Саламандра

Полоз несколько смутился, словно его застали на месте еще не совершенного преступления, и с опаской посмотрел на лавку.

— Садись, садись, — подбодрил его маг. — Эта лавка и не таких, как ты, выдерживала.

Молодой человек осторожно присел на краешек и протянул замерзшие от болотной сырости руки к огню.

— Холоден ты, хоть рядом с тобой и огонь пылает, — нараспев промолвил колдун, внимательно разглядывая своего гостя.

Полоз покосился на маленький очаг и скептически усмехнулся:

— Да твоим огнем разве что букашку и можно обогреть.

Совсем старик из ума выжил. Да и немудрено, в такой глуши вдали от людей столько лет жить. Свихнешься, сам своим бредням верить начнешь.

— А я не про этот огонь тебе речь веду, Великий Полоз, а про тот, который судьбою дарован.

Молодой человек сразу напрягся и медленно повернул голову к отшельнику.

— А откуда вам известно, кто я? — поинтересовался он. — Я вроде еще не представлялся.

— Ты думаешь, я не узнаю сына самого Владыки Золотоносных Гор, даже если он капюшон на самый нос нацепил? — усмехнулся старец. — Я слишком много знаю, поэтому мне давно не место среди людей.

— Может, вы тогда еще и в курсе, зачем я здесь? — вернул усмешку Полоз, скидывая капюшон, посчитав глупым скрывать свое лицо и дальше.

— Возможно. Но сейчас тебе нужно отдохнуть, восстановить силы, они тебе еще понадобятся. На-ка вот, — в руках старика появилась кружка, — выпей.

— Что это? — недоверчиво покосился на протянутую посудину наследник.

— Всего лишь отвар из целебных трав.

— Не буду я ничего пить! — Полоз вскочил, собираясь незамедлительно покинуть столь странное место, каким бы опасным болотом это ни грозило, но тут же рухнул обратно. Ноги предательски отказывались сотрудничать со своим хозяином. Хождение по болоту не прошло даром.

Старик, словно малому ребенку, вложил в ладони Полоза кружку и, что-то ласково бубня себе под нос, заставил выпить содержимое до дна.

— А теперь спи, утром и солнце новее да ярче кажется, а твой путь не только его лучи освещать должны.

Старик-отшельник молчал, разглядывая своего гостя с каким-то странным, отрешенным выражением лица. Он смотрел как будто и на самого Полоза, и сквозь него, при этом уголки губ старца постоянно подрагивали, словно он боролся с наползающей улыбкой.

«И чего он так на меня пялится? — раздраженно подумал молодой человек, не в силах больше выдерживать этот слишком проницательный взгляд. — Что во мне не так?»

Молодой наследник проснулся уже давно, но не подавал виду, что бодрствует, наблюдая из-под прикрытых ресниц за стариком.

— Все так, — вслух ответил отшельник, заставив Полоза вздрогнуть от неожиданности. — И я на тебя не пялюсь, а стараюсь понять глубину твоей проблемы.

Этот старый перечник еще и мысли читать умеет?

— Ну и как, успешно? — нетерпеливо спросил Полоз, стараясь выкинуть из головы все лишнее. Мало ли…

— А тут и понимать нечего. — Старец все-таки не выдержал и улыбнулся, обнажив белоснежный ряд удивительно ровных зубов. — Этот брак многому научит тебя.

— Угу, уже научил.

— Еще нет.

Полоз сел, машинально подхватывая сползающее одеяло (когда только успел на топчан перебраться?), и непонимающе посмотрел на старика.

— Мне хватило, — хмуро возразил он. — Где и как теперь искать эту Саламандру, дивы ее знают, она же так и не показала мне свой истинный облик. И кстати, почему наш брак нельзя расторгнуть?

То, что именно эта живая развалина явилась к отцу с многострадальным обручальным кольцом, не вызывало никаких сомнений. Полоз был в этом абсолютно уверен.

— Последний вопрос совсем некстати, — продолжая улыбаться, покачал головой старик. — Это дар свыше. Брак, который совершается на небесах во имя спасения. Или окончательной гибели.

— Во имя окончательной гибели я бы мог вообще не торопиться с женитьбой. Или подобрать невесту по собственному вкусу.

— Значит, вывод напрашивается сам собой. Спасение.

Наследник скептически хмыкнул:

— Саламандра и спасение суть вещи несовместимые. Это же язва ходячая, от нее избавиться хочется! И не всегда гуманными способами, между прочим.

— А может, ты просто ею пользоваться не умеешь? — Этот сморчок еще и откровенно издевается!

Полоз скрипнул зубами, чтобы разом не наплевать на все десятилетиями привитые каноны вежливости по отношению к старшим, и лишь выдавил:

— За что же меня так там, — он указал глазами на потолок, — любят-то, что решили наградить столь зверским образом?

— А кто тебе сказал, что это награда?

— Так вы же сами…

— Я сказал, что это дар, а дар не всегда дается в виде долгожданного подарка. Его нужно еще заслужить, выстрадать, уберечь.

Полоза начал раздражать этот непонятный разговор. Такое впечатление, что этому выжившему из ума старикашке доставляет удовольствие говорить загадками и морочить ему голову. Неужели нельзя нормальным языком выражаться? Он проделал такой нелегкий путь, между прочим чуть не погибнув, явно не для того, чтобы полдня ребусы разгадывать.

— Ладно, я все понял. — Молодой человек поднялся, собираясь уходить. — Если вы не хотите мне помочь, то хотя бы скажите, как она выглядит.

— Да, я не собираюсь облегчать тебе жизнь, — не стал отпираться вредный старикан. — Ты должен сам пройти этот путь, чтобы многое понять. Главное, не гонись лишь за желаемым, а постарайся постичь действительное. Как выглядит Саламандра в человеческом облике? Она — огонь, мимо которого ты вряд ли пройдешь. А где? Там, где его еще никогда не было. А путеводной звездой тебе послужит кольцо. Только один совет — верь не тому, чему хочешь верить, а лишь тому, что есть истина. А поискать попробуй там, куда ведет старшая родная кровь.

И прежде чем Полоз успел открыть рот, чтобы задать еще парочку вопросов по существу, старец хитро подмигнул, взмахнул руками и исчез вместе со своей избушкой, полянкой и даже болотом. Вокруг шелестел листвой тот самый лес, на опушке которого Полоз остановился на отдых.

— И с этим договориться не получилось! — в сердцах воскликнул молодой человек и, мрачно обозрев окрестности, быстро направился по еле заметной звериной тропке на поиски своего сомнительного счастья.

Настроение, правда, было довольно паршивое, распирала злость на весь белый свет, но кое-что все-таки вносило свою толику бодрости. По крайней мере, хоть что-то из маловразумительного бреда старика молодому Хранителю Золота стало понятно. Старшая кровь — это брат Саламандры, а он сейчас… дай, Вершитель, памяти, вроде как в Капитаре по своим царевичевым делам отдыхает. Не зря многочисленные осведомители свой золотой хлебушек кушают, Полоз как знал, что любая информация о странной новообретенной семейке может понадобиться.

Отсутствие грифона рядом сильно раздражало, хотя на нем все равно отправляться на поиски Саламандры было бы нецелесообразно — слишком приметен, а он не собирается привлекать к себе лишнее внимание, чтобы не спугнуть ненароком эту вреднющую паршивку, посмевшую бросить ему вызов. Как же он на нее зол! Как зол! Еще ни одна женщина ТАК не выводила его из себя! Какая-то соплячка с манерами расфуфыренной вороны заставляет самого сына Владыки, его — Великого Полоза и Хранителя Золота, гоняться за ней по болотам! Да кто она вообще такая? Вот пусть только попадется (а она попадется!), тогда еще и посмотрим, в чьей жиле больше золотых обманок окажется и кому все это придется разгребать!

Вот уже около седмицы я тряслась в торговом караване, плетущемся в Пармену, как улитка на похороны к слону, и, казалось, конца-края этому пути не будет. Караван был большим, телег из тридцати, набитых самым разнообразным товаром, начиная от ковров самотканых и заканчивая иголками да булавками. Неужели в столице Царства Холмов такой мелочи никто делать не умеет, что ее нужно из-за тридевять земель тащить? Но это не моего ума дело. Раз везут — значит, нужно.