Фальшивая нота

Эми высунула нос из-за угла, вглядываясь в окно «Disco Volante». Снаружи это был обычный магазин с рядами полок, заставленных дисками и старомодными виниловыми пластинками, плакатами исполнителей и обложками альбомов. За кассой стоял молодой человек несколько помятой наружности.

— Ну, что там? Видно Йону с папашей?

— Их там нет.

— Но мы только что сами видели, как они туда вошли!

— Да я и сама ничего не понимаю, — растерянно ответила Эми.

Они вернулись к своему укрытию, где их ждала Нелли, и рассказали ей последние новости.

— Пусть он и Волшебник, этот ваш Йона Уизард, но все-таки не до такой степени, чтобы взять и телепортироваться. Здесь что-то не так.

— Правильно! — согласилась Эми. — Либо они там, либо ушли через потайную дверь. Нам надо самим пойти туда и все посмотреть.

— Предположим, ты права. А что мы скажем этому чуваку за кассой? — засомневался Дэн.

— Ты сможешь взять его на себя?

— Что значит «взять на себя»? — тревожно спросила компаньонка.

— Ну, например, притворись, что ты заблудилась, — предложил Дэн. — Чувак выйдет показать тебе дорогу, а мы проскочим внутрь. — Да, это же чистой воды сексизм! Мне такого в жизни не приходилось слышать! — возмутилась Нелли. — Значит, по-вашему, если я женщина, то, разумеется, заблудилась. А если он мужчина, то, конечно же, выведет меня на правильный путь!

— Может, ты не местная. Ой, а ты ведь и правда не местная.

Нелли спрятала их рюкзаки под скамейкой, посадила на нее Саладина и строгим голосом приказала:

— Ты охраняешь наши вещи. Если что, выпускай своего внутреннего тигра.

— Мур-р.

— Слава богу, здесь никого нет. О'кей. Я пошла. Приготовьтесь.

Продавец что-то вежливо спросил у нее, возможно: «Чем могу быть полезен?» Она в ответ виновато улыбнулась:

— Я не говорю по-итальянски.

— О! Вы — американка, — ответил он с сильным акцентом, явно стараясь угодить. — Разрешите вам помочь. — Он заметил ее черный маникюр и кольцо в носу. — Вы, наверное, любите панк?

— Скорее фьюжн панка и регги. С налетом кантри. И оперным вокалом.

— Так… «Arctic Monkeys» — это то что надо. И еще немного «Bad Brains» — чтобы из восьмидесятых. Ага, «Foo Fighters» — возьмем парочку. И не забыть «Linkin Park»…

Продавец не мог вымолвить ни слова, изумленно глядя на гору дисков, которые выбрала Нелли.

— Вот, еще хиты Фрэнка Заппы, и, кажется, все, для начала.

— Вы истинный ценитель музыки, — сказал ошеломленный продавец.

— Что вы, обычная клептомания, — скромно ответила Нелли и бросилась за дверь.

Бедный юноша все никак не мог выйти из оцепенения, но когда вышел, то пустился по следам беглянки.

Нелли успела подмигнуть детям, которые были шокированы не меньше продавца, и кинулась прочь по булыжной мостовой.

— Fermati! note 4 — только и мог крикнуть молодой человек.

Нелли стала постепенно ронять один за другим диски, краешком глаза с удовлетворением замечая, как продавец то и дело останавливается и подбирает их с земли. Расчет был такой, чтобы дать детям как можно больше времени пробыть в «Disco Volante» одним.

Глава 12

Эми с Дэном обыскали весь магазин, заглядывая за полки, под прилавки и в кладовки в поисках запасной двери.

За занавеской Дэн нашел маленький кабинет, в котором находились заваленный бумагами письменный стол, раковина, электроплита, древняя кофеварка и крошечный туалет. Но никаких дверей. Он попытался открыть окно, но оно было запечатано и в несколько слоев замазано краской.

— Дэн! — услышал он. — Посмотри сюда!

Эми стояла в кабинке для прослушивания за звуконепроницаемым стеклом. В ней находилась стереосистема и рядом — пара наушников. Дэн принялся простукивать стены:

— Никаких признаков потайного хода.

— Тебе не кажется, что это какая-то странная подборка?

Дэн забрался на стул и стал читать названия дисков. «Green Day», «Rage Against the Machine», Eminem, «Red Hot Chilly Peppers» и «Сумерки гения: последние произведения Вольфганга Амадея Моцарта».

Дети надели наушники и поставили диск. Дэн очень надеялся услышать тайное послание, поэтому, когда струнный квартет заиграл музыку, он был разочарован.

Он сделал кислое лицо — хватит с него Моцарта — и стал от нечего делать разглядывать обложку. Ну вот, опять все те же скучные музыкальные термины: кантата, адажио, каденция. Эми наверняка знала, что все это значит. А может, и не знала, а просто притворялась, чтобы позлить его.

Его взгляд переместился на последнюю строчку списка, и он прочитал: Адажио KV-617 (1791 год). Опять то же произведение. Он нажал перемотку и включил последний трек.

В ту же секунду пол под их ногами куда-то провалился, и дети, не понимая, что с ними происходит, полетели вниз, скользя по желобу металлической трубы, зеркальные стены которой отражали их лица, выражающие одну-единственную эмоцию — шок.

Эми изо всех сил пыталась тормозить то ладонями, то резиновыми подошвами своих кроссовок, но поверхность трубы, по которой они летели так стремительно и неизвестно куда, была настолько гладкой и скользкой, что все было напрасно.

«Что…» Она так и не смогла даже сформулировать вопрос, настолько все это было не похоже на реальность. Она посмотрела вниз и увидела пустоту.

Вдруг под ними, в стенке желоба, открылся люк. Эми сгруппировалась, готовясь к падению…

Но удара не последовало. В последний момент от трубы отделилась платформа и, дождавшись, когда дети поравняются с ней, плавно перенесла их на мягкий пуф. Не в состоянии проронить ни слова, дети сползли на пол. Озираясь по сторонам, они увидели перед собой большой белый зал, украшенный великолепными картинами. Откуда-то доносились приглушенные звуки классической музыки.

— И снова Дом Моцарта, — прошептал Дэн.

— Не думаю, — еле придя в себя, отвечала Эми. — Смотри, здесь есть и современная живопись. Скорее художественная галерея.

— Это такое место, куда попадаешь, провалившись сквозь землю, из музыкальных магазинов?

Эми не могла отвести глаз от старинного портрета в тяжелой позолоченной раме. Со стены на нее смотрел вельможа, чье лицо было наполовину скрыто тенью. На темном фоне ярко выделялся его белый кружевной воротник.

— Слушай, Дэн, могу поспорить, что это Рембрандт.

— Ну, конечно! Мне, по твоей милости, пришлось по почте возвращать бенедиктинцам какой-то рецепт, а теперь ты намекаешь на картину за миллион долларов для моей коллекции. Ну, Эми!

Note4

4