Зимняя сказка

– Понятно… А для чего они здесь сделаны?

– Это как слово, только без звука.

– Слово без звука? – изумленно переспросил Возничий и вместе с Абисмиллой залился звонким смехом. Известный своей мудростью Хампстоун Джон порой говорил несусветные глупости.

Миниатюрный кораблик не обладал для них особой ценностью, однако они решили прихватить его с собой и взяли на буксир, привязав нос кораблика к корме одного из каноэ. Сни благополучно добрались до середины озера и вдруг явственно услышали громкий детский плач. Рыбаки разом перестали грести и изумленно обернулись, пытаясь найти источник этого звука. Хампстоун Джон принялся ворошить груду тряпья, лежавшую в его лодке, решив, что кто-то забыл в ней своего ребенка или оставил его намеренно, решив подшутить столь странным образом. Ребенка в лодке не оказалось, однако детский плач стал еще громче. Хампстоун Джон принялся выбирать веревку, к которой была привязана «Цитадель справедливости», и тут же понял, что плач доносится именно из этого странного маленького кораблика. Он снял с пояса палаш и вскрыл палубу кораблика таким ударом, каким обычно разбивают яйцо. Подобно всем болотным жителям, он прекрасно владел мечом и потому, нанося этот удар, учитывал толщину и плотность дерева, благодаря чему содержимое кораблика осталось совершенно невредимым. В следующее мгновение, когда Хампстоун Джон уже возвращал меч в ножны, рыбаки увидели, что внутри распадавшегося надвое кораблика лежит маленький ребенок. Возничий Волопас подхватил ребенка, не дав ему упасть в воду, и бросил его на лежавшие в лодке мешки, после чего рыбаки как ни в чем не бывало вновь заработали веслами. Говорить тут было решительно не о чем. Абисмиллу подобные вещи совершенно не интересовали, что же касается его товарищей, то они понимали, что в их семье просто-напросто появился еще один голодный рот, – только и всего.

Он жил у них до той поры, пока ему не исполнилось двенадцать. Они назвали его Питером и, памятуя о том, где его нашли, дали ему фамилию Лейк[1], с тем чтобы отличать его от прочих мальчиков, носивших то же имя. Он очень быстро освоил все то, чему его учили взрослые. Формального обучения здесь не существовало – дети просто-напросто постепенно перенимали навыки взрослых. К примеру, обитатели болота были непревзойденными фехтовальщиками, что требовало от них недюжинной силы и превосходной координации. И все-таки главным залогом овладения этим искусством являлось участие в настоящих поединках. Питер Лейк получил свой первый урок фехтования в возрасте одиннадцати лет.

Он сидел на корме каноэ Хампстоуна Джона с веслом в руке, в то время как старик расставлял тяжелые сети. Они заметили какую-то фигуру, направлявшуюся к ним по отмели от облачной стены, которая в этот день казалась необычайно беспокойной и сумрачной. В такие дни нередко случались самые странные вещи. Судя по всему, этот человек, пребывавший в полубессознательном и явно агрессивном состоянии, вышел из самого облака. Он походил то ли на средневекового японского воина, то ли на сумасшедшего, сбежавшего из лечебницы на Кейп-Мей. Он шел прямо к ним, сжимая в руке меч и выкрикивая слова на непонятном языке. Решив, что незнакомец явился из другой эпохи или из другой страны, Хампстоун Джон обратился к нему с такими словами:

– Это болото. Вам, скорее всего, нужен Манхэттен. Если вы прекратите кричать, мы отведем вас туда, и вы, скорее всего, найдете там таких же людей, как вы сами. В любом случае на вас там никто не обратит внимания. Только, пожалуйста, говорите по-английски – мы не понимаем вашего языка.

В ответ на эти слова воин, стоявший по колено в воде, ринулся вперед и принял угрожающую стойку. Хампстоун Джон устало вздохнул, решив, что на сей раз талант миротворца ему не поможет, и внутренне приготовился к бою. Противник, напоминавший своим видом самурая, выхватил из ножен длинный сверкающий меч и бросился к лодке, заорав так, словно кто-то сбросил его с утеса. Хампстоун Джон отшвырнул в сторону круглую сеть и, достав палаш, вручил его Питеру Лейку.

– Попробуй-ка ты. Надо же когда-нибудь и тебе этому научиться.

Самурай с дикими воплями стремительно несся к лодке.

– А за что его держать? – спросил Питер Лейк.

– Кого его?

– Меч.

– Разумеется, за рукоятку. Давай-давай, шевелись…

Противник уже находился всего в двух футах от каноэ. Скорчив жуткую рожу, он медленно завел свой огромный меч за спину, изготовившись для страшного удара. Меч начал движение.

– Хорошо бы тебе отразить этот удар, – спокойно заметил Хампстоун Джон.

Меч самурая с леденящим кровь звоном отскочил от палаша Питера Лейка.

– А теперь что, Джон? – дрожащим от волнения голосом спросил Питер Лейк, следя за тем, как изменивший свою траекторию вражеский клинок опускается на планшир их каноэ.

– Попробуй ударом вверх поразить его под руку, в которой он держит меч. Только не медли.

– Джон, он держит меч двумя руками, – ответил Питер Лейк, едва успев поднырнуть под меч противника, намеревавшегося снести ему голову.

– Ах да, – согласился Хампстоун Джон. – Стало быть, ты можешь атаковать его и с той и с другой стороны.

Издав пронзительный крик, противник сделал стремительный выпад, метя Питеру Лейку в сердце. Питер Лейк с трудом отразил удар, после чего клинок противника описал широкую дугу, срезав при этом добрую половину бороды Хампстоуна Джона.

– Но-но, полегче! – недовольно проворчал Хампстоун Джон. – Борода-то моя здесь при чем? Кончай его, Питер!

– Хорошо, – кивнул юный Питер Лейк и в тот же миг атаковал противника с совершенно немыслимой для подростка искусностью и проворством.

Самурай, явно не ожидавший такого поворота событий, выронил меч и понесся к облачной стене, которая уже в следующее мгновение беззвучно сомкнулась за ним.

– Вытащить его меч, Джон? – спросил бесконечно довольный своей первой победой Питер Лейк.

– Чей меч? – удивился Хампстоун Джон, вновь занявшийся рыбной ловлей.

– Человека, с которым я только что сражался!

– Ах да! Ты говоришь, меч? Да это же обычная жестянка. На что она нам? Пусть там и остается.

Он научился уходить от облачной завесы, колышущейся над песчаными отмелями. Питер Лейк знал, что не останется без еды и крова до той поры, пока на свете существуют тростниковые заросли, в которых живут рыбы и моллюски. Помимо прочего, он научился вполне сносно изъясняться на языке болотных жителей. Надо заметить, что те не видели ничего дурного в смешанных браках (жертвой одного из которых был Абисмилла) и потому не обращали ни малейшего внимания на увлечение Питера Лейка красавицей Анариндой, которая доводилась ему сестрой (хотя на деле они не были связаны кровным родством). Короче говоря, жизнь казалась ему радостной и прекрасной. Однажды он поинтересовался у Абисмиллы и Возничего Волопаса, как долго будет длиться эта радость. Абисмилла не понял его вопроса, а Возничий Волопас отослал его к Хампстоуну Джону, сказавшему в ответ:

– Четыреста или пятьсот лет. Все определяется твоими силами и тем, что ты называешь годом.

Питер Лейк возликовал, ведь и год казался ему вечностью, он же будет наслаждаться жизнью пять столетий… Его радовало все: болото, моллюски, облако, красавица Анаринда, о которой он даже сложил стихи.

Впрочем, счастье его было недолгим. Хампстоун Джон неожиданно объявил Питеру Лейку, что ему придется покинуть болото, поскольку на самом деле он не был его уроженцем. Болотные жители и так заботились о нем целых двенадцать лет, теперь же он мог позаботиться о себе сам.

1

Lake (англ.) – озеро