Страница 4 из 15
— Служба есть служба, — прогудел необычайно густым басом Ли. — Раз надо — значит, надо. Ежели сказано, следует выполнять.
— И я об этом говорю! — обрадовавшись, что его спутник наконец открыл рот, сказал Зой. — Я ж об этом и говорю — кто его величество не любит, того пускай Смрадокрылы на куски рвут, Космачи жрут и Шестиноги терзают. Но я-то — не такой, ты знаешь! Я за его величество завсегда… это самое… Потому демонов бояться мне не след. Да только долгонько нам еще мучиться, — чуть помедлив, вздохнул Зой. — До самой Болотной Крепости Порога идти, ее высочество принцессу Литию вызволять, которую там спрятали… А сколько идти — того никто не знает. И где она вообще, эта самая Крепость, находится, тоже никому не известно.
— Его величество знает, — пробасил Ли. — Его величество все на свете знает. На то он и его величество. А наше дело маленькое. Служба есть служба.
— Это да, — подтвердил Зой. — Его величество, он… того… А служба — она, конечно, служба.
Отличительной особенностью королевского гвардейского копейщика Ли было то, что он никогда не позволял себе о чем-либо рассуждать и в чем бы то ни было сомневаться. Он неизменно изрекал только непреложные и общеизвестные истины, поэтому разговаривать с ними было все равно что удить рыбу без наживки: вроде бы дело и делается, но ни к какому результату не ведет. Но Зой сейчас был рад и такому собеседнику.
— Долгонько еще, да… Из Агара прямиком к Серым Камням Огров пойдем, — говорил он, задумчиво шевеля бровями. — Туда, где сэр Эрл Сантальский, нечестивый предатель королевства, засел. До Серых Камней четыре-пять дней пути… Слухи ходят, что мятежный рыцарь силу великую собирает, чтобы его величество, государя нашего, Константина Великого, с престола спихнуть. Да только разве его величество кто-нибудь может одолеть? Неделя-другая — и от сэра Эрла и его приспешников лишь мокрое место останется. А вот дальше… Кто говорит, до Туманных Болот два месяца идти, а кто говорит — и все полгода. Ну дойдем, быстренько эту Крепость в порошок сотрем — с мощью его величества-то! И обратно. Получается… где-то год нам дороги сапогами пинать. Эту зиму, потом весну, потом лето, потом осень. Долгонько…
— За зимой приходит весна, — глубокомысленно согласился Ли, — а за весной лето. После лета настает осень.
— Тебе-то хорошо, ты бессемейный, — вздохнул Зой, — вернешься из похода через… через год — кучу серебра получишь; можно и со службы уходить и жить в свое удовольствие. А я… пятеро спиногрызов у меня — мыслимое ли дело?! Домой приду, там шестой горлопан дожидается. Вот и прокорми их…
— Каждая тварь живая жрать хочет, — сказал на это Ли. — А ежели не пожрет, то от голода умирает.
Некоторое время они молчали, шагая посередине улочки.
— А вот его величество, я слыхал, вовсе человечьей еды не ест, — заговорил вполголоса Зой. — Из трав варит зелья и этим питается. А травы те собирает в Темном мире. Оттого его магия и могущественнее, чем магия всех чародеев Шести Королевств вместе взятых. Говорят, никто к нему ближе чем на полдесятка шагов не подходит — даже Серые. Потому как от дыхания его величества даже сильный маг захворать может. А обычный человек и того пуще — помрет…
Впереди послышалось нестройное звонкое клацанье — будто целый отряд ратников вразнобой бил остриями мечей в булыжники мостовой.
— Шестиноги… — остановившись, произнес Зой. — Прямо на нас ведут. Да ты не бойся, говорю! — сказал он, сам едва сдерживая дрожь. — Нас-то демоны нипочем не тронут. Но все равно… Лучше затаиться где-нибудь, а то затопчут, не ровен час… Лишний раз-то лучше на пути не попадаться им.
— Ежели стоять на пути демона, можно пострадать, — присовокупил Ли.
Зой огляделся по сторонам и вдруг присвистнул:
— А вона! — воскликнул он, указывая свободной рукой на висевшую на одной петле дверь. Над дверью помещалась тускло освещенная догорающими факелами вывеска с грубым изображением лошади, у которой почему-то непомерно был раздут живот. Если бы ратники разумели грамоте, они могли бы разобрать и надпись на вывеске: «Брюхатая Кобыла».
— Никак трактир, — сообразил Зой. — Глянь-ка на дверь… Наверняка парни уже это место навещали, а трактирщик, сволочь, видно, решил как раз в это время заведение свое закрыть. Вот теперь пусть на новую дверь раскошеливается.
— Подданные Гаэлона обязаны кормить и поить своих защитников, — наставительно заметил Ли.
Караульные поспешно вбежали в «Брюхатую Кобылу», постаравшись плотнее прикрыть за собой дверь — с таким усердием, что вырвали из косяка и вторую петлю. Дверь с грохотом рухнула на улицу, а оба ратника застыли в проходе, наблюдая за шествием тех, с чьей дороги они поторопились убраться.
Впереди процессии следовал заклинатель — маг в длинном сером балахоне и высоком остроконечном колпаке, расписанном диковинными знаками. Поверх балахона маг был облачен в броню из человеческих костей, скрепленных между собой таким образом, что сохранялся верный рисунок скелета — при взгляде на одетого в такую броню создавалось тошнотворное впечатление, будто человека вывернули наизнанку. Ратники знали, что сухо побрякивавшая костяная броня хоть и не могла, конечно, уберечь от меча или стрелы, зато не позволяла демонам нанести заклинателям какой-либо вред.
На длинной цепи, звенья которой светились в раскрашенной факельным пламенем полутьме белым призрачным сиянием, маг вел странное и страшное создание.
Шестиног напоминал одно из тех поганых насекомых, что, прячась в шерсти или волосах, сосут из живых существ кровь, но размерами превышал раскормленного буйвола. Наползающие друг на друга багрово-черные пластины надежно защищали его округлое продолговатое тулово, которое, покачивая, несли по земле три пары длинных конечностей, оканчивавшихся острыми изогнутыми клинками, похожими на лезвия крестьянской косы. Клинки эти были на вид тонки, но так крепки и остры, что Шестиног при ходьбе раскалывал ими камни мостовой. Монументальное тулово венчала неожиданно крохотная голова, состоявшая из одной только узкой, словно щучьей, пасти. Свисавшие меж кривых зубов длинные нитеобразные щупальца волочились по земле, оставляя на камнях полосы жирной бесцветной слизи.
Зой и Ли, завидев тварь на расстоянии всего двух-трех шагов, непроизвольно попятились внутрь помещения.
— Они нас не тронут, — произнес, словно заклинание, Зой. — Капитан нам сколько раз говорил: демоны верным слугам его величества никакого вреда не причинят…
Караульные прекрасно помнили, как в самом еще начале похода — в первый же день — громила-мечник Вак по прозвищу Бык, проигнорировав строжайший приказ не нарушать строя, улучил момент, когда капитан его отряда смотрел в другую сторону, и шмыгнул в придорожные кустики… Вака Быка понять было можно — сожрав в дарбионском трактире что-то не то, он полдня мучился несварением желудка и, упершись в дилемму: навалить в штаны или нарушить приказ — выбрал второе. Вак полагал, что за подобное преступление ему грозит максимум десяток плетей на следующем привале — но вышло не так. Отряд мечников, в котором состоял Вак, замыкал длиннющую колонну человеческого воинства его величества Константина Великого. Один из заклинателей, ведших следом за отрядом Шестиногов, лениво колыхнул заговоренной цепью, прикрепленной к конечности одного демона… Шестиног, не останавливаясь, повернул пасть в сторону кустиков, за которыми тужился несчастный мечник. Из пасти выстрелили щупальца, и тотчас истошный вопль всколыхнул все растянувшееся по дороге на сотни шагов воинство. Тонкие щупальца, опутав здоровяка Вака, подняли его высоко в воздух — и стиснули… А спустя мгновение с громким хлюпаньем втянули в узкую пасть, брызжущую во все сторону кровью, разваливающуюся на куски красную тестообразную массу, в которой ослепительно блестели белые обломки костей…
Если кто-то из королевских гвардейцев и помышлял ранее о том, чтобы по дороге самовольно оставить войско, то после этого случая запрятал свое желание куда подальше. Что уж говорить об ополченцах, мужиках из Дарбиона и окрестных городков и деревень. Они не то что бежать — дохнуть лишний раз боялись. Дисциплинированность их объяснялась, конечно, вовсе не тем, что им задаром раздали оружие и по золотой монете… Но через два дня Константин Великий, проходя по землям Каражского графства, присовокупил к своему воинству графа Адрасса Каражского с тремя сотнями пехотинцев и шестью тяжеловооруженными рыцарями. В первую же ночь около сотни пеших ратников и все шестеро рыцарей отчего-то решили, что им не по пути с королевским войском, часть которого составляли жуткие демоны Темного мира, и предприняли попытку тихонько раствориться с темноте.