Страница 32 из 57
Смена
Потом обстановка ухудшилась. В феврале пошли гуманитарные конвои на Горажде. И тут же мусульмане обрядились в НАТОвскую униформу, резко усилилась их огневая мощь. Потом сербы и русские отбивали у них оружие добротные советские «Калашниковы» и снайперские винтовки (СВД), гранаты и пластиковую взрывчатку западного производства.
В начале марта большинство первого потока возвратилась в Россию. Зато вскоре с небольшим интервалом прибыли казаки «второго» и «третьего разлива». Прибывая на поездах в Румынию, до Вишеграда они добирались автотранспортом. Собственно казаков там было немного, хотя приехали и донцы с боевым опытом Приднестровья. Были также сибиряки и группа людей Беляева (из «Рубикона»). Среди этого пестрого коллектива встречались и очень колоритные фигуры. Так Андрей, 17-летний парень богатырского телосложения, получивший кличку Малыш. К моменту прибытия в Боснию на его счету было двузначное число убитых солдат противника в тех двух горячих точках, где он успел побывать. Малыш был снайпером-самородком, что называется — от Бога.[37]
Вооружили казаков, как и предыдущую смену, преимущественно югославскими «калашами».
Необстреляные, они рисковали стать «пушечным мясом» в первом же бою. Чтобы избежать бессмысленных жертв и склок из-за старшинства, всех их возглавил в течение некоторого времени «находившийся в отпуске» Ас. Он избегал названия «казаки», дабы лишний раз не нервировать сербов. Всего под его началом оказался отряд из тридцати сербов и тридцати восьми русских. Там было и несколько старших офицеров. Асу и его помощнику — Саше Кравченко пока удавалось сдерживать «казачий экстремизм» — попытки к отделению «настоящих» казаков-донцов от «мужиков», к ним приписавшихся.
Казаки на Заглавке, март 1993 года.
Вкус гуманитарной помощи
Март принес тяжелые бои. Сербы, отбросив противника от Вишеграда, попытались наступать. В тех схватках они потеряли убитыми и ранеными большинство своих командиров, щедро оплачивая своей кровью свои успехи. Ведь теперь их враг щедро снабжался «гуманитарными конвоями», которые ему слал «сердобольный» Запад.
Вначале сербы достигли серьезных успехов и освободили большую территорию. Так, во время боев 21–22 марта, Рогатицкая бригада успешно атаковав мусульман, захватила пару единиц бронетехники в числе прочих трофеев.[38] Но затем сербы совершили ошибку — отвели интервентные (ударные) части на отдых. Может быть, не хватало сил, и эта ошибка была неизбежной, она повторялась на войне неоднократно. Тут же мусульмане нанесли удар по ополченцам-«положайщикам», занявшим новую, еще неукрепленную линию фронта. В последовавших боях 23–24 марта те понесли серьезные потери и отступили перед огненным валом артнаступления и ударными отрядами противника, прекрасно экипированными и вооруженными… Фактически мусульмане не смогли сбить с места только сводную сербско-казачью группу и сербский отряд, которых русские называли «наемниками». То были приглашенные в Вишеград из-под Сараева сербы, которым были обещаны и заплачены какие-то деньги. Этот отряд современных кондотьеров имел на вооружении собственные тяжелый танк советского производства и строенное автоматическое 20-мм орудие — «Прагу».
Вся масса казаков базировалась на Околиштах. Русские и сербы занимали позиции на горе Заглавак, куда в тот момент переместилась линия фронта. Непосредственно же возле линии фронта они размещались на турбазе — в бетонном здании километрах в десяти от Вишеграда по прямой (если лететь вертолетом). Все русские были разделены на три смены, одна — чисто казачья, одна — из «мужиков», и одна смешанная. Позиции на Заглавке были разделены на три сектора, самый важный отводился русским. На соседней высоте Столац был тоже выставлен русский пикет.
Казаки ходили в разведывательные рейды, неожиданно сталкиваясь и попадая в перестрелки с врагами. От маршей по горам в еще не расстаявших снегах русские страдали простудными заболеваниями. Зимнего обмундирования уже не было, а летнее от холода и снега не спасало. Запасы сербов стали подходить к концу… В такой вот обстановке Ас провел свой последний бой в Боснии.
Очень была заметна разница между казаками «первого разлива» и второго-третьего потоков. Первый разлив — конечно, неоднородная команда, там были всякие казаки, да и не казаки вовсе, но слово «разлив» закрепившееся за ними лаконично и метко дает характеристику. Во втором-третьем потоке было больше серьезных людей, которые правильно понимали идею дисциплины и на тот свет не торопились. Но репутация казаков уже была сильно подмочена.
Шло мусульманское контрнаступление. Утром, 24-го марта 1993 внезапно загрохотала их артиллерия. Заглавак расцвел фонтанами огня. Взрывы сотрясали землю, сбивали людей с ног, секли ветки деревьев и кустов. Русские бойцы, вжимаясь в мерзлую каменистую землю, каялись, что не окопались по полной программе. Над головами свистели осколки. А тут с тыла заговорили пушки сербов. Их снаряды буквально «брили» высоту, и взвихренный ими воздух шевелил волосы залегших русских. Перебегавший по линии Ас был сбит с ног разрывом снаряда и получил легкую контузию.[39]
Сразу за артобстрелом последовала атака мусульман, по сербски «напад». Скрываясь в зарослях кустарника, они вели огонь по защитникам высоты. Двое наших решили поправить положение, зайдя во фланг противнику. Сибиряк Олег и киевлянин Юлий, пройдя по заросшей кустами ложбине южного склона высоты, зашли к мусульманам справа.
Выскочив на открытое пространство, Олег — как Рембо — встал во весь рост и от бедра открыл огонь по противнику. Однако война — не Голливуд. Мусульмане сначала пришли в замешательство, но вскоре ответили. Киношный прием не сработал. Их стрелки быстро поймал Олега в свои прицелы. Первая вражеская пуля попала Олегу в «лифчик» — боевой разгрузочный жилет, проще говоря — нагрудные патронные сумки. Он спас Олегу жизнь — пуля попала в запасной автоматный магазин и срикошетила от него. К автоматам калибра 7.62 придаются металлические магазины, которые могут смыграть и защитную функцию. Пластиковые рожки для современных российских 5.45 мм автоматов в таком случае только бы ухудшили ранение — боец был бы нашпигован массой пластиковых осколков, которые невозмодно обнаружить рентгеном.
Тут же в Олега попала еще одна пуля. Первый удар развернул бойца, благодаря этому второе попадание пришлось не в низ живота, что наверняка было бы смертельным. Пуля лишь пробила ягодицы.
Украинец Юлий оттащил раненого назад, ломясь через кусты и оставив за собой настоящую просеку. За это его прозвали «трактором», а над ранением Олега потом подтрунивали. Олег пролежал несколько часов в палатке и был отправлен позже в тыл, в госпиталь.
Мусульмане напирали на русско-сербский отряд, но те держали позицию, не давая мусульманам высунуться из зарослей и подавляя пулеметным огнем их огневые точки. «Бровинг», ПК и MG выкашивали кустарник и выбивали каменную крошку. Атака была отбита. Тел мусульмане не оставили. Лишь несколько кровавых пятен лаконично говорили о том, что и противник понес урон.
Сербский офицер, очень надменно и гордо державшийся перед боем, а сейчас подавленный артобстрелом, подбежал к Асу:
— Отступать будем?
— Нет. Зачем? Приказа не будет — и не отступим, — походя ответил Саша, краем глаза отметив сильное удивление на лице брата-союзника.
Вскоре Ас, сопровождая раненого товарища, уехал в Россию. Ну вот и все. Ничего он не получил от этой войны, кроме лишних седых волос, ну и славы. Уехал — как был — с пустыми карманами. На границе сербские полицейские устроили ему очень тщательный обыск, отобрав униформу и штык-нож.
37
Однажды возле казармы на Околиштах, где Малыш нес поднос с чаем, несколько человек перетаскивали печку, и этот грохот был точь-в-точь как грохот пролетающего над человеком «сушки». Реакция бойца, испытавшего на себе прелести бомбежки в Абхазии, была молниеносной. Видевшим это показалось, что поднос с чаем еще был в воздухе, а Малыш уже закатился под стол.
38
Рогатица — сербский городок к северу от Горажде.
39
Усиление огневой мощи противника странным образом совпало с очередным конвоем гуманитарной помощи на Горажде.