Жребий брошен

Мрак расползся клочьями, словно казенная простыня после месяца эксплуатации. Тупичок остался тупичком, зато стенки у него были дырчатые, как после атаки армии мышей-камнеедов. Из каждой дырки пялилось лицо адепта; я посмотрела вниз, на то, на чем сидела, и начала понимать, чему они радовались.

Подо мной, распластавшись красивым ковриком, лежал первый вампир Академии, красавец под тем же самым порядковым номером, наследный герцог… словом, Генри Ривендейл. Душераздирающе постанывая и сверкая на меня глазами, он честно пытался выбраться из моего захвата, но я от удивления держала его только крепче. Нос Ривендейла — донельзя благородной формы, такие носы только за эталон брать — украшал синевато-красный след всех тридцати двух моих зубов. Цапать так цапать — не пожалев зубов, я приложилась всей челюстью, удивительно, как Ривендейл и нос вообще существовали до сих пор совместно.

— Может, ты с меня слезешь?! — наконец-то обрел дар речи вампир. — А, непорочная заколдованная дева?!

— А ты вообще заткнись, тварь дрожащая! — рыкнула я. — Ты, между прочим, нежить злобная, тупичковая! Мне тебя за сто серебрушек заказали!

— Может, тебе еще и деньги отдать?! — вызверился в ответ вампир.

— А неплохо бы было… — Я наконец-то сумела разжать пальцы и слезла с вампировых конечностей — сидеть на них было немножко удобнее, чем на грязной мостовой. Но выбора не было, и потому я плюхнулась рядом. Генри покосился на меня, подтянулся на локтях и тоже сел, привалившись к стенке. Вид у него был потрепанный, даже если не брать в расчет носа, — предыдущие мои заклинания, хоть и прошли практически мимо цели, все-таки оставили таковой множество приятных воспоминаний. С длинной ссадиной на щеке вампир смотрелся очень брутально — как главный герой какого-нибудь боевого лубка, в очередной раз спасший мир, любимую девушку или политического лидера. — Ты чего про деву-то говорил, а, кровосос?

Генри зыркнул на меня из-под художественно растрепанной челки:

— Ты про это лучше у эльфийского клана Ллиэндалле спроси!

При слове «эльфийского» в голове у меня что-то щелкнуло и сложилось в необходимую картинку.

— Эльфы, говоришь? — таким сладким голосом переспросила я, что бывалый Ривендейл на всякий случай отодвинулся подальше. — А кто тебе этих Перворожденных сосватал? Эллинг?

— Нет, Яллинг, — торопливо открестился вампир. Тут в глазах у него медленно проявилось понимание, и он вскочил, нащупывая рукоять шпаги. — Ну все, близнецы доигрались!

С той стороны стены захохотали вдвое громче.

— Так чего насчет девы? — напомнила я, поднимаясь на ноги.

Герцог машинально подал мне руку, чем я бессовестно воспользовалась.

На лице у Генри отобразилась сложная гамма чувств. Тремя основными были растерянность, смущение и злость.

— Ну этот… аэд — м-мать его! — мне наплел, будто в тупичке обитает одна упырица… в смысле благородная дева из этого клана. Заколдованная, мрыс дерр гаст, злобным колдуном. Дерется как боевая магичка, реакция что у вурдалака… кто ж ее победит, если не я?..

— Ну характеристика точная, — пробормотала я.

— А тебе чего сказали?

— Меня Эллинг свел с гномьим кланом, — ухмыльнулась я. — Которому, кстати, и принадлежит этот тупичок. Ну мне и рассказали, что тут завелась такая пакость — злая, вредная, кусачая, всех покупателей отвадила. Заплатить пообещали сто монет… кстати, где деньги, Генри? Я ж тебя почти завалила!

— Это я поддался, — буркнул вампир. — Ну не мог же я ударить женщину!

— А укусить, значит, мог?

— Я не укусить, — угрюмо возразил герцог, почему-то глядя в мостовую. — Я поцеловать.

— Чего?!

— «Чего», «чего»! — огрызнулся он. — Этого! Ее… тебя ж как расколдовывать надо? Победить в честном поединке, после чего поцеловать. Всего-то и делов, зато чести!.. Что, сказок не читала?

— А кольцо где?! — охнула я, опускаясь на колени и обшаривая руками мостовую. — Неужто слямзили, демоны?!

— К-какое кольцо? — Глядя на столь неподдельный ужас, благородный Генри тоже опустился на колени, брезгливо выглядывая помянутый предмет среди кучек мусора.

— «Какое», «какое»! А то сам не знаешь какое!

Вампир помотал головой, на всякий случай охлопывая все свои карманы.

— Какое ты мне на палец надел! Фамильное! Обручальное!

Слово «обручальное» я выговорила с придыханием, закатив глазки точь-в-точь как мечтающая о Прынце Полин.

Герцог побледнел. Судя по всему, он прикидывал, не слишком ли сильно приложил меня головой о брусчатку.

— Ты что, Яльга? Какое кольцо?

Я встала, уперла руки в боки и нехорошо сузила глаза:

— Та-ак! Ты на меня напал? Напал! Победил?

— Победил! — гордо согласился герой.

Этого-то мне и было надо.

— Почти победил! Поцеловал?

— Почти…

— Почти поцеловал! Женись теперь, гад! Ты мне всю жизнь теперича загубил, все лучшие годы! И репутацию… это самое! И карьеру! Женись, мерзавец!

За стеной взвыли и, судя по звукам, ушли в полный астрал.

Я аккуратно стряхнула соринку с герцогова камзола и снисходительно похлопала вампира по плечу. Тот обалдело взирал на меня снизу вверх, еще не разобравшись, что его ждет теперь.

Но заранее опасаясь любого исхода.

— Халатно работаете, коллега! А если бы поцелуй не подействовал, тогда что? Или если бы подействовал не как надо? На шпагу, ежели чего, я несогласная, мне ее в комнате и поставить-то некуда…

Герцог медленно воздвигся над мостовой как монумент Фабиану Победителю Дракона. Вид у Генри был такой, что уже я быстренько отступила подальше. Разъяренный вампир — это тот еще противник, и потому я поспешила направить его энергию на относительно мирные цели.

— А близнецам ты отомстить уже не хочешь?

С той стороны стены дважды пыхнуло синими огоньками экстренной телепортации.

— Так они уже смылись, — недовольно пробурчал Ривендейл.

— Ничего. — Увидев, что опасность миновала, я смело приобняла его за плечи. Вампир покосился на меня как балованная кошка — на предложенную хозяином кильку, но смолчал. — Чтоб мы — да каких-то паршивых эльфов не нашли?! Вперед!

И мы пошли вперед.

Братья встретились нам уже на подходе к Академии. Просияв, я начала было подкрадываться, тихонечко шепча так и не опробованное на злобной нежити — то есть на Генри Ривендейле! — заклятие, но мерзавцы-эльфы на боевой магии тоже не ушами хлопали. Едва почуяв плетущуюся чару, они дернули так, что зайцы, волки и прочие скоростные гепарды удавились бы от зависти.

Мы с Ривендейлом рванули следом. Попетляв немножко по узким улочкам, братья поступили как поступает всякий, не желающий оказаться пойманным, — они разделились, Эллинг свернул налево, Яллинг — направо. Вспомнив, кто именно обратился ко мне «от лица гномьего клана», я великодушно оставила Яллинга Ривендейлу.

Эльф оказался отличным бегуном. Я отстала, но сообразительность в очередной раз взяла верх над грубой силой. Эллинг неплохо знал здешние задворки — беда для него была только в том, что я-то знала их изумительно, еще с тех пор когда искала себе работу. В том числе я знала и тупики.

Туда-то я его и загнала. Когда эльф понял, сколь жестока оказалась к нему судьба, он попытался было убежать (но было поздно), улететь (но я не дала) и попросить помощи у какого-то проходившего мимо человека (?), зловеще бряцавшего оружием и до самой макушки завернутого в черный плащ. Тот буркнул что-то, что я расшифровала как «ну, мрыс дерр гаст, опять эти маги», и поскорее смылся.

Эллинг с тоской посмотрел ему вослед.

— Клан, говоришь? — нежно спросила я, ме-эдленно подходя ближе и комкая в ладонях большой зеленый пульсар. Возможно, выглядела я и банально — вечно магов с пульсарами рисуют! — но эльфу было определенно не до эстетики. — Гномий, говоришь? Лавочку, говоришь, арендовать не могли, да?!

— Я-альга… — обреченно простонал Эллинг.

— Ты у меня щас тоже кое-чего не заможешь! Вот как щас не заможешь, так вообще никогда не смогнешь!