Страница 20 из 45
— Понимаешь… Мне вдруг страшно стало… Жену брата-то я знаю, с братом объяснюсь как-нибудь…
— Ну, а чего с отцом Элины пили?
— Водку!
— ???
— Так ведь меня не родители пригласили зайти! Меня Элина позвала! А я очень хотел в туалет!
— Императивный позыв? — с ужасом прошептал Диланян.
— Ага…
— И ты зашел…
— Да. Отец Элины, дядя Фердинанд, предложил отломить кусок хлеба в их доме… Не мог же я отказать…
— Угу… Действительно не мог… Ты вообще никому и ни в чем отказать не можешь…
— Потом он достал тутовую водку…
— И ты выпил за благосостояние их очага, за здоровье их детей, племянников, троюродных тетушек, соседей…
— Да…
— Ну, что я могу тебе сказать… Встретишь другую девушку, ошибок этих не повторишь…
— Зачем новую? Какую новую? — встрепенулся Тигран.
— Ты… Дружище, ты только не волнуйся… Но когда ты ей позвонишь, она откажется с тобой куда-либо пойти. Вежливо, но твердо скажет: «Как-нибудь в другой раз», — убежденно произнес Диланян.
Но неисповедимы пути господни… Следующая фраза заставила Диланяна понять, что он ничего не понимает в женщинах. Никогда не понимал. И умрет, даже не приблизившись к тому, чтобы понимать женщин.
— Родной, но ведь она сама мне сегодня позвонила… И пригласила на свой день рождения… У нее завтра день рождения… Ты же подменишь меня на дежурстве?
— Конечно, подменю, — после продолжительной паузы ответил Диланян.
P.S. Через два месяца Тигран и Элина поженились. Скоро у них родится малыш. Более счастливой и любящей пары мне пока что видеть не приходилось…
НАГРАДА
Казалось бы, всего-навсего операция. Плановая, не самой сложной категории. Но она стала моим Нобелем…
Сегодня утром это маленькое чудо потянуло ко мне руки (мне очень хочется верить, что двухнедельный ребенок может потянуть руки целенаправленно) и издало ряд забавных звуков.
— Мы назвали его Иван! Ваше имя же переводится как Иван? — Отец ликует, осторожно протягивает мне белоснежный пакет со сморщенным личиком и почти незаметным носом.
— Ага. Иоган, Иван, Оганес, Джон, Джованни, Жан… — растерянно объясняю я и беру на руки результат трудов моих. Что мне с ним сделать? Что бы такое сотворить доктору, чтобы не показаться смешным, не умеющим общаться с детьми увальнем?
— Живи много лет, малыш. И будь здоров и счастлив. — Не сдержавшись, целую ребенка в то место, которое скоро превратится в лоб. С усилием проглатываю комок и возвращаю ребенка отцу.
Мать почему-то плачет. Когда говорят, что слезы ручьем, — это не метафора.
— Оганес Эдуардович… Спасибо вам… — В глазах отражается нечто, что не может описать никто.
— Кхм… — Привычным движением поправляю очки, хотя они сидят идеально. — На здоровье! Рожайте еще!
Полтора года назад, зимой
Угрюмая пара сидит передо мной.
— Нам посоветовал к вам обратиться такой-то. — Бог ты мой, сколько может быть горечи в людском взгляде.
— Расскажите, в чем проблема? Что вас беспокоит? — Просто пациенты, очередные. Таких было много, будет еще больше.
— Пять лет мы стараемся зачать ребенка… Я была у всех врачей, поголовно… Мы уже готовы на ЭКО… Мы накопили денег…
— Погодите. У каких врачей вы были? И какой у вас диагноз?
— Вот.
Описывать все, что там было, бессмысленно. Именитые гинекологи, репродуктологи. Диагнозы, Диагнозы… Дисфункция труб, поликистоз правого яичника, дисгормональная инфертильность… Никогда не любил гинекологию.
— Ладно, насколько я могу судить, у вас лично нет каких-либо проблем. По крайней мере, неразрешенных. Вас смотрели и консультировали очень грамотные врачи. А где документы вашего супруга?
— Вот. — Достает два листка: анализ на ЗППП и заключение уролога — «здоров».
— Где спермограмма?
— Там все было нормально.
— Когда?
— Четыре года назад. Больше не сдавал.
— А УЗИ делали?
— Ага. Нет патологии.
— Доплер вен яичка?
— Нет…
Выражение лиц описать невозможно. Кажется, я говорю все то же самое, что говорили маститые и именитые. Да, собственно, я их ученик, что я еще могу?
— Послушайте меня… Пожалуйста. Вас надо обследовать по всем канонам. Одна спермограмма еще ничего не значит. Надо сделать доплер. И еще. Знаете… Будьте на моей стороне, а?
— Как это понять?
— Не отчаивайтесь. Не давайте болезни делать вас несчастными. — Избитые, банальные слова, но почему-то помогают… — Давайте я посмотрю вас, Антон, и тогда решим.
— Посмотрите направо. Покашляйте. Сильней. Еще сильней.
— Так. Четыре дня без половой жизни и сдавайте спермограмму. И на повторную консультацию. — Я радуюсь, предвосхищая результаты спермограммы, а они опять угрюмые.
— Сколько мы вам должны? — Сухой, официальный вопрос. Нет, не пробил их броню… Они ни во что уже не верят.
— Антон… Марина… — Жестом, давно ставшим привычкой, снимаю очки, потираю лицо. Глаза устали. — Ребят, не хороните себя раньше времени, а?
— Хорошо… Так сколько мы должны?
— Так как я не поставил вам диагноз, так как не назначил никакого лечения, то об оплате не может быть и речи, пока не будет спермограммы.
— В вашей клинике сдать сперму?
О, я знаю смысл этого вопроса. Да, я сталкивался и с необоснованным направлением на анализы, и с тем, что все делается ради денег. В том числе и анализы.
— Нет. Сходите в любую из этих лабораторий. Они независимы и достаточно авторитетны. — Пишу названия.
— Направление не дадите?
— Нет. Слово «спермограмма» вы и так запомните, а бланк с моим именем может вызвать у вас не те мысли. Я не получаю денег за то, что отправляю людей на анализы, ребят, — улыбаюсь широко, как будто сказал что-то смешное.
— Хорошо. — Улыбка в ответ.
— Ну, что я говорил? Подвижности сперматозоидов нет! Всего семь процентов подвижных! — Они не понимают, почему я ликую. — Антон, вас надо прооперировать!
— Как его? А я? — Марина надувает губы на пухлом лице, как будто я ее обидел.
— Я не гинеколог, Марина, но, полагаю, что даже уролог может прийти к заключению, что если в сперме вашего мужа не все в порядке, то никаких результатов ваше лечение не даст!
— А какие гарантии?
— Никаких. Но статистически — с такой спермой и ЭКО не поможет…
— Хорошо…