Страница 24 из 41
— Дэниэл! — одернула его мать. — Иди, поиграй в комнате.
Малыш кивнул и серьезно добавил:
— До швидания, мишш Томпшон. Приятно было поболтать ш вами.
Нэнси улыбнулась.
— До свидания, мистер Ронсон. Мне тоже было очень приятно.
Дэниэл солидно повернулся и направился вглубь дома.
Ронсоны переехали в город из Сан-Франциско одиннадцать лет назад, и поэтому не могли знать, что у Билла Вудворта действительно был сын. Звали его Бобби, и он любил играть в мяч.
Билла Вудворта знали как очень замкнутого, очень одинокого и очень несчастного человека. Когда-то, в далеком прошлом, жизнерадостный, полный сил и энергии, бодрый мужчина, теперь завернулся в толстый непроницаемый кокон молчания. Фигура располнела, и те, кто не знал его возраста, давали ему не меньше шестидесяти пяти, хотя на деле Биллу Вудворту только-только исполнилось пятьдесят три. Жена его, Дженет Вудворт, скончалась девять лет назад, и после этого он вообще начал избегать людей. Увидеть его можно было разве что в саду, когда Билл занимался своими клумбами. Все остальное время старик, словно рак-отшельник, проводил внутри такого же старого и одинокого, как и он сам, дома.
Вудворт не нуждался ни в чьем обществе. Цветы заменили ему людей. С ними он общался, разговаривал, ухаживал за ними, как когда-то за женой и сыном, и лишь раз в две недели совершал вылазку за продуктами в ближайший магазин.
Он очень хорошо все помнил, и считал, что именно по его — Билла — вине погибли сын и жена. Да. И жена. Она умерла от тоски и горя, в этом Вудворт был уверен. Иногда они приходили к нему во сне, и старик просыпался в холодном поту. В такие ночи он бесцельно бродил по дому, не в силах заснуть вновь.
Нэнси распахнула калитку, в надежде застать старика копающимся в саду. В любом другом случае он просто не открыл бы ей дверь.
Но Вудворта не было. Нэнси замерла у самого порога, решая, что делать дальше. Как вдруг из деревянного сарая до нее донеслась возня.
Девушка прошла чуть вперед, так, чтобы увидеть открытую настежь дверь. Старик был внутри, и Нэнси услышала, как он громыхает полупустой лейкой и каким-то садовым инвентарем.
Она продолжала стоять на кирпичной дорожке, ожидая, пока Билл Вудворт выберется наружу из прохладной деревянной «раковины».
Широкая спина, обтянутая желтой рубашкой, замаячила в полумраке сарая.
— Мистер Вудворт! — окликнула девушка.
Что-то со звоном покатилось по полу. Плотная угрюмая фигура выползла на солнечный свет.
Билл Вудворт остановился, держа в одной руке огромную лейку, и настороженно наблюдая за гостьей из-под ладони другой.
— Мистер Вудворт! — делая шаг к нему, сказала Нэнси. — Я хочу задать вам один вопрос: был ли у вас сын?
Старик дернулся, словно его ударили бичом.
— Мальчик лет пяти-шести? Он неправильно выговаривал звук «с» и ходил с красно-зеленым мячом?
ГЛОНГ! — Лейка выпала из руки и упала на бок, извергнув из стального нутра поток воды. Мгновенно образовавшаяся лужа намочила спортивные тапочки старика, но он даже не обратил на это внимания.
— Скажите мне, мистер Вудворт, что с ним случилось?
Старик попятился, наступил на блестящий мокрый бок лейки, чуть не упал, каким-то чудом удержавшись на ногах.
— Что с ним случилось? — крикнула Нэнси. — Что с ним случилось?
Лицо Вудворта пропало, а на его месте возникла страшная перекошенная маска. Сведенные нечеловеческим ужасом мышцы, дикие застывшие глаза и распахнутый рот.
— Нет… — это не мог быть голос человека. В нем жил такой нескрываемый ужас, что Нэнси стало не по себе.
— Мистер Вудворт! — крикнула девушка, но старик уже ковылял к дому.
БАХ! — Хлопнула дверь. — КЛИК! — Повернулся в замке ключ.
Нэнси так и осталась стоять среди клумб, глядя на притихший, испуганный дом.
Ей ничего не удалось выяснить.
Криииииииииииииии…
Тонко пропели плети за спиной, и девушку охватил страх. Он был непонятным, необъяснимым.
А может быть это сон? Я сплю?
Ей вдруг показалось, что сзади кто-то стоит. И уже готовясь закричать, Нэнси обернулась. Никого.
Лишь из темноты сарая выкатился мяч. Обычный детский резиновый мяч. Веселый и яркий, он, чуть покачиваясь, лежал в траве, играя на солнце тугими красно-зелеными боками.
Что-то черное и злое таил в себе этот город. Неведомое страшное нечто жило в людях, старательно оберегавших его своим молчанием. Оно висело над улицами, словно грозовая туча, повелевало людьми, управляло их поступками. Затаившееся до поры, зло вырывалось, — будто кто-то распахнул ящик Пандоры, — опутав город невидимой, паутиной. Смерть, сжав в костлявой руке косу, приготовилась к жатве. Трое уже скатились в ее копилку. Род, Тина и…
Третьим был мистер Уолтер Крайсвел. Его нашли вечером на крыльце собственного дома мертвым. Врач констатировал обширный инфаркт, параллельно с кровоизлиянием в мозг.
— Черт, я так и не заснул сегодня. — Гарсиа выглядел уставшим. Под глазами появились дряблые мешки, а уголки рта опустились, обозначив две тонкие морщинки. — Как закрою глаза, так вижу этого Лейна. Стоит и подмигивает, подмигивает, чтоб ему…
Гардиенс с интересом смотрел на него. Рядом, облокотившись о конторку, стояли несколько патрульных, не успевших еще заступить на дежурство.
— И что, совсем не спал? — спросил один.
— Я бы на тебя посмотрел, — покосился на него Гарсиа. — Ты б, наверное, обделался со страху, когда снимал этого парня с веревки.
— Да брось, — ухмыльнулся в ответ патрульный.
— Ты уже слышал потрясающую новость? — спросил сержанта второй.
— Нет, а что случилось?
— Завтра с утра начинаем планомерное прочесывание города.
— И кого ищем? — полюбопытствовал Гарсиа.
— Какого-то типа с обожженной мордой, — снова ухмыльнулся первый.
— Интересно. А почему именно с обожженной?
— Крайсвел что-то там нашел под ногтями у этой девки. Ну той, что убили вчера ночью.
Мардж напилась. Впервые в жизни и до состояния «риз». Иначе она просто сошла бы с ума из-за терзавшей ее весь день тревоги. То, что происходило, было совершенно непонятным, не вмещавшимся в привычные рамки жизни, и от этого особенно страшным. Чем больше Мардж размышляла, пытаясь найти хоть какое-то более-менее сносное объяснение случившемуся, тем больше пугалась.
Она хотела помочь дочери, но вместо этого начала БОЯТЬСЯ ее, словно именно Нэнси являлась хранительницей давно забытого, а теперь вернувшегося вновь зла. В затуманенном страхом мозгу женщины прошлое и настоящее слились в жутком альянсе, и рассудок оказался не в силах выдержать такую нагрузку. Случилось худшее — из желающей помочь, женщина сама превратилась в человека, нуждающегося в помощи. И, как это часто бывает, Мардж нашла эту помощь. Универсальный страхоутолитель, помещенный в стеклянную бутылку, отличное лекарство от кошмара.
К тому времени, когда Нэнси вернулась домой, Мардж уже не могла произнести ни слова. Она лежала на диване в гостиной и посапывала. Тонкая дорожка слюны из растянутого в пьяной улыбке рта сбегала на диванную подушку, собираясь в небольшую вязкую лужицу…
Для Нэнси это был сильный удар. Человек, на которого она могла рассчитывать, спал, напившись в стельку! Несколько секунд девушка молча смотрела на мать, а затем достала подушку и плед, устраивая Мардж поудобнее. Ею овладело отчаяние. Нэнси чувствовала себя, как подопытная мышь, мечущаяся по лабиринту в поисках выхода. И каждый раз кто-то опускает заслонку перед самым носом в тот момент, когда до выхода рукой подать. Все отворачивались от нее. Никто не хотел говорить правду. Одни потому, что не знали, другие — потому что боялись.
Самое ужасное было в том, что Нэнси понимала: кое-кто из тех, с кем ей пришлось разговаривать сегодня, знают все. Они могли бы рассказать о чем-то страшном, когда-то произошедшем в этом маленьком городе. Могли, но не хотели. И все были напуганы.