Волшебная луна

Мне больше не нужно это старье, которое, честно говоря, никогда особо не помогало. Теперь я всегда ношу с собой защиту — квантовый дистанционный пульт.

Вчера, перед тем, как покинуть Летнюю страну, я с помощью Авы построила себе новый прочный щит. Конечно, я могла просто вернуться в храм и самостоятельно получить ответ, но Аве так хотелось мне помочь, и к тому же я подумала, что она по ходу дела тоже может чему-нибудь научиться. Мы остановились на нижней ступеньке, сфокусировали свою энергию и обе пожелали создать щит, который позволил бы нам (ну, точнее — мне, поскольку Ава не слышит чужих мыслей и не чувствует прошлое человека через прикосновение) — так вот, который позволил бы по желанию включать и отключать способность к сверхвосприятию. В следующий миг мы посмотрели друг на друга и в один голос произнесли: «Квантовый дистанционный пульт!»

И вот теперь, когда мне захочется услышать чьи-нибудь мысли, я всего лишь нацеливаюсь на их энергетическое поле и жму кнопку «Выбрать». А когда надоест, нажимаю кнопку «Отключить звук». В точности как на пульте от телевизора, которым я пользуюсь дома. Только этот пульт — невидимый, так что я могу постоянно держать его при себе.

На урок литературы я прихожу до звонка и могу наблюдать за всем, что там происходит. Я не хочу даром терять ни секунды. Хоть я и видела своими глазами, что Роман виноват в том, что случилось с Дейменом, этого пока маловато. Выяснили — кто, нужно установить — как и зачем.

Надеюсь, дело не затянется слишком надолго. Во-первых, я ужасно соскучилась по Деймену, а во-вторых, запасы бессмертного напитка подходят к концу. Уже приходится экономить. А рассказать мне рецепт Деймен так и не собрался, так что сама я этот напиток сделать не могу и даже не знаю, что случится, если я не буду его пить. Уверена, что ничего хорошего.

Деймен поначалу думал, что, выпив эликсир, можно исцелиться от всех болезней. Одного раза хватило на полторы сотни лет, потом появились признаки старения, и он решил снова выпить зелье. Потом еще, и еще, и в итоге он уже больше не мог без этого обходиться.

Кроме того, он считал, что бессмертного нельзя убить — пока я не прикончила Трину, его бывшую жену. По нашим предположениям, для этого нужно было метить в самую слабую чакру (у Трины это была чакра сердца). Я уверена, что никто, кроме нас, не знает об этом, и все же, судя по тому, что я увидела вчера в храме, Роман изобрел какой-то другой способ. А значит, если я хочу спасти Деймена, нужно узнать, что известно Роману — пока еще не поздно.

Дверь класса наконец распахивается, и в нее врывается толпа школьников. Я уже не первый раз это вижу, и все равно странно смотреть, как они хохочут, болтают и запросто общаются, а ведь еще на прошлой неделе в упор не замечали друг друга. Казалось бы, не школа, а мечта, но в сложившейся ситуации эта идиллическая картинка меня совсем не радует.

И не только потому, что я одна осталась в стороне. Просто все это неестественно до ужаса. Не бывает такого в старших классах школы! Люди не так устроены, и точка. Они всегда разбиваются на компании по общим вкусам, по интересам и так далее. Неписаное правило такое. И, потом, подружились-то они не по своей воле и даже не догадываются, что обнимаются и весело шутят друг с другом не потому, что ни с того ни с сего воспылали любовью к окружающим, а только из-за Романа.

Роман, как умелый кукловод, направляет их ради собственного развлечения. И хоть я не знаю, как и зачем он это делает, и не могу доказать, что дело именно в нем, в глубине души я знаю, что это правда. Не зря у меня все сжимается в животе и пробирает озноб, как только Роман подходит близко.

Деймен садится на свое место, а Стейша присаживается на край парты. Ее грудь, увеличенная с помощью специального лифчика, тычется ему чуть ли не в лицо. Стейша отбрасывает длинные волосы за плечо и хохочет над собственной глупой шуточкой. Саму шутку я не слышу — я специально отключила Стейшу, чтобы лучше слышать Деймена, — но раз он считает ее глупой, то я ему верю.

От этого во мне вспыхивает слабый лучик надежды. И в ту же секунду гаснет, потому что все внимание Деймена вновь направлено на вырез платья Стейши.

Такая пошлость — честно говоря, просто стыдно за него становится. Вчера мне больно было смотреть на него с Триной, но это ничто по сравнению с тем, что происходит сегодня.

Трина была тогда, от нее осталась лишь пустая красивая картинка на поверхности хрусталя.

А Стейша — здесь и сейчас.

Она тоже пустая и красивая, да вот беда — она стоит передо мной во всем своем трехмерном великолепии.

Я слышу, как Деймен в своем помутившемся сознании восхищается ее роскошным поддельным бюстом, и невольно начинаю думать: а вдруг ему на самом деле именно такие нравятся?

Может, он действительно предпочитает наглых, жадных, самовлюбленных девиц?

А я в его жизни — аномалия, нелепая причуда, которая мешается под ногами вот уже четыре сотни лет.

Весь урок я не свожу с него глаз, сидя в одиночестве за последней партой. Машинально отвечаю на вопросы мистера Робинса — не задумываясь, повторяю ответы, которые вижу у него в голове, а сама ни на миг не отвлекаюсь от Деймена и постоянно напоминаю себе, что на самом деле он не такой. Он хороший, добрый, верный — моя единственная любовь на много-много жизней. А то, что я вижу сейчас — всего лишь подделка. Пусть он ведет себя очень похоже на то, что я видела вчера в зеркале, все равно это не он.

Когда наконец раздается звонок, я выхожу из класса вслед за Дейменом. Прогуливаю физкультуру — весь второй урок провожу под дверью его класса вместо того, чтобы бегать по кругу в спортзале. Заранее чувствую приближение учителей, наблюдающих за порядком в коридорах, и прячусь, а переждав, пока они уйдут, возвращаюсь опять. Подглядываю через окошко в двери и подслушиваю мысли Деймена — словом, делаю все то, в чем он меня и обвинял. Не знаю, радоваться или пугаться, когда выясняется, что его мысли не полностью заняты Стейшей — он готов уделить внимание любой хоть чуть-чуть хорошенькой девчонке в пределах досягаемости (разумеется, кроме меня).

Весь третий урок я продолжаю следить за Дейменом, а к четвертому переключаюсь на Романа. Смотрю ему прямо в глаза, когда иду к своей парте. Оглядываюсь и даю понять, что заметила, всякий раз, как он смотрит на меня. И хотя его мысли обо мне такие же пошлые и банальные, как мысли Деймена о Стейше, я отказываюсь краснеть и смущаться. Улыбаюсь и киваю. Я готова терпеть, потому что, если уж я решила выяснить, кто этот тип на самом деле, нечего бегать от него, как от чумы.

К концу урока я принимаю решение — избавиться от роли отверженной, которую мне как-то незаметно навязали. Храбро подхожу к длинному столу, не обращая внимания на тугой узел в животе. Найду себе место и сяду вместе со всеми!

Роман, заметив меня, кивает, и мне невольно становится обидно, что он совсем не удивился.

— Эвер! — Он радостно улыбается, показывая место рядом с собой. — Значит, мне не показалось там, в классе? Ты в самом деле сменила гнев на милость?

Вымученно улыбнувшись, втискиваюсь на скамейку рядом с ним. Взгляд сам собой находит Деймена, но я тут же заставляю себя отвести глаза. Сейчас моя задача — Роман, отвлекаться нельзя.

— Я знал, что ты опомнишься. Жаль только, что не раньше. Столько времени зря потеряли!

Он наклоняется совсем близко, и я вижу разноцветные крапинки в его глазах — фиолетовые блестки, в которых так легко затеряться…

— Правда, хорошо? Все вместе, все как один! Только ты оставалась недостающим звеном. Теперь и ты с нами, так что моя миссия выполнена. А ты думала, что это невозможно!

Он смеется, запрокинув голову — глаза зажмурены, зубы сверкают, в растрепанных золотых волосах играют солнечные блики. Противно признавать, но, честно говоря, он совершенно неотразим.

Не так, как Деймен — даже близко нету. Скорее в стиле моей прежней жизни. Точно отмеренная доза внешней привлекательности и расчетливого обаяния — когда-то я бы непременно в него влюбилась. В те времена, когда я не умела смотреть глубже поверхности.