Тайна трех неизвестных

- Она не мартышка, а человек! - Басом сказал Павлуша.

- Ах, так! - вскипел я. – Ну так и целуйся со своим человеком. Тьфу! - Я вырвал свою руку, и пошел прочь. И еще слышал, как она сказала:

- Вот и хорошо! Хватит тебе плясать под его дудку!

Что он на это ответил, я уже не слышал.

ГЛАВА II. ИЩУ НАПАРНИКА. ГЕНИАЛЬНАЯ ТЕОРИЯ АНТОНЧИКА МАЦИЕВСКОГО. У МЕНЯ ВОЗНИКАЕТ ИДЕЯ.

Сначала я даже не очень переживал. "А, ничего, - думалось мне, - завтра помиримся ". Мы не раз, бывало, ссорились с Павлушей, но через день, самое большее два, кто-то из нас первый заговаривал, и ссора моментально забывалась. Как правило, заговаривал тот, кто был более виноват в ссоре. Я считал, что в этот раз больше виноват Павлуша. А что! Во-первых, знает же, что я дальтоник, и лезет со своим  рисованием. Во-вторых, поднял на товарища руку. Еще немного и ударил бы. За что, спрашивается? "Нас на бабу променял", как вот поется в популярной песне про Стеньку Разина. Так там хоть княжна была персидская, а тут ...

Я надеялся, что завтра Павлуша опомнится и все будет так же, как в той песни, - "и за борт ее бросает в набежавшую волну". Ну, я не требовал, чтобы он обязательно топил Гребенючку (пусть живет!), но чтобы выбросил ее хотя бы из головы.

Прошел день, два, три ... А он все не заговаривал. При встрече он отворачивался так же, как и я, и не смотрел в мою сторону. А на четвертый день ссоры узнаю, что этот пентюх записался-таки в художественный кружок. Это уже была измена. Этого я ему уже простить не мог. У меня внутри все кипело, как борщ в горшке. Ах ты оборотень, предатель несчастный! Бросил меня дальтоника, а сам подался в художники, в живописцы, зная, что я не могу туда, физически не могу. Это все равно, что бросить друга на поле боя. Ах ты Иуда! Иуда Завгородний! Только так я буду звать тебя отныне. Ты думаешь, я буду плакать? Да? Нет! Не увидишь ты моих слез! Не увидишь никогда. Думаешь, я без тебя не проживу? Завяну, как те цветочки? Фиг тебе! Вот! Ты первым завянешь, будешь плакать, приползешь ко мне на пузе и будешь умолять, чтобы я тебя простил! Я тебя знаю - ты соскучишься, заскучаешь через несколько дней среди кисточек и красок. Без наших мальчишеских приключений и развлечений.

И тут я почувствовал настоятельную потребность что-то выкинуть. Что-то такое ... Такое, чтобы мир пошатнулся. Чтобы у Иуды от зависти в носу засвербило. Непременно надо что-то такое выкинуть, и причем немедленно. Но что? Запустить что-нибудь в небо? Было. Запускали уже с Иудою на бумажном змее кувшин со сметаной. Поймать кого-нибудь… Тоже было. Поймали как-то с Павлушей, то есть с Иудою, в лесу сову и выпустили во время лекции. Лектор тогда упал с трибуны и опрокинул на голову графин с водой. Вот ведь! Как не надо, то всяких разных идей целая торба, а как надо, то хоть лбом бейся об стену... Кроме того - нужен напарник. Без напарника, самому что-то выкинуть, во-первых, очень трудно, а во-вторых, просто неинтересно. И я пошел на выгон к хлопцам.

Ребята сидели кружком и рассказывали страшные истории. Я молча подсел к ним.

- Надо взять неторгованный котел, - зловещим голосом говорил Вася Деркач. - Только обязательно неторгованный: сколько за него ни попросят - сразу покупать. Так вот, надо взять неторгованный котел, и проделать на дне маленькую дырочку. Поймать летучую мышь, пойти в лес в двенадцать часов ночи, найти муравейник, положить летучую мышь сверху и накрыть котлом. И сразу быстро уходить, не оглядываясь, потому что летучая мышь начнет страшно кричать... На другой день, тоже в полночь, вернуться на это место, поднять котел. Там будут только одни обглоданные косточки. Нужно разгрести их палочкой, найти одну такую косточку, как вилка, а вторую – как крючок ... И вот, если ты хочешь кого-то от себя отвадить, надо его легонько отпихнуть той вилкой. А если хочешь, наоборот, приворотить кого-то, то надо зацепить крючком ...

"Не иначе как Гребенючка, бисова душа, зацепила Павлушу этим крючком, а от меня его отпихнула вилкой ", - подумал я.

- Брехня! - Презрительно хмыкнул Степа Карафолька. - Что же ты не отпихнешь математичку, чтобы она к тебе не цеплялась и двоек не ставила?

Ребята засмеялись.

- Легче всего сказать - "брехня", - надулся Вася Деркач. - Ты ведь не проверял?

- А что там проверять! Ты бы еще нас агитировал чертей ловить или привидений. Пережиток прошлого! Неандерталец! - Сказал Коля Кагарлицкий.

Вася Деркач был такой же темный, как гудрон, и находился под влиянием своей двоюродной бабки Мокрины. Бабка Мокрина, была очень религиозная и суеверная. Она олицетворяла в нашем селе темные реакционные силы. На каждой антирелигиозной лекции лекторы всегда приводили ее как пример пережитков прошлого.

- А все-таки призраки знаете ли... - начал Антончик.

Вчера в клубе показывали чешский фильм "Призрак замка Моррисвилль". Фильм комедийный, но привидений и прочей чертовщины там было столько, что в зале все время охали и ахали. После таких фильмов всегда хочется поговорить о чем-нибудь страшном. И хочется доказать, что тебе это страшное, просто - тю!

- Вообще в наше космический, атомный век все эти призраки в замках - чистейшая нелепость, - снова заговорил Коля Кагарлицкий. - Все это опровергается элементарной наукой ...

"С этим, конечно, каши не сваришь, - подумал я .- Больно умный".

- С одной стороны, конечно ... Квантовая механика ... Лазеры ... - брякнул Вася Деркач, и, опустив глаза, покраснел. Балда! Ручаюсь, что он понятия не имеет, ни что такое квантовая механика, ни что такое лазеры. А  туда же...

Этот тоже не годится в напарники.

- А главное - кибернетика, - авторитетно сказал Степа Карафолька. - Наука сейчас на грани создания электронного мозга - машины, полностью заменят человеческий разум.

"Тебя первого нужно было бы заменить электронным мозгом, чтобы не задавался! - Подумал я. - Если бы мне даже сто миллионов давали, я бы его в напарники не взял ".

- А все-таки ... - Робко произнес Антончик Мациевский. - Кибернетика ... Лазеры-шмазеры ... Я понимаю ... Но ... Вот вы мне скажите, что с человеком делается после смерти? Вот жил-жил человек, все чувствовал, думал, мечтал ... И вот вдруг умер и - нет ничего! Вот как это может быть, чтобы ничего не оставалось? Должно же что-то остаться. Вот даже по законам физики. Ничто из ничего не появляется. Ничто без следа не исчезает, а просто переходит в другую форму ... Закон Ломоносова. Железно! Вот каждый из вас верит, что вот он умрет и ничего от него не останется? Ничего он не будет чувствовать, думать. Вот скажите мне! Только честно!

- А ну тебя с твоими разговорами! Нашел о чем говорить - о смерти! Тьфу! Замолчи! - Возмущенно замахал руками на него Карафолька. Степа Карафолька, несмотря на то, что считался среди нас самым умным, потому что был первым отличником в классе, не терпел, просто не выносил разговоров о смерти. Сразу начинал тюкать и махать руками. Он очень дорожил своим здоровьем. Даже когда чихал, то всегда сам себе говорил тихонько: "Будь здоров, Степан!” А разговоры о смерти видимо считал опасными для себя - как будто тем самым мог сглазить свое драгоценное здоровье и будущее долголетие.

Однако Антончик на Карафолкины проклятия особого внимания не обратил.

- Нет, вот серьезно, - сказал он. - Вот когда по законам физики ничто не исчезает, то почему не могут мысли, ум, чувства ... ну, то, что называют душой ... почему не может перейти в форму призрака? После смерти тела. А? Разве это не научно? Разве это противоречит науке? А?

Все разинули рты и переглянулись.

- Я вот читал, что в Англии есть официально зарегистрированные привидения, - продолжал Антончик. - Точно. Сам в журнале читал. "За рубежом". В Лондоне и в других городах, живут в старинных замках и регулярно появляются. Вот как это объяснить? А?

- Так то ж ... то же при капитализме, - возразил Коля Кагарлицкий. – У них и бог есть. Тоже официально. Так что с того!