Страница 10 из 13
— На, запей, — пододвинул ему стакан с водой Алекс и потянулся за вторым помидором.
Ну, силен герцог, подумал молодой царь, отдышавшись. Пьет такое, даже не морщась, как воду, да еще ядовитыми плодами закусывает!
— Давай, налегай на жаркое, — предложил ему герцог, — и не стесняйся, тут тебе не Версаль, так что ешь как тебе привычней. Вообще-то мясо удобнее есть вилкой с ножом, но в принципе можно и руками.
Петр налег на мясо, в котором признал баранину, с гарниром из страшно дорогого китайского злака, именуемого рисом. Когда и с тем, и с тем было покончено, Алекс налил в стакан воды, взял какой-то маленький пакетик, про который Петр решил бы, что он сделан из золота, не будь он столь гибким. Герцог надорвал пакет и высыпал в стакан находящийся там оранжевый порошок. Вода начала пузырится.
— Апельсиновая шипучка, — последовало не очень понятное объяснение.
Петр глотнул. Неплохо, вынужден был признать он. В чем-то даже вкуснее кваса.
Австралиец же перешел к делу:
— Насколько я в курсе, тебе не удалось договориться с голландцами по поводу помощи в войне с Турцией. Австрия тоже не союзник. Она свое уже получила и теперь хочет выйти из войны, а до России ей дела нет, что бы там не говорилось и не писалось ранее про священную войну с басурманами. Так?
— Так, да не совсем, — вскинулся Петр. — Вильгельм сказал, что подумает. И еще полгода назад он советовал мне обратиться к вам.
— Умный, вот и советовал. Так чем же Австралия может помочь России?
— Я тут уже начал немного разбираться в европейской политике, и поэтому, ты уж не держи зла, спрошу сразу. Что она захочет за помощь? Задаром тут никто никому помогать не будет.
Сказав это, Петр дернул щекой и полез за трубкой.
Герцог поморщился, пробормотал, что курить вообще-то очень вредно, но все-таки поднес огонек из маленькой полупрозрачной вещицы, которую назвал зажигалкой.
— А здесь вам не тут, — загадочно сказал он и пояснил:
— Австралия может позволить себе оказывать помощь своему стратегическому союзнику, не требуя взамен ничего сиюминутного. Что такое стратегический союзник? Не такой уж это простой вопрос. Представь себе, Петер, что у тебя есть друг. Польского короля Августа ты вроде называл именно таким словом. Так вот, как по-твоему, сможет он тебя предать?
— М-мм… — замялся Петр, — сей куртизан, пожалуй, что и сможет. Если ему предложат что повыгодней.
— Вот-вот, в самый корень смотришь. А, скажем, Александра Даниловича ты другом считаешь или просто так, слугой? И если он друг, то как по-твоему — предаст или не предаст в случае чего?
— Да ты что? Я же не слепой, вижу, что за человек. Хоть и вороватый, но верный! Да и кто ему что предложить сможет, на кое он обменяет место рядом с государем?
— Видишь, ты сам все и сформулировал. Стратегический союзник — это тот, кто ничего не выиграет от разрыва с тобой, но зато может поиметь немалые выгоды от союза. Так вот, Австралию Россия в таком качестве устраивает. Осталось узнать мнение по этому вопросу другой стороны, то есть тебя, герр Петер. А что мы попросим за нашу помощь — договоримся, когда дело до того дойдет. Ничего невозможного или неприемлемого мы требовать не будем, обещаю.
Петр несколько растерялся — слишком многое на его свалилось за последние несколько часов. Герцог, кажется, это понял, потому что предложил:
— Такие дела с налету не решаются, так что я не тороплю. А пока в шахматы сыграть со мной не хочешь? Или пошли в парк, постреляешь из револьвера.
Молодому царю хотелось и того, и того, но начали они с шахмат. Первую партию Петр проиграл совершено позорно, в самом начале зевнув ладью и сдавшись на двадцать каком-то ходу. Да, подумал он, с этим герцогом играть — совсем не то, что Шереметьевым или с попом Биткой. Вторая партия продолжалась подольше, но кончилась тем же самым.
— Горазд же ты, Алекс, в шахматной игре, — с уважением покачал головой царь.
— Первый разряд, — снова выдал не очень понятное австралиец, — хотя сейчас, пожалуй, я бы его не подтвердил. Ну, а теперь пошли в парк? Все необходимое для перезарядки револьвера вот в этой шкатулке, держи.
Револьвер молодому царю очень понравился. Правда, он не смог попасть в деревянную фигуру даже с двадцати шагов, хотя австралиец, показывая, как надо стрелять, положил три пули подряд с тридцати.
— А ваши ружья, говорят, бьют на полтораста шагов? — спросил царь после того, как были расстреляны оба заряженных барабана. — Это правда или…
— Врут, — пожал плечами герцог, — для солдата-первогодка у нас норматив таков: четыре пули из шести в ростовую мишень со ста пятидесяти метров, это примерно двести шагов или семьдесят саженей. Для ветеранов — то же самое с двухсот метров.
— Но почему же тогда из лучших английских мушкетов со ста шагов в человека можно попасть не всякий раз, и то если давно с ними дело имеешь?
— Причин много, — пояснил австралиец. — Первая — точность изготовления ствола. У нас допуск по диаметру пять сотых миллиметра, а у англичан он даже у лучших мастеров раз в десять хуже. Плюс у них стволы хоть и немного, но кривые. Пули мы тоже делаем гораздо точнее, да и порох у нас более мощный. Вот все это вместе и приводит к такой разнице.
— Нам бы такие ружья…
— К ним, между прочим, еще и солдаты нужны, — усмехнулся Алекс. — А солдатам — толковые командиры. Мало того, и командирам тоже нужен некто стоящий над ними, четко понимающий задачи государства и пути их решения. У тебя все это есть?
— Нет, — чуть покраснел Петр.
— А ты не смущайся, у нас тоже много чего еще нет, а уж если вспомнить, что раньше было, так и тем более. Пока отдохни, с товарищем своим побеседуй. Ваше посольство вроде еще не добралось до Лондона, так что приглашаю отужинать у меня. В общем, в девять вечера жду.
За ужином герцог не пил спиртного и не предлагал Петру. Он сразу перешел к главному:
— Планирование любого действия следует начинать с осмысления того, что произойдет в случае полного успеха, — объяснил австралиец. — Говоришь, России нужен выход к морю? И поляки с датчанами уже склоняют тебя к мысли обратить взор на Балтику? Ну так представь себе, что ты уже отвоевал кусок побережья от устья Невы и до Риги включительно. Дальше что?
— Как что? — не понял Петр. — Торговать будем со всей Европой! Ведь сейчас как — в Архангельске иноземные купцы цены назначают какие хотят! Наши мне плакались, что им проще товар сгноить, чем продавать за такие деньги, которые там предлагают! А в России все есть — и пенька, и лен, и смола, и мачтовый лес, причем лучше и дешевле, чем Европе.
— А чего же купцы сами не торгуют в заграницах — они что, из того же Архангельска до Амстердама доплыть не могут?
— Не больно-то им дают торговать в Амстердаме.
— Вот-вот. А оттого, что они приплывут не из Архангельска, а из твоего нового порта на Балтике, который еще надо будет построить, много изменится?
— Так что же мне, сиднем сидеть и наподобие наших бояр спесью надуваться — мол, исстари мы были третьим Римом, а все остальное от лукавого?
Алекс встал, прошелся по кабинету и сказал, глядя в окно:
— Нет, сидеть не надо. Но и метаться тоже ни к чему. В общем, начинай-ка ты помаленьку думать вот о чем…
Беседа затянулась до полуночи, но и потом, придя в выделенную ему комнатку с низким потолком, Петр не мог заснуть почти до утра. Кстати, и когда это герцог успел узнать, что ему нравятся именно помещения с низкими потолками? Но и наговорил ему австралиец изрядно. Что он там сказал про Керчь? Кажется, так:
— Тоже мне, нашел проблему, взять Керчь. Во-первых, никто не заставляет брать ее в целом виде, не разрушив перед взятием. Но дальше-то что — ждать, пока турки соберутся с силами и выбьют тебя оттуда? А если нет, то где ты будешь строить укрепления на суше и как защищать крепость с моря?
Вот так, подумал Петр. Тут ломаешь голову, думаешь, как сделать что-либо, а этот австралиец советует сначала решить — зачем, а потом как следует подумать, что будет дальше. Но помощь он обещал твердо. А Головкин не терял времени зря, успел побеседовать и с садовником в парке, и с конюхами, и все ему говорили одно — эти пришельцы из дальних земель слов на ветер не бросают. Значит, у России может появиться настоящий союзник, а не такой, как недавно ставший польским королем Август или бранденбургский курфюрст Фридрих, который хочет, чтобы Россия в случае чего защищала его от шведов, но сам воевать на ее стороне с турками не желает.