Страница 34 из 52
Предатель не должен умереть естественной смертью. Разрыв сердца, острая почечная недостаточность могут быть у людей. А он не был человеком. И я знал, что он им никогда уже не будет. Потому что времени ему для этого уже не отпущено.
Кажется, то, ради чего меня прислали во Вроцлав, называлось грязной работой. Но кто-то должен был делать и её. Я только никогда не подозревал, что эта работа может так высоко оплачиваться. Нет, деньги здесь не имели никакого значения. Но ребята из разведуправления знали, что будет для меня самым дорогим подарком. Конечно же, встреча со Светланкой. Наши отношения не могли быть для них секретом. Они ни для кого не были секретом. И весь мир знал об этом. Потому что настоящую любовь спрятать невозможно, как не старайтесь. Не верите? Тогда попробуйте спрятать солнце под одеялом. А наша любовь была по-настоящему солнечной.
То, что Светланка работает в нашем Управлении, было для меня большой новостью. Но настоящим шоком было для меня то, что мне подарили возможность жить рядом с нею целых полгода. В нашей работе таких подарков, как правило, не бывает. Но, когда в управлении работают твои друзья, невозможное становится возможным. Настоящие друзья всегда придумают для тебя не только интересную работу, но и как тебя за неё наградить. Такая награда была поистине царским подарком.
Изображать влюбленного, находясь рядом с самым любимым человеком, что может быть приятнее и радостнее. Лучшее прикрытие придумать сложно. И более приятное тоже.
Нам подарили возможность целых полгода изображать влюбленную пару, жить тихой семейной жизнью. Это называлось служебным заданием. А мы мечтали об этом всю свою жизнь! О том, ради чего меня сюда прислали, я старался не думать. Но Светланка рассказала мне последние новости о нашем подопечном. Его новый адрес. Распорядок дня. Увлечения. Сказала, что на прошлой неделе с него снято наблюдение и полицейская охрана. Поляки посчитали, что он того не стоит. Просьба западных коллег была успешно забыта. Это было очень даже кстати. Но мне совершенно не хотелось о нем говорить. Он действительно этого не стоил. Но я наслаждался звуками Светланкиного голоса. Её близостью. Её теплом.
Незаметно подкрались сумерки. Нам пришлось покинуть нашу скамейку. Мы поймали такси и вернулись домой. Выпили вина. Поцеловались. Потом еще. И еще. А потом Светланка сказала, что она не может сегодня пригласить меня к себе. К себе в спальню, прозвучало, как к себе в дом. Это могло означать только одно. Сегодня Светланка не одна. У неё кто-то есть. В Москве этим кем-то был её муж. Я всегда желал ей сладких снов. А им обоим желал хорошей ночи. В моих мыслях не было ни капли ревности. Светланка была выше всех обид. Мне искренне хотелось, чтобы ей было хорошо. Где бы она не была. И кто бы не находился с нею рядом. Просто я всегда очень любил её. А любить означает не только желать или обладать. Это означает и желать счастья тому, кого ты любишь.
Сегодня ночью в спальне у Светланки не было никаких мужчин. Просто была работа. Она была старшей в нашей группе. И у неё были дела, о которых даже я не должен был знать. Я поцеловал её в губы. Они пахли солнечным утром и цветами. Я до сих пор не могу поверить, что люблю такую девушку. И что она любит меня.
На прощание Светланка пожелала мне только одного. Она наклонилась к моему уху и чуть слышно прошептала.
— Запомни, меня зовут Ануся. Даже мысленно ты должен называть меня только так.
Я мог не шептать свой ответ. Ведь в нем не было абсолютно ничего секретного.
— Будет исполнено, принцесса. Я тебя очень люблю. Доброй ночи, пани Ануся.
— Доброй ночи.
Я обреченно побрел в сторону своей привычно одинокой спальни. В моей поникшей спине было столько горя и печали, что Светланка, простите Ануся, даже рассмеялась. В отличие от неё мне было совсем не весело. Я очень скучал по моей маленькой девочке. Мне было так хорошо рядом с нею. Даже просто спать рядом с нею. Чувствовать её дыхание. Её запах.
Я не представлял, как смогу жить без неё. Целую ночь. Ведь ночь — это целая вечность.
К счастью, все в этой жизни проходит. Вечны только музыка и настоящая любовь. Все остальное проходит. Прошла и эта ночь. За завтраком я немного пошалил. Одна девушка не успела вовремя увернуться от чьих-то рук. И эти руки поймали чью-то коленку. Просто кто-то еще давным-давно дал себе слово погладить эти замечательные коленки. Вот он их и погладил. И не только их. Но на этом гнусное приставание было жестоко пресечено. Ануся сделала шаг назад.
— Спокойнее. Тише. Тише. Руки прочь! Только без рук.
— Согласен и без рук. Но это будет слишком эротично.
Увы, мою инициативу пресекли на корню. Самым жестоким способом. Ануся сделала маленький шажок мне навстречу и легким движением скинула на пол свой шелковый халатик.
— Лучше посмотри, как я загорела. А как тебе мой животик?
— Мне нравится. — Загорела Ануся действительно здорово. Да и животик Ануси понравился бы любому. Плоский, тренированный животик без грамма лишнего жира он мог вызывать только восхищение.
Я перевел взгляд чуть выше. Это не осталось незамеченным Анусей.
— А грудь у меня маленькая. — С легким сожалением сказала она.
— И совсем даже не маленькая. И очень красивая. — Не согласился с нею я.
— Ага, та хочешь сказать, что слишком большая?! Ты это хочешь сказать?
— Нет, солнышко. Я хочу сказать, что очень люблю тебя. И что ты самая красивая на свете.
Ануся ничего не ответила. И лишь спустя мгновение она задала вопрос, который я давно уже ждал.
— Сереж, у меня после субботней тренировки немного побаливает спина. Погладишь её вечером? Ладно?
— С большим удовольствием, любимая. С большим удовольствием.
Ануся сделала еще полшага ко мне навстречу. Теперь мои руки легко до неё доставали. И ей были приятны мои легкие прикосновения. Светланка всегда была… Никак не могу привыкнуть называть её Анусей. Ведь когда я уже больше жизни любил мою Светланку, ни о какой Анусе я даже и не подозревал. Но нужно было привыкать. Даже в мыслях я должен называть её Анусей. Так вот Ануся, когда я знал её как Светлану, всегда была удивительно страстной девушкой. В постели она была сказочно активна и неутомима. Она была настоящей выдумщицей по части разных приятных и необычных вещей. Но больше всего она всегда ценила не то, что было в постели. А то, что было до неё. Она ценила прелюдию. То ощущение праздника и радости, которые настраивали на тепло и определенный душевный контакт. Тогда и любой другой контакт становился более ярким и сладостным. И превращался в праздник. Ведь я уже говорил вам, что она сама всегда была праздником. И ничего удивительного не было в том, что в праздник превращалось все то, к чему она прикасалась.
Ануся накинула халат на плечи. Взяла меня за руку и повела в свою комнату. Ей нужно было одеваться. И она очень любила, когда я за этим наблюдал. Она знала, что мне приятно на неё смотреть. И ей было приятно, что мне приятно. Она одевалась не спеша. Часто подходила ко мне. Смеялась, целовала меня в щеку. Просила что-нибудь застегнуть. И снова уходила к зеркальной двери шкафа-купе. С нею было так здорово! Моя маленькая девочка была настоящим чудом.
Мы договорились встретиться вечером в спортивном зале полицейского управления. Сегодня у Ануси была очередная тренировка по курсу самообороны. Поэтому в училище я поехал с небольшой спортивной сумкой. В ней снова лежали кимоно и полотенце. И в каждом из этих предметов была капелька Анусиного тепла.
У ворот училища меня уже поджидал Миша, мой верный оруженосец и переводчик. Сегодняшнее занятие с курсантами было посвящено детской игре в вышибалы. В прошлый раз я попросил Мишу принести с кафедры физподготовки штук пятьдесят мячей для большого тенниса. Сегодня они должны были нам пригодиться.
Мы встретились с учебной группой на спортивном городке. У курсантов только что закончились занятия по физподготовке. Ребята тренировались в преодолении общей, а затем и специальной полосы препятствий. К нам подошел Джуниор. Пока был небольшой перерыв между занятиями, он передал мне привет от своей супруги, пани Марии. Сказал, что она до сих пор вспоминает, как хорошо мы посидели в прошедшую пятницу. Я согласился, посидели мы действительно хорошо. Количество выпитого нами тогда шампанского могло позволить Лекки признать в нас своих дальних сородичей. Очень дальних, потому что кони столько не пьют, сколько выпили в тот вечер мы.