Кавказ в воде

Выдержав соответствующую драматическому моменту паузу и сокрушённо покачав косматой головой, алим продолжил:

— Вот еще сравнение: как дождевая туча в небе: в ней мрак, гром и сверкает молния, они пальцами затыкают свои уши, потому-что стрaшатся смерти от удара молнии. Но Всемогущий Аллах объемлет всех неверных! — грозно топнул ногой по утрамбованной глинистой земле: — Их молния почти ослепляет, но каждый раз, когда она им светит, они идут впереди её; когда же тьма спадает на них, они замирают и не двигаются.

Хозяин дома в гневе сверкнул глазами:

— Но будь на то веление Аллаха, он бы отнял у них и слух и зрение: ведь Он Всемогущ над всем! — окинув огненным взором присутствующих, затем и двор, вероятно, в поисках пояса шахида, имея твёрдое намерение немедленно отправиться с ним в праведный путь, но не найдя его, призвал: — друзья, поклоняйтесь вашему Владыке, кто создал и вас и предков, для того, чтобы вы могли обрести праведность. Кто дал вам землю, небеса, из небес излил воду, чтобы мы могли взрастить плоды для пищи. Думаю, истина уже известна, вы, братья и сёстры, других божеств не измышляйте — это уже язычество. Побойтесь Огня, который уготован для неверных. Этот огонь по земле по воле Аллаха, да будет благословенно это имя в веках, можем нести и мы!.. Вместе с сёстрами!.. — и вновь с беспокойством добавил: — Неверные никогда не будут пользовать наших сестёр!

В начале первой кампании, правительство Чеченской Республики Ичкерии назначило Омара главой администрации посёлка, и огня для неверных у него было заготовлено вполне сносное количество.

Вербовщик одобрительно кивнул головой и вновь включил видеоплейер, на экране замелькали жуткие кадры, снятые и нагло распространяемые новыми российскими неофашистами, нацистами: пытки людей с азиатским разрезом глаз, насилие, унижение…

— Это русские «патриоты», братья, — продолжил проповедь араб, — смотрите, внимательно смотрите.

Некоторое время все сидели в молчании.

— У меня слёзы выступают на глазах, когда я смотрю всё это, — алим выключил телевизор.

Исламские экстремисты, вдоволь налюбовавшись слаженными действиями русских фашистов, переключили своё внимание на проповедь.

— Мы в состоянии возвести благую весть всем, кто уверил и творит добро, таких людей ждут сады рая… те, кто верует, те знают — это есть истина от их Владыки. А те, многие, кто отвергает веру, направляет праведным путем, уводя с пути нечестивых, кто нарушает договор, скрепленный с Богом, разъединяет то, чему велел Он быть единым и сеет на земле беды и горе. Они — все те, кто обманулся…

У одного из парней, чересчур одурманенного наркотиками и недвижными глазами уставившегося в экран телевизора, из уголка рта стала стекать густая слюна. Если бы не щетина на лице, за которую эта слюна уцепилась, она, несомненно, упала бы на штанину, но Хошмутдин вовремя подоспел: по-отечески заботливо вытер ему подбородок своим платком, ободряюще похлопал по плечу, мол, ничего, Мансур, крепись, бывает. У присутствующих, наблюдавших это действо, чувство уважения к алиму укрепилось сильнее. Вновь включил видеозапись.

На экране видно, как после пыток человеку уже отрезают голову, вербовщик продолжил комментарий:

— Они не веруют в Аллаха! Они, эти мучители, изначально были лишены жизни… Но если нам, — слово «нам» Хошмутдин искусно выделил в своей речи, — если нам Аллах повелит умереть за правду, мы сможем это сделать, мы знаем, что Он вернёт нас к жизни, и мы вновь возвратимся к Нему. Мы знаем, как это сделать! Мир на земле воцарится только после полной победы ислама!.. Уаллах Уаккибар!..

— Уаллах Уаккибар! Дружно ответили присутствующие.

Палочку эстафеты промывки мозгов принял Омар:

— Во имя Аллаха, милостивого на этом свете к верующим и неверующим, и милостивого на том свете только к верующим. Бесконечная хвала Всевышнему Аллаху, Господу миров. Благословение и приветствие нашему господину, лучшему из созданий, Мухаммаду, его семье, сподвижникам, и всем кто последовал за ними… Это было в конце лета. Наш отряд — пятнадцать человек, мы в лесу скрывались. Как-то на ночь выставили троих часовых, сами в блиндаже уснули. И вот снится нашему командиру — Джавату Исмаилову, будто старик, весь белый такой, к нему подошёл, и говорит: «Вставай, Джават, опасность! Враги на подходе!». Джават вскочил, всех на ноги поднял, круговую оборону заняли. Оказалось — не напрасно: спецназ наемников подошёл, окружил со всех сторон, но мы их уже ждали, заранее приготовились к тёплой встрече. Чем больше врагов, тем мы, вайнахи, сильнее! Славный был бой, но неравный: спецотряд, и нас всего пятнадцать. Только и успевали магазины набивать. А они нас жарят «шмелями», «мухами» рвут, со всех сторон огонь… сколько друзей мы потеряли, хороших парней… Нам с Джаватом только Аллах и помог… в лесу отлежались… Трое наших ещё спаслось… Джават совсем тяжёлый был, но я его бросить не мог. А наших раненых собаки добивали. Потом я его на своих плечах оттуда вынес… Как позже выяснилось — среди нас вражеский агент находился, мы его со временем нашли и казнили… Мы ещё в девяносто первом участвовали в Чеченской революции под командованием самого Басаева, и наш легендарный отряд был в составе войск Конфедерации народов Кавказа. Только благодаря нам всегда поддерживался справедливый порядок в нашем джамаате.

Да, дисциплина в отрядах муджахидов тоже хромает, об этом араб с Омаром промолчали: бывает, пренебрегают охранением, спят на постах, тем более что те, кто пострадал от отсутствия охранения, не могут об этом рассказать — они попросту не выживают. Охранение необходимо не потому, что каждый раз группу муджахидов в обязательном порядке должны обнаружить, а потому, что единственное обнаружение группы станет, скорее всего, последним в жизни. Дисциплина, кроме того, строится не на страхе наказания, а на богобоязненности: ведь если по твоей милости отряд ликвидируют, какое ты потом найдёшь себе оправдание в Судный День пред ликом всевышнего? Но недаром такие отряды называют «бандформирования»: преобладающее большинство групп — простые уголовники и бандиты, в их сердцах веры нет.

— Да, Омар, о вашем героическом отряде ходят легенды далеко за пределами Ичкерии! — Хошмутдин встал и начал не спеша прохаживаться вокруг стола, изредка доверительно кладя руку на плечи молодым людям: — братья, Омар упомянул про смерть. Смерть — это печаль, это горе для родных и близких, это великая потеря. На джихаде, ты, конечно же, увидишь смерть. Но знайте, братья, что смерть муджахидов это не трагедия, не победа кафиров, это не вина амира (командира, командующего). Смерть муджахидов означает, что Аллах выбрал из них лучших и сделал их шахидами, мы должны радоваться за ушедших, ведь их испытания закончились, и они получат высшую степень рая. Конечно, можно немного погрустить в связи с временным расставанием с друзьями и товарищами по оружию, но не более того.

Притихшая паства, впитав в свои души, как воду в губку, слова агронома и алима, заразилась патриотическим чувствами — это было видно по блеску глаз. В парнях проснулся древний инстикт воина:

— Мы будем воевать за свободу, мы победим!..

— Будем просить Аллаха даровать нам победу.

— Ичкерия будет всегда! Никакие субъекты РФ, нам не заменят свободную Чечению!

— Я верю, что придет тот день, когда все встанет на свои места! Моя страна — Чеченская Республика Ичкерия!

— Неверные не будут укладывать наших сёстёр в своё грязное ложе!

— Сколько за это платят!?

Хошмутдин удовлетворенно погладил бороду, прикинул про себя, что паства уже уверенно свернув с пути невежества, встала на дорогу ведущую к светлой истине, и вполне готова к экзамену, пора бы и за дело приниматься:

— Завтра будет тяжёлый день, воины. Не забудьте взять оружие. У кого нет — добудет в бою…

Муджахиды бывают трёх типов: «воины», для которых Джихад — это обязанность перед Всевышним и образ жизни, бандиты с уголовниками, и «романтики», для которых Джихад — это увлечение мечтаниями, геройство, подражание другим и возможность показать себя перед другими. Амир должен знать и уметь отличать бандитов и романтиков от других и деликатно беречь от них некоторые тайны, потому что они плохо хранят секретные сведения и иногда говорят секретное, лишь бы показать свою важность и осведомленность.