Страница 5 из 37
Своих парней, наблюдавших за «соревнованием» и активно делавших ставки, я заставил пару дней не отходить от нашего «тигра», надраивая и выскабливая его. Парни до сих пор злились на меня, но в бою мы все равно были одним целым, становились частью нашего «тигра» и действовали слаженно, понимая, что от этого зависят наши жизни…
— Хуберт, как с боезапасом? — поинтересовался я у заряжающего.
— В достаточном количестве. А вот мой внутренний боезапас иссяк, — с этими словами Шварц красноречиво похлопал себя по животу.
— Мне очень странно, обер-ефрейтор, что вас в такой ситуации интересует исключительно ваше брюхо, — резко осек его я, и он стушевался.
— Пауль, — окликнул меня стрелок-радист Вилли Херманн, высовываясь из люка. — Клог тебя вызывает на совещание командиров «тигров».
Я чертыхнулся, представляя, какую взбучку нам сейчас устроит гауптман. Шварц криво ухмыльнулся. Я ожидал от него язвительной ремарки, но он лишь хитро сощурился и промолчал.
— Ладно, посчитаешь точное количество оставшихся боеприпасов, — строго сказал ему я, — потом доложишь, когда вернусь. Ланге, проверь уровень масла. Унтер-офицер Вилли Херманн — за старшего. От танка не отлучаться, находиться в полной готовности. Касается всех.
Иногда на них, конечно, следовало и прикрикнуть, чтобы не расслаблялись, но я всегда старался не повышать голоса. Ребята это ценили. Они тут же занялись работой, а я отправился к командирскому танку.
Несмотря на то что огонь русской артиллерии заметно стих, передвигаться приходилось с осторожностью из-за опаски попасть под пулю снайпера. Лучше всего было спрыгнуть в русские траншеи и идти, хорошенько пригнув голову, что я и сделал.
Окопы поразили меня. Иваны всегда умели вгрызаться в землю, но тут превзошли сами себя. Нам было известно, что для рытья укреплений русские привлекли местное население, но, глядя на бесконечные извилистые ленты траншей, я даже представить не мог, сколько времени все это могло занять! Траншеи были глубокие, с укрепленными досками стенками. Теперь тут расположились наши гренадеры. Они отдыхали после трудного боя, кое-кто даже умудрился дремать.
Многие со мной почтительно здоровались. Я отвечал кивками. Наш «тигр» не раз прикрывал их атаки. Мы для них были больше, чем просто огневая поддержка. Когда солдаты видели, что вместе с ними в атаку идет «тигр», их боевой дух повышался, они верили, что впереди победа. Психологически мы только своим присутствием уже давали пехоте надежду, веру в несокрушимость Вермахта, а это самое главное в бою. Вместе с такой мощью наступать нашим ребятам гораздо спокойнее.
А бой тут действительно был жарким. В окопах вперемешку лежали тела русских и немецких пехотинцев, под ногами повсюду россыпи стреляных гильз. Пару раз споткнулся об окровавленные куски тел. Когда-то я от этого впадал в оторопь, но теперь чувства атрофировались, слишком много пришлось повидать на Восточном фронте. Когда ты постоянно хоронишь своих товарищей, тебя трудно чем-то удивить.
Командир нашей роты «тигров» гауптман Клог метал молнии. Он сидел на ящике из-под снарядов возле развороченной русской пушки и что-то звучно вещал, беспрерывно жестикулируя затянутыми в черные кожаные перчатки руками. Сбоку, меньше чем в метре от него, валялся труп русского артиллериста с оторванной головой, но гауптман не обращал на это ни малейшего внимания.
Я подошел ближе, встал с краю, не желая попадаться ему на глаза.
Клог даже не пытался говорить сдержанно, он не скрывал ярости, и было от чего. При наступлении мы не сделали и доли намеченного по плану. Командиры танков понуро слушали его монолог.
— Вместо того чтобы сейчас уже быть в Черкасском, мы увязли здесь, — раздраженно продолжал Клог, — а теперь дожидаемся, пока нас выбьет противник. Мы по уши в дерьме, господа!
Кто-то попытался высказаться, но гауптман остановил его движением руки.
— Я не хочу ничего слышать в оправдание! — рявкнул он, обводя нас тяжелым взглядом. — Дивизии «Великая Германия» фюрером оказана высокая честь! Наша рота должна быть на острие удара, но что я вижу?! Наши «тигры» танцуют вальсы на минных полях, а гренадеры в этот момент без танковой поддержки топчутся на рубежах! — Гауптман хлопнул кулаком по колену. — Почему экипажи действуют несогласованно, как недоучки из тридцать девятого полка на своих хваленых «пантерах»?
Командиры «тигров» стояли, понуро глядя на Клога. Никто не сомневался, что гауптман прекрасно сознает причины неудачного наступления. Он и сам побывал в бою, чтобы увидеть, насколько серьезно верховное командование изначально недооценило оборону русских. Проще всего теперь винить солдат, натолкнувшихся на жесточайший отпор врага. Но перечить гауптману и ввязываться в спор никто не решался. Все понимали, что Клогу необходимо излить накопившиеся эмоции.
— Приказано наверстать упущенное. Дальше двинемся «колоколом». «Тигры» по-прежнему в центре, а «пантеры» и остальная техника — широкой дугой.
— Но, герр гауптман, — не сдержался один из лейтенантов, — нас же первыми пожгут! Накроют шквальным огнем и перебьют одного за другим.
Клог пристально посмотрел на лейтенанта из-под сдвинутых бровей:
— Если кого-то не устраивает его нахождение в роте «тигров», посодействую в его переводе на «трешку».
Лейтенант благоразумно смолк и опустил глаза.
— Двигаться организованно, — уже более спокойно продолжил гауптман. — Держать связь, темп не сбавлять. На готовность дается, — гауптман помедлил, бросив взгляд на циферблат часов, — двадцать минут. Выступаем сразу после артобстрела русских позиций. Нам помогут Люфтваффе. На карту поставлено слишком многое, господа! Горючее и боеприпасы уже подвезли. Еще вопросы?
Вопросов ни у кого не возникло. Все было и так понятно: нам нужно во что бы то ни стало скорее добраться до Черкасского, иначе все планы верхового командования сухопутных войск полетят к чертям, и генералу фон Хейерляйну, командующему дивизией «Великая Германия», да и всему остальному штабу операции «Цитадель» придется выслушать немало нелестных слов от берлинских бонз, а то и погон лишиться.
Обратно я возвращался, размышляя, что совещания в остальных ротах наверняка прошли в таких же резких тонах. Мы действительно слишком долго провозились на этом участке, выбивая русских.
Карл Ланге курил, высунувшись из своего люка. Двигатель «тигра» уже был заведен и тихо урчал. Я подошел и расстелил перед Карлом карту на броне.
— Будь внимательнее. Дальше начнется заболоченная местность, там огромный ров. Затем несколько речек, но переправу нам должны обеспечить. Мы идем по центру, остальные прикрывают нас с флангов. Русские тут порядком потрудились, чертовых заграждений будет еще больше. Командование полагает, что они хотят расчленить наши танки и зажать в узких коридорах вот здесь и здесь. Надо постараться этого избежать.
— Ясно, командир, — Карл выплюнул окурок. — Я постараюсь.
— Давай, — похлопал я его по плечу. На ладони остался жирный масляный след, пришлось вытереть ее о штанину.
Я залез на танк и пробрался к ящику для амуниции, закрепленному с тыльной стороны башни. Там мы хранили теплую одежду, каски, основные личные вещи, а также кое-какой инструмент. Во время боя ящик слегка помяло шальным осколком, замок сломался. Я боялся, что при езде по русским просторам мы растеряем весь наш скарб, и решил закрепить его на первое время хотя бы проволокой.
В ящике творился страшный бардак, и у меня никак не доходили руки заставить ребят разобраться и выкинуть все лишнее. Зигель вообще устроил в нем настоящий склад из своих трофеев. У него тут были какие-то позаимствованные в русских деревнях тряпки, иконы, посуда. Имелся даже небольшой самовар, которым Зигель очень гордился. Глядя на все это безобразие, я твердо решил после боя устроить ему выволочку и провести ревизию в его «кладовке». Давно пора было заняться этим, ведь его хламом завалены даже наши каски. Случись, что нас подобьют и придется занимать оборону вне танка, у нас даже не будет времени выковырять эти стальные «ночные горшки» из зигелевской помойки.