Страница 10 из 67
А картинку с Грозненского митинга, где так красиво выступал человек в ондатровой шапке, в Москве, похоже, так и не увидели.
— Да, такое Явлинскому не повторить, — улыбнулась Ирина.
Борис засмеялся.
— Чего там? Смешное? — Славик подкрался незаметно, Ирина аж вздрогнула. — А почему меня не позвали?
— А уроки? — демонстративно нахмурился Борис.
— Какие уроки? Сочинение? Да ну его, пап. Лучше скажи — всех солдат отдали?
— Тебе это очень нужно знать? — напряглась Ирина.
— Мам, ну ты даешь! Мы же поспорили!
— Что? Насчет чего это?
— А на военных. Всех их отдадут или нет. Вахишка сказал, что всех, а …
— Слава! — голос Ирины угрожающе стих. — Иди, дописывай сочинение.
— Мам, ну мам, — не хочется. Кому оно нужно?
— Слава, ты не слышал, что я сказала? — Ирина говорила свистящим шепотом, и Борис заранее напрягся.
— Ма-ма, — один Славик еще ничего не чувствовал, — ну, пожалуйста.… Да не надо оно никому.… И не выходит у меня — я с бабушкой привык.
— С бабушкой? — взорвалась Ирина. Славик вздрогнул.
— Ира…
— С бабушкой?! Да может бабушка уже мертвая под бомбежками лежит!! Пиши давай!
— Мам… Мамочка. Ладно…, ладно… Ты не плачь только…
Разговор с телевизором
Сегодня на экране картинка была просто шикарная. На переднем плане бассейн с кристально-чистой голубоватой водой. Чуть сзади двухэтажная вилла в тени пальм, каштанов и елей. А на заднем плане — кремлевские стены вперемешку со средневековыми чеченскими сторожевыми башнями.
— Спишь, нет? — произнес телевизор.
Борис не отвечал, зачарованно разглядывая картинку. После грозненской убогости, где даже холодная вода шла с перебоями, а горячей давно не было вовсе, искрящийся на солнце бассейн казался таким же нереальным, как и исправно работающее отопление. К тому же, отвечать было некому: в шезлонге у бассейна никого не было. Только лежала совершенно неуместная здесь шикарная ондатровая шапка.
— Чего молчишь? Нравится? Ах, да — тебе же образ нужен. Сейчас.… Так пойдет?
Ондатровая шапка приподнялась, из-под нее вылез серый с черными полосками котенок и тут же начал деловито точить когти. Об эту самую шапку.
— Ох, что-то ты мне сегодня не нравишься. Неужели спросить не о чем?
— Повторяешься, — с непонятым самому раздражением пробурчал Борис, — кот уже был. И спрашивать тебя без толку — все равно не ответишь.
— Борис, ты сердишься — значит, ты не прав! — заявил котенок, делая вид, что дирижирует оркестром. — Похоже?
— На кого?
— Как на кого? — удивился котенок. — На твоего тезку. На того, который сейчас решает, что с вами делать.
— На президента, что ли? — догадался Борис. — Не очень. И что же он решает?
— Ты сегодня на удивление недогадлив, мой раздражительный. Решает, где поставить запятую в указе под названием «Казнить нельзя помиловать».
— Запятую? — растерялся Борис. — Так ведь сказали.… Сказали, что… что войны не будет. Министр…
— Боря! Да что с тобой? Ты же никогда не верил лозунгам? Ну, сам подумай: что самое главное пред войной? Самое главное — убедить противника, что войны не будет. Вспомни историю, Боря! А наш министр ее помнит, не на всех лекциях в Академии, видать, спал.
— А как же тогда все эти переговоры, депутаты? Ведь на весь мир показывали?
— Ну, ты даешь, мой наивный друг! — котенок возмущенно выгнул спину. — Стрельбу из танков по парламенту тоже на весь мир показывали.
— Значит, война.… И что же нам теперь делать?
Котенок вырвал из шапки клок шерсти и стал демонстративно с ним играть, как бы показывая: на глупые вопросы не отвечаем.
— Господи! Ну, за что? Вот же угораздило родиться в этом городе! Почему, ну почему мне всегда во всем не везет…
— Так уж и всегда? — котенок бросил клубок и с интересом уставился на Бориса.
— Кто б говорил? — обиделся Борис. — Ты же знаешь, все знаешь. Всегда! Даже если по дороге проезжает одна машина в день, она обязательно появится именно тогда, когда переходить понадобится мне. И вообще…
— Ну, началось.… До чего же ты любишь ныть! А сам ведь только и ждешь, когда тебя опровергать начнут. Пожалуйста — мне для друга ничего не жалко. Тебе повезло в главном Боря! Сказочно повезло, так как везет очень и очень немногим! И кто его знает, как бы оно сложилось, живи ты не в Грозном.
— Это с чем же мне так повезло? «Сказочно»?
— Не юродствуй! И с «чем», и с «кем»! — котенок взмахнул внезапно появившимися белыми крылышками амура и выпустил в Бориса стрелу из воображаемого лука. — Забыл? Или привык?
Борис не забыл. И не привык.
Глава четвертая
Вечность назад
Толпа у магазина «Букинист» запрудила целый квартал.
Еще бы — там, на тихой улочке Чернышевского сегодня разыгрывалась подписка. И не какая-нибудь: на кону стоял 2-й выпуск «Мира Приключений». Мечта детства, мечта юности. Борис занял очередь довольно рано и только что получил заветный номер, теперь оставалось ждать.
Ждать и надеяться.
Немного потолкавшись, перешел на другую сторону под тень тутовника, достал пачку «Ростова», закурил.
— Ну, как — надеешься выиграть?
Борис обернулся.
«Czy warto było kochać nas?..»[3] — запело в голове почти забытое.
Черные прямые волосы до плеч, серо-голубые глаза и такая знакомая улыбка — независимая и немного, чуть-чуть, насмешливая. Короткое платье, тонкие руки, открытые до плеч.
— Что, не узнаешь? Так постарела?
Как же можно не узнать, как же можно? Постарела? Почему постарела? А, это она шутит.… Надо что-нибудь говорить… Сердце вдруг сошло с ума, сейчас лопнет, лопнет.… Не может быть! Столько лет… «Czy warto było kochać nas?..»
— Нет, ну это, в конце концов, невежливо, — в глазах заплясали смеющиеся искорки. — Девушка, нарушая нормы приличия, обращается к старому знакомому, а он молчит.
— Ира…
— Слава богу! Значит все-таки не немой, а то я их языка не знаю. Узнал?
Что-то жжет… Борис поднял руку, удивленно уставился на догоравший окурок, погасил, сжав пальцы. Резкая боль, черный пепел на коже. Машинально сунул палец в рот, как в зеркале увидел себя в ставших почти голубыми глазах. Испачкался? Судорожно полез за платком. Чертовы джинсы, до чего же узки карманы! Вытащил платок — на землю упала зажигалка — провел по губам.
Ира засмеялась.
Протянула руку. Что… что она хочет?
— Давай помогу, а то ты стал, как индеец в боевой раскраске. Да не бойся ты, не съем!
Тонкая рука взяла платок, требовательно поднесла к губам Бориса. Надо намочить? Платок тонкий, ему не скрыть прохладных пальцев. Как хорошо. Как будто током покалывает…. Борис глянул в уже совсем голубые глаза, решился, испугался, снова решился.
— А я тебя не забывал… Ира.
— Ну вот, теперь ты снова красивый. — Ира протянула платок. — Не забывал? Ни на минутку? Все это время?
Борис осторожно потянул платок, коснулся тонких пальцев — теперь уже ощутимо ударило током. Ира отдернула руку.
— Ой! Ты зачем бьешься?
— Я не специально… — виновато сказал Борис. — Это статическое электричество…
— Да? Слава богу! А то вдруг ты, как скат. Бац жертву током — и ври ей тогда, что хочешь, — Ира тряхнула головой.
— Я не вру…
Черный водопад волос взметнулся — глаз не отвести — и опустился на то же самое место. Смеющийся и требовательный взгляд то ли синих, то ли серых глаз.
— Не вру. Я же не говорил, что ни на минуту, — что-то он не то говорит. — Я тебя тогда сразу заметил, в первый же день. Заметил и …
Ира смотрела на него, почти не смеясь, ждала — Борис молчал, проклиная себя. Вздохнула, улыбнулась немного насмешливо.
— Заметил и… Что?
— Ты была такая независимая, так умела ответить.… Была такая…
— Язва?
— Насмешливая, — вздохнул Борис. — И потом, ты так быстро уехала…
3
Так стоило ли нас любить? («Nie spoczniemy». С.Краевский — А.Осецка)