Страница 9 из 34
Под посыльным качнулась земля. Огневой вал приблизился. Сначала траншея, потом ходы сообщения, командный пункт, по высоте, за мачту, по другой стороне холма, в лес по тяжелым батареям… Так должно быть. Сейчас завершающий штрих.
Ударная волна промела по блиндажу. Посыльный вжался в пол. Он выждал, пока она повторится или похоронит его. Два наката бревен над головой. Бревна диаметром тридцать сантиметров. А над ними еще полметра земли. Выдержат они или нет? Ах, боже мой!
Пыль с потолка — прямое попадание. Летящие щепки. Блиндаж содрогнулся. Жесть на входной двери развевалась, словно лист на ветру. Помещение под бревнами угрожало сложиться. Но посыльный оставался в живых. Два наката бревен выдержали. Но следующий снаряд их пробьет. Посыльный подумал: «Но он не попадет». Он не был новичком. Два снаряда в одно и то же место не бьют. Огневой вал прошел дальше и гремел уже где-то за блиндажом.
Он чиркнул спичкой. Посмотрел на руку. Внутренняя сторона большого пальца была содрана. Это даже не рана, просто ничего. Он устыдился своего страха. Рядом с ним застонал капитан. Спичка погасла. Он спросил в темноте:
— Господин капитан?
Пахло порохом. Над ними над бревнами разрывались мины. На языке возник вкус горького миндаля.
— У вас есть сигарета? — спросил голос капитана.
— Да! — Он провел в темноте окровавленной рукой и попал в мармелад. Брезгливо отдернул руку.
Голос капитана вдруг раздался громче:
— Ну что там случилось?
— Артподготовка! — Его голос звучал жалко, слегка с упреком. Снаружи, перед блиндажом, по окопам прошипел язык пламени.
— Мне кажется, — ответил капитан, — я был без сознания.
Осколки и камни ударили в жестяное покрытие двери у входа. Посыльный быстро заявил:
— Я ранен.
При этом он поднялся и принялся ощупывать стену. Он постоянно дрожал, как корпус машины. Земля была холодной и мокрой. Огонь теперь сосредоточился на лощине перед высотой. Он слышал грохот разрывов. Тяжелые снаряды шлепались в болото. По бревнам блиндажа барабанили мины легких минометов.
— Вы что, не можете зажечь свет? — Голос капитана звучал раздраженно. Он приказал: — Позвоните в роту!
Посыльный начал рыться в поисках телефона. Он ощупал пол вокруг себя. Стол пропал. Повсюду лежало расщепленное дерево. Наконец он нащупал бакелитовую коробку. Трубка соскочила. Он покрутил рычаг и послушал. Из трубки не доносилось ни звука.
— Связи нет, господин капитан!
Пока ожидал следующей команды, он ощупывал провод. На длине руки он уже ничего не чувствовал.
Капитан сказал более мягко:
— Попытайтесь зажечь свет.
— Не могу найти свечу!
— Боже мой, найдите хотя бы одну свечу!
Прошло какое-то время. Только гром снаружи гремел с неослабевающей силой. Удары повторялись то и дело. Капитан нашел карбидный фонарь. Когда пламя загорелось, оно почти не отбрасывало света. На потолке шевелились пучки веток. Сквозь них сыпалась земля. Капитан сидел на земле. Он спросил:
— Что у вас с рукой?
— Рассекло. Осколком. Жжет, как огнем.
— Только поэтому я вас отпустить не могу.
Посыльный кивнул:
— Я знаю.
Он хотел улыбнуться. Это было единственное, что он мог еще сделать, но у него получилась кривая усмешка. Сквозь выход пролетела горсть камней. Он пугливо поднял руку.
— Прямой обстрел, — сказал капитан.
Снаружи послышался такой звук, как будто друг в друга ударили тяжелые товарные вагоны. Затем последовала передышка, короткая пугающая тишина, и из молчания послышался резкий крик. Он доносился из передней линии окопов, бился о блиндаж и умолкал. Предсмертный крик человека, который еще мог приподняться, прежде чем у него изо рта хлынет кровь. Посыльный уставился на пламя фонаря, как будто он ничего не слышал. Рука капитана скользнула по воздуху в защитном движении. Потом они оба посмотрели на потолок, где бревна медленно дробились минометами. Время стало ручьем. Каждые четверть часа длились бесконечно. Для разнообразия посыпались с неба ракеты. Тяжелые калибры при этом били, как в гонг. Узкой полоской света у входа начался рассвет. Он был вялым и безжизненным, вроде льняного покрова, который должен накрыть мертвеца.
Вдруг у входа двинулась тень. Качаясь, подошел какой-то человек. Посыльный разглядел забрызганный грязью мундир и окровавленный обломок руки. Он двигался так, словно искал опору для отсутствующей нижней части. Прозвучал голос:
— Товарищи…
Изуродованный споткнулся, но посыльный успел его подхватить. Чужая кровь побежала по рукам посыльного. Он схватил ремень и перетянул обломок руки. Пот тек по его лицу. Раненый смотрел на него так, как будто он обрабатывает кусок дерева. Когда посыльный накладывал повязку на куски мяса, его начало трясти от отчаяния.
Раненый закашлялся и вдруг сказал:
— Если я отсюда выберусь, то у меня все получится!
А потом, успокоившись, заявил:
— Навсегда!
Посыльный смотрел на повязку, окрашивавшуюся в красный цвет, и молчал.
— Я сейчас попробую, — заверил раненый мрачно и с ненавистью посмотрел на выход, на облако порохового дыма, проплывавшее мимо.
— Я хочу, — сказал он упрямо, — я хочу немедленно отправиться за высоту!
— Сядь! — посыльный указал на нары в углу.
— Ни у кого нет права меня здесь удерживать!
— Нет.
— Тогда я могу сейчас же идти!
— Да.
— Ну, тогда… — Раненый закусил губу, зашатался, скользнул на пол и вяло пробормотал: — Если они пойдут в атаку, то для меня будет слишком поздно.
Содрогаясь от боли и отчаяния, он зарыдал. Его китель был в крови, кровь была на лице, кровь везде, кроме губ.
— Когда пройдет атака, мы вас доставим в тыл, — сказал капитан. Его голос дрожал.
Раненый замотал головой:
— Вы не знаете!
— Чего?
— Роты больше нет!
Посыльный повернулся и взглянул на капитана. По перекрытию блиндажа стучали мины. От стены отвалился ком земли и упал на пол.
— Как там наверху? — спросил капитан.
— Плохо. — Раненый попытался выпрямиться, но это ему не удалось. Посыльный сунул ему под голову свернутую плащ-палатку.
— Огнеметом… Прямое попадание. Личный состав сожжен. — Он тяжело вздохнул. — У моего пулемета — только куски мяса. У Матца — осколок в затылке. Умер сразу. — От боли его начало трясти. — Хагер еще был жив… Но мы не смогли его перевязать. Кишки висели наружу.
Посыльный вздрогнул от взрыва у самого блиндажа. Когда он снова взглянул на лицо раненого, тот беззвучно плакал.
— От Фадингера я видел только руку. — Раненый закрыл глаза. — Она лежала в окопе, когда я бежал назад. Я узнал ее по кольцу. У нас с ним были одинаковые кольца. Я сначала подумал, что это моя рука. Но я ношу кольцо на левой — Он поднял свою целую руку, как будто для подтверждения.
— Это оно, — заплакал он. Вдруг он вытянул руку навстречу посыльному: — Сними его, парень, я больше не могу его видеть.
Посыльный снял кольцо. Это стоило ему больших усилий, чем перевязка обломка руки. Он хотел положить кольцо раненому в нагрудный карман.
— Нет! Выбрось его прочь! — отчаянно крикнул раненый.
Посыльный испуганно бросил кольцо к выходу. Оно должно было вылететь в дверь и попасть в окоп. Но полетело высоко. Недалеко от выхода оно ударилось в бревно и закатилось назад.
Посыльный и капитан обменялись взглядами. Никто не хотел вставать, чтобы попытаться выбросить его еще раз. Они не пошевелились.
— Когда в меня попали, я просто оттуда убежал, — сказал раненый. — Может быть, мне надо было сделать что-то по-другому?
Ответа он не получил.
— Мне надо было сделать что-то по-другому?
— Нет! — крикнул капитан. — Нет! — Он как раз окончательно пришел в себя. — Прошу прощения.
— А унтер-офицер? — спросил посыльный.
Раненый попробовал улыбнуться:
— Лежит за пулеметом и ругается. Ты же его знаешь. Снаряд попал в ящики с лентами.
— Там были патроны?
— Были, — ответил раненый.