Канал

В процессе застолья Полещук получил от друзей исчерпывающую информацию об особенностях работы в войсках, боевых действиях на канале, а также о нескольких ночных клубах в Каире, посещать которые более-менее безопасно. В том смысле, что в них не заглядывают сотрудники нашей контрразведки. Так, по крайней мере, думали переводчики.

— Ты, старик, не ссы, — покровительственно похлопывая по плечу Полещука говорил Сажин. — Мы уже успели все разведать, плохого не посоветуем.

— Витя, Аллах с тобой, я — что — первый день „замужем“? Хоть и недолго, но в Египте пожил, в кабаках, правда, не был. Но… Ты на меня посмотри: смуглый, черноволосый, усатый… В арабской галабийе меня ни один особист не вычислит.

— Ага, — вмешался в разговор Лякин, — но в такой одежке тебя в нормальный найт-клаб не пустят…

— Пацаны, может, махнем попозже в „Аризону“, — предложил Блоцкий. — Ты как, Щука? Или поближе, в „Мэриленд“, а? Там в десять программа начинается.

— Поехали, поехали! — обрадовался Лешка Агарышев, весь вечер пребывавший в подавленном настроении из-за недавно перенесенной бомбежки. — Надо развлечься, а то… — Он не договорил, но все поняли, почему Леху тянет на ночные приключения.

— Не, ребята, я — пас, — ответил Полещук. — Мафишь фулюс [Нет денег — егип. ], маловато мне подъемных дали…

Выяснилось, что денег на ночной клуб не хватает у всех. Допив мерзкую „Спирто-Колу“, отправились спать…

Половину пятницы, мусульманского выходного дня, провели в бассейне спортивного клуба Гелиополиса, месте давно уже облюбованном переводчиками, не жалеющими денег на входной билет и пару бутылок пива. Отмокали в голубой воде, цедили „Стеллу“ под зонтиками, трепались, разглядывали женщин-европеек. Египтянок там не было, и быть не могло. Шариат!

Полещуку, однако, повезло. Споткнувшись об шезлонг, на котором дремала симпатичная девушка, он чертыхнулся, и тут же извинился: „Sorry, miss!“ [Извините, мисс! — англ. ] — Девица открыла глаза, и Полещук пропал — она была удивительно красива, в темно-карих миндалевидных глазах вообще можно утонуть. — Hi! Do you speak english? [Привет! Вы говорите на английском? — англ. ] — спросила девушка, вставая с шезлонга и грациозно потягиваясь. Познакомились. При этом Полещук спиной осязал взгляды коллег, безусловно, завидовавших этой его неожиданной удаче. Тэта Эстатопуло оказалась гречанкой, работавшей в авиакомпании „Олимпик“ миллиардера Аристотеля Онассиса, мужа Жаклин Кеннеди. Это была та еще тема для разговора.

— Как там Джеки? — спросил Полещук. — Еще не вытрясла из Онассиса его миллионы?

— Еще нет, — засмеялась Тэта. — Но Аристотель уже в трансе: расходы на американскую жену неимоверные. Говорят, что спорят они ужасно. Ах, какое нам дело до их миллионов…

Тэта, в отличие от других европеек, как правило, сторонившихся русских, болтала с Полещуком так, как будто знала его сто лет.

— Александер, — щебетала она, — ты первый русский парень, с которым я познакомилась… Сначала подумала, что ты египтянин. Мне так удивительно.

А Полещук смущался. Он смущался от того, что за каждым его движением наблюдали друзья-коллеги, наверняка грубовато, по казарменному, комментирующие этот флирт; он смущался откровенных взглядов Тэты на его грудь, поросшую волосами, и ее прямолинейных высказываний: „Александер, волосы на теле — это так сексуально…“ Гречанка была безумно хороша с ее безупречной фигурой, и сводящими с ума темно-карими глазами на чуть загорелом (или таком от природы) лице. Полещук смотрел на Тэту влюбленными глазами, балдея от ее прелестного тела, едва прикрытого купальником „бикини“; он смотрел на ее красиво очерченные губы, каштановые, собранные в пучок, волосы, грудь и его пронизывало желание. Полещук понимал, что неприлично так откровенно рассматривать девушку, тем более иностранку, но ничего не мог с собой поделать.

— Щука! Тащи ее к нам, — кричали приятели Полещука. — Пивом угостим и еще кое-чем. У нас этого добра много! Давай, Щука, поделись своей радостью с друзьями! — Переводчики ржали и призывно махали руками.

— What does it mean Schuka? [Что такое „щука“? — англ. ] — Спросила Тэта.

— Рыба есть такая, вроде барракуды, — попытался объяснить Полещук, не зная английского эквивалента „щуки“. — Фамилия у меня похожая, потому и кличут так. — Он повернулся к компании переводяг и погрозил ребятам кулаком, не мешайте, мол, общаться с девушкой.

Тэта сегодня улетала в Афины, поэтому продолжить знакомство в другом месте, на что Полещук надеялся и прямо сказал об этом девушке, не получалось. До вылета ей оставалось всего несколько часов. Но скрыть так быстро появившееся чувство к русскому юноше она даже не пыталась, откровенно признавшись, что хотела бы еще не раз с ним встретиться. На робкую фразу Полещука насчет любви с первого взгляда Тэта прореагировала внимательным взглядом своих черных, греческих очей, но ничего не ответила. Полещук опять смутился и замолчал. Он все понял. Этот взгляд сказал ему о многом: Тэта, похоже, к нему не равнодушна, но сиюминутный вариант переспать, ее отнюдь не устраивает…

— Александер, I really like you [Ты действительно мне нравишься — англ. ], — призналась Тэта, прощаясь с Полещуком. — Когда прилетаю в Каир, останавливаюсь в отеле аэропорта. Стюардесса?! — Рассмеялась она на вопрос Полещука. — Ах, Александер, хотела бы, да ростом не вышла. У нас в „Олимпике“ вот такие стюардессы. — Тэта встала на ципочки и вытянула руку вверх. — Ниже не берут. А я — вспомогательный персонал. Ладно, мне надо поторопиться. Даст Бог, еще увидимся. Очень хочу поближе с тобой познакомиться. Очень-очень… — Она протянула Полещуку руку, улыбнулась и направилась к бассейну.

Возвращаясь к друзьям, Полещук не отрывал глаз от Тэты, красиво рассекавшей руками голубую воду бассейна. Тэта, Онассис, „Олимпик“, — подумал Полещук, — это что-то из рода необычных снов. Господи, какая славная девушка! Что за ее словами „поближе познакомиться? Удастся ли ее хоть когда-нибудь встретить? Конечно же, это нереально. Надо забыть, забыть, забыть… — Но отель аэропорта намертво врезался в память. Тем более, что он на окраине Гелиополиса, совсем рядом…

Ближе к обеду все проголодались. Перекусывать в спортивном клубе было слишком накладно, поэтому, постояв напоследок под душем, потопали в близлежащий ресторанчик. „Семейный“, судя по вывеске на французском языке. Сев за столик и осмотревшись Полещук подумал, что назвать это заведение рестораном никак нельзя. Обычное, не очень чистое, египетское кафе. Зато дешевое, как сказали ему коллеги.

Обслуживал переводчиков лично хозяин заведения, старый грек с трудно выговариваемым именем. Смешно семеня ногами, грек собственноручно принес каждому по тарелке куриного супа с рисом. Полещуку едва удалось преодолеть брезгливость, когда он увидел палец старика, невольно опущенный в суп. На второе заказали местный шашлык — кебаб с салатом.

— Гречанка? — удивлялись коллеги Полещука. — Чего-то у нас сегодня сплошная Греция. А девица очень даже ничего, а задница — нет слов, одни восклицания. Говоришь, у Онассиса работает? Не факт, старик, может, твоя Тэта из какой-нибудь разведки. Понимаешь, чем тебе грозит несанкционированный контакт с иностранкой? К тому же из страны „черных полковников“ с базами НАТО. Если об этом узнает генерал Верясов, не говоря уже об особистах. Или наоборот, что еще ху…вее.

— Кончайте стращать, мужики, — возмущался Полещук. — Пуганый уже. Подумаешь, парой слов перекинулся. Она, между прочим, сегодня улетает. Вот и весь роман!

— Ну, не скажи, — сказал кто-то. — Это почти измена Родине. Кто знает, может, ты через пару недель будешь по „Голосу Америки“ вещать из Афин. Шутка, конечно. Но, сам знаешь, как на такие контакты реагируют наши спецслужбы. Проще трахнуть египетскую шармуту [проститутка — араб. ], чем контачить со стюардессой из „Олимпика“…

— Да не стюардесса она! — воскликнул Полещук.

— Какая разница, — сказал Саша Блоцкий, — работает у старика Онассиса, гречанка…