Предначертание

Он выкарабкался из неглубокой могилы и увидел перед собой удивленное лицо своего брата Конлана. Племя совершило над Тьерри традиционный обряд – его закопали в мягкую землю в самой глубине пещеры.

Прежде чем брат успел завопить, Тьерри оказался у его горла.

Это был инстинкт животного. Жажда, которой прежде он никогда не испытывал. Удушающая боль, будто он тонул и вдруг выбрался на поверхность воды. Отчаяние, доводившее его до безумия. Он не мог ни о чем думать.

Тьерри бессознательно пытался разорвать горло брата.

Но кто-то окликнул его по имени, и это остановило его. Чей-то голос все звал и звал его так отчаянно… Тьерри оглянулся и увидел Элвайзу – ее карие глаза, полные слез, ее дрожащие губы…

С тех пор ее облик преследовал его всегда.

Тьерри выбежал из пещеры и продолжал бежать и бежать… До него донесся едва слышный голос Элвайзы:

– Тьорн, я остановлю ее. Клянусь! Я остановлю ее!

Позже он понял, что это было единственное, что она могла обещать ему. Элвайза знала, что Тьерри уже никогда не изменится. Таким он останется навсегда.

Названия для этого тогда еще не существовало. Но он стал первым превращенным вампиром. Майя, позже родившая сына, стала первой из ламий – вампиров, которые могли взрослеть и иметь детей. А ее сын, Ред Ферн,[4] стал родоначальником семейства Редфернов, самого могущественного клана ламий в Царстве Ночи.

Но это произойдет в будущем. А пока Тьерри знал лишь то, что ему нужно убежать подальше от людей или он принесет им беду.

Майя настигла его, когда он пил из ручья, пытаясь утолить безумную жажду.

– Ты заболеешь, – критически оглядывая Тьерри, сказала она. – Тебе нельзя это пить. Тебе нужна кровь.

Тьерри вскочил, дрожа от ярости, гнева и беспомощности.

– А как насчет твоей? – огрызнулся он.

– Как мило! Но это не поможет. Тебе нужна кровь живых существ.

Она совершенно не боялась его, и Тьерри вспомнил, какая она сильная. Ему с ней не справиться.

Он повернулся и побрел прочь.

Майя окликнула его:

– Ты не можешь уйти, ты сам знаешь. Тебе от меня не скрыться. Я выбрала тебя, Тьорн. Ты мой, отныне и навсегда. В конце концов ты поймешь это и соединишься со мной.

Тьерри шел дальше не оборачиваясь. Ему было невыносимо слышать преследовавший его смех.

Несколько недель он прожил в открытой всем ветрам степи, бродя среди высоких трав. Он был больше животным, чем человеком. Жажда, сжигавшая его изнутри, доводила до отчаяния – пока он не наткнулся на кролика. Через мгновение он уже держал его, вгрызаясь в горло. Его зубы сейчас были как у Майи – длинные, чувствительные, идеально приспособленные для того, чтобы вонзаться в плоть жертвы и рвать ее. Майя оказалась права: только кровь живого существа могла успокоить терзающее его чувство жжения и удушья.

Добыча попадалась ему нечасто. Но всякий раз, когда Тьерри пил кровь, это напоминало ему о том, кем он стал.

Он уже умирал от голода, когда наконец добрался до Трех Рек.

То, что перед ним маленькая девочка, Тьерри заметил уже после того, как повалил ее на землю. Он выскочил из зарослей кустарника, задыхаясь от жажды, как раненый олень… а она, подняв глаза вверх, глядела на него. А потом все погрузилось во тьму.

Когда он пришел в себя, то сразу же остановился. Он так нуждался в еде, умирая без нее в ужасной агонии… но он смог пересилить себя, оторваться от девочки и убежать. Потом его нашли соплеменники Ханы.

И они сделали то, что на их месте сделал бы каждый: увидев, как он мерзок, они стали грозить ему копьями. Он ожидал, что его тут же убьют. Он еще не понимал – и никто из них не понимал, – что подобное ему существо убить непросто.

И вдруг он увидел Хану.

Глава 10

При первом же взгляде на нее Тьерри ощутил, что он не животное, и даже смог подняться на ноги и встать, как человек. Она напомнила ему Элвайзу. В глазах ее светилась древняя мудрость. Любая женщина может казаться хорошенькой, если у нее правильные черты лица. Но Хана была красивой, потому что у нее была прекрасная душа.

И его внезапно охватило жгучее чувство стыда. Он злился, когда она защищала его.

И он сопротивлялся, когда она вытаскивала его из пещеры и пыталась заставить уйти туда, откуда он пришел. Как же она не понимала? Для него лучше умереть. Пока он на свободе, ни один ребенок, ни одна женщина или мужчина не будут в безопасности. Ведь даже сейчас, когда они стоят здесь вдвоем, освещенные луной, он весь дрожит от жажды крови. Это непреодолимое желание омрачало его разум, и единственное, что он мог сейчас, – это сдержаться, чтобы не схватить девушку и не впиться зубами в ее нежное горло.

Когда она сама предложила ему свою кровь, Тьерри едва не зарыдал. И тогда он отверг ее и ушел.

А потом пришли охотники. И его разум помутился от мучений. Пока соплеменники Ханы били его, вонзали в него ножи и копья, пытались его сжечь и все это длилось бесконечно, он совершенно перестал ощущать себя человеком. Он стал животным, одержимым инстинктами, как и эта толпа, пытавшаяся убить его.

И теперь, подобно зверю, Тьерри хотел только одного: выжить и уничтожить своих мучителей. И он знал, что сможет сделать это.

Горло… У каждого из них – белое горло, наполненное темной кровью. Этот образ медленно возник в его затуманенном от боли мозгу. Он был весь изранен, но внутри, будто гранитное ядро, все еще ощущалась сила. Он победит врагов, и они дадут ему жизнь.

Когда в Тьерри опять вонзилось копье, он схватил его и потянул к себе.

Копье принадлежало широкоплечему охотнику, который привел других, чтобы те убили его. Тьерри схватил мужчину, когда тот, споткнувшись, наклонился вперед, и швырнул его на землю. Прежде чем толпа опомнилась, Тьерри ринулся к его горлу – туда, где под кожей пульсировала крупная вена.

Через минуту все было кончено. Тьерри пил глубокими, очень глубокими глотками и с каждым глотком набирался силы. Все племя из Триречья застыло, парализованное ужасом.

Это было неплохо.

Тьерри отшвырнул мертвое тело в сторону и потянулся к следующему врагу.

И когда к нему бросились несколько охотников, он перебил их всех по одному – первого, второго, третьего…

Он стал умелым убийцей. Кровь сделала его сверхъестественно сильным и быстрым, а непреодолимая жажда этой крови побуждала убивать. Он чувствовал себя свободно, как волк в стаде антилоп, – и никто из людей долго не понимал, что их спасет только бегство.

Это была настоящая бойня. Он убил их всех.

Опьяневший от крови, Тьерри торжествовал в своем животном неведении, упивался силой, которую дала ему эта кровь. Убивать было великолепно! Убивать ради еды, убивать ради мести! Уничтожать людей, причинивших ему зло! Он уже не мог остановиться…

Уже допивая последние капли крови из вены молодой девушки, он вдруг взглянул на ее лицо и увидел, что перед ним Хана.

Ее чистые серые глаза были широко открыты, но свет в них уже начал меркнуть.

Он убил ее…

И в один ослепляющий миг Тьерри перестал быть животным. Сейчас он глядел на единственного человека, который пытался помочь ему, который готов был отдать ему свою кровь, чтобы он выжил.

Затем он поднял глаза, оглядел пещеру и увидел все, что натворил. Он убил не только эту девушку. Он уничтожил большую часть ее племени.

Только сейчас Тьерри узнал всю правду. Он был проклят. Он совершил чудовищное преступление и об этом никогда не забудут, и он никогда не искупит его. Он встал на сторону зла, как и обещала ему Майя.

Нет такого наказания, которое стало бы для него слишком большим… и к тому же, как бы он ни был наказан, ничего уже не изменится – ни для этих людей, ни для этой девушки, умирающей у него на руках.

На мгновение какая-то часть его существа попыталась оправдаться.

«Ну что ж, пусть ты – зло, – убеждала его она. – Это не помешает тебе идти вперед. Наслаждайся этим. Не сожалей ни о чем. Теперь это твоя сущность. Прими это».

4

Ред Ферн (от англ. red fern) – красный папоротник. (Примеч. ред.).