус, требует того, чтобы его удовлетворяли в наибольшей степени. Вкус публики это - привычка публики. Публика слепа по от­ношению к источнику того, на чем она поддерживает свою жизнь, и она адаптируется к источнику удовлетво­рения вкуса. Вкус публики возрастает или понижается так же, как и качество пищи повышается или ухуд­шается. В течение четверти века при наличии всех воз­можностей обеспечения публичности, таких, как театр, кино, народные песни, таверна и газета, - в промежутках сбросив мантию презрения ко всем противодействую­щим морали ведомствам, - вы можете создать такой тип публики, который пожелаете. Для того чтобы выполнить эту задачу должным образом, вам потребуется всего око­ло четверти века. В другие дни люди поют так же, как они делают это теперь, однако не в такой манере, как под наркотиком, или с загадочной продолжительностью. Они поют песни бессмысленные, сентиментальные и героические. «Двусмысленные» песни объявлены вне закона. Что касается пения вообще, то «двусмысленные» песни держат подальше от общества приличных людей. Что касается стилей двойственного характера, которые ранее наблюдались только в заброшенных частях горо­дов, на песни непристойного характера налагались гео­графические ограничения, однако подобно фасонам двойственного характера они нарушали свои установ­ленные границы и распространялись и среди прилич­ного общества. Старые песни легко всплывали в памя­ти. И хотя годы оставили свой отпечаток с тех пор, когда они были в моде, но их качество было таково, что они не умирают. Популярная песня прошлого месяца - кто зна­ет ее название? Однако есть давнишние песни, назва­ния которых знакомы даже тем, кто их никогда не пел.