Страница 48 из 53
Лалу ротмистр старательно пропускал вперед. Они поднялись на пролет, когда дверь вылетела под гранатометным выстрелом. Внизу кто-то закричал. Находившийся пониже охранник от бедра открыл огонь, но почти сразу выронил оружие и покатился по лестнице.
На втором этаже метались какие-то постояльцы. Удержаться здесь было невозможно. Минимум еще три лестницы – многовато для тех, кто находился сейчас рядом с Батом: Лалу, водитель, офицер с выданным ему автоматом, парнишка, уже успевший достать где-то пистолет, еще кто-то совсем уж незнакомый…
– Выше!
Два выстрела вниз, и бросившийся вдогон островитянин послушно упал.
Третий этаж, четвертый… Дальше только крыша. Чачу мимоходом выглянул в окно на двор внизу. К санаторию бежал с десяток десантников. Откуда-то вынырнул чужой бронеход с тонкоствольной автоматической пушкой, задранной к небесам.
– Сюда! – теперь вела Лалу. Кому, как не ей, знать коридоры и лестницы здания?
Железная дверка. Крыша. Плоская, лишь коробки вентиляции создают некоторое прикрытие. Зато, кажется, нет иных входов и не достать с земли. Сюда бы ящик гранат, и можно держаться хоть четверть часа, хоть полчаса.
В здании щелкали выстрелы, раздавались крики ужаса и боли.
– Давайте подальше. Я попробую задержать их здесь.
Но дверь он машинально закрыл. Вдруг преследователям хватит этажей?
– Пошли. – Лалу с неожиданной силой потянула ротмистра прочь. – Пошли! Ну же!
Тут или дверь закрывать, или залегать в проеме. А перед выходом торчать нечего.
– Патроны берегите, – предупредил Чачу, укрываясь за каменной кладкой вентиляционного выхода.
Пару минут на крыше было спокойно. Еще бы десяток раз по столько! Лалу лежала рядом, почти прижимаясь к телу ротмистра. Почему-то некстати вспомнилось, что кое-каких предметов туалета под одеждой женщины нет.
– Я люблю тебя, – вдруг сказал Чачу.
Он никогда никому не говорил этой фразы.
Наградой послужил взгляд, за который было не жалко отдать жизнь. Женщина что-то хотела сказать в ответ, но дверь на крышу резко открылась, и в проеме появился вражеский десантник. Дружные выстрелы немедленно смели его назад. Мелькнула голова второго врага, украсилась красным, исчезла. Следующие были поосторожнее. Они уже не перли на рожон, а лишь старались достать противника огнем.
– Ложись!
Из проема вылетела граната. Бросать ее было неудобно, смертоносный снаряд не долетел до последних защитников санатория, зато осколки просвистели над головами.
А обойма-то в пистолете последняя. Надо оставить два патрона: островитяне порою творили с захваченными в плен такое! Тем более – с женщинами.
Еще одна граната. Следом – опять.
И, наконец, где-то внизу гулко грохнула танковая пушка, а следом началось!
– Продержались! – Бат торжествующе повернулся к Лалу, и улыбка сползла с его лица.
Женщина лежала неподвижно. Перевернуть, заглянуть в любимое лицо… Правый висок окрасился кровью. Небольшой осколок, единственный попавший, но его хватило.
И тогда ротмистр Бат Чачу зарычал, словно был хищником…
Поселок лежал уже совсем недалеко. Это для человека городского, непривычного и не посвященного в здешние мрачные тайны лес представлялся непроходимым. Когда свыкнешься с ним, он становится знакомым, как своя квартира. Каждое дерево, каждый кустик, даже каждая ловушка воспринимаются родными.
Шляпник далеко не всех проводил в свое личное поселение. Каким-то хитрым вывертом судьбы и природы вблизи от реки сохранилось вполне приличное, фактически «чистое» местечко. В ближайших двух источниках даже вода не была радиоактивной. Жаль лишь, сам район весьма небольшой. Вдобавок жизнь на природе требует соответствующих навыков: бездельники здесь ни к чему, чуть стало посветлее, и сразу подъем, завтрак – и на работу. Опять же, до темноты. Зато никаких властей, да и вообще – никого. Только соседи, а еще изредка – визиты человека, который для тайных поселян был чем-то вроде Бога. Никакой иной связи с внешним миром не было. Жители кое-как изучили ближайшие окрестности, но дальше соваться боялись. Каждый помнил, насколько опасен был путь сюда. Да и для чего сбегали, как не для полной свободы? А таковая возможна лишь при отсутствии людей вокруг.
Здесь можно было прятаться долгие годы. Даже если власти всерьез решили очистить район от былой автоматизированной мощи, на продвижение к реке у них уйдет столько, что люди постарше успеют состариться, подростки – повзрослеть, дети – вырасти. Кто-то умрет, кто-то родится… Правда, многие рождались слабыми, больными, не доживали до года, но что еще ждать после Большой войны?
В поселении у Шляпника имелся свой небольшой дом. Бывший сапер вообще не любил показной роскоши. В детстве и юности ее не знал, вот и теперь, став очень обеспеченным человеком, попробовал было привыкнуть, да куда там! Привычка довольствоваться самым необходимым оказалась неистребимой. Вот если бы рядом была женщина, но…
Ближайшую округу Шляпник сам очистил от всего, могущего взорваться или выстрелить, и если шел с некоторой осторожностью, так просто потому, что иначе он уже давно ходить не умел. Но ничего плохого не ждал. Тем неожиданнее была открывшаяся картина.
Поселения больше не было, только сиротливо торчали печные трубы. Сами дома превратились в обугленные, давно сгоревшие развалины. Ни людей, ни скотины, ни даже самой завалящей перепуганной собачонки. Вообще никого.
Судя по всему, трагедия произошла давно. Дней двадцать назад, не меньше. Обугленные бревна еще попахивали былым пожаром, но уже не тошнотворно, а так, вблизи, напоминанием о бушевавшей здесь стихии. Но дерево хотя бы сгорело не полностью. Когда на строительство идут цельные стволы, даже огню уничтожить до конца их трудно. А вот люди… Крупного зверья в лесу по понятным причинам не водилось. Инстинкты животных бессильны против людского коварства, да еще рассчитанного на людей же. Зато хватало всяких мелких грызунов, падальщиков и прочего. Главное – иметь небольшие размеры и вес, чтобы автоматические пулеметы не считали тебя целью, а мины не чувствовали, как кто-то давит на взрыватель. Конечно, в числе сюрпризов имелись небольшие противопехотки с торчащими во все стороны усами. Зацепил – получай. Да только мелочь плодится быстро, а наиболее приспособленная к тому же почти не возвышается над землей, проходит под натянутой проволокой.
Не было, короче, людей. Одни обглоданные кости, растасканные, даже лишенные возможности валяться частью скелетов, попадались то тут, то там. Вместе с обрывками одежды и всякой мелочью, которую любят порою некоторые люди. Ничего ценного. Представляющее интерес пропало, было перенесено куда-то новыми хозяевами. Точнее – налетчиками.
Выродки из-за Голубой Змеи добрались и сюда…
Надо было устраиваться подальше от реки, да только другого пригодного для жизни места на территории бывшего укрепрайона не имелось.
– Как же так… – Шляпник в полном трансе бродил по пепелищу, словно надеясь найти хоть что-то уцелевшее.
Ему было жаль не столько людей, к людям бывший сапер относился абсолютно равнодушно, сколько детища рук своих. Ведь он нашел, он обустроил, он привел сюда лучших из лучших, самых работящих, трудолюбивых…
Что-то больно ударило в спину, бросило на землю, и лишь затем послышался звук выстрела. Шляпник машинально попытался подняться, и тут же вторая пуля ударила пониже левого плеча. А следом, когда он уже падал, еще одна сбила головной убор, обнажив покрытую незаживающими язвами голову.
Он еще пробовал трепыхаться, даже потянулся к пистолету, только тело слушалось уже плохо, и лишь на периферии сознания мелькнула мысль: «Вот и все». И все действительно исчезло.
Но ведь где-то остались другие люди, и у них была своя жизнь…