Красавица

–　Конечно.　– Он улыбнулся.　– Мне нравятся твои вопросы.

Тэлли отвела взгляд и немного смущенно проговорила:

–　Когда ты меня поцеловал – ты это сделал только для того, чтобы меня разговорить? Чтобы я лучше вспоминала? Или…

Она умолкла и взволнованно заглянула в его глаза.

Зейн усмехнулся.

–　А ты как думаешь?

Но ответить он ей не дал. Он обнял ее за плечи, притянул к себе. На этот раз поцелуй длился дольше. Тепло губ Зейна, уверенная сила его рук, вкус кофе и запах его волос…

Наконец они оторвались друг от друга, и Тэлли запрокинула голову, тяжело дыша. Во время поцелуя ей так не хватало кислорода. Но зато ее сердце снова забилось чаще – намного чаще, чем после таблеток для сжигания жира, чем даже во время прыжка с башни прошлой ночью. И она вспомнила еще кое-что, о чем следовало сказать раньше, но она почему-то не сказала.

И это должно было жутко порадовать Зейна.

–　Вчера ночью,　– выпалила Тэлли,　– Крой сообщил мне, что у них для меня что-то есть,　– но что именно, не сказал. Он собирался оставить это здесь, в Нью-Красотауне, и спрятать так, что надзиратели не найдут.

–　Что-то из Нового Дыма?　– широко раскрыв глаза, проговорил Зейн.　– Где?

–　Валентино триста семнадцать.

ВАЛЕНТИНО 317

–　Секундочку,　– сказал Зейн, быстро снял с пальца Тэлли интерфейсное кольцо, снял и свое кольцо и повел ее в глубь сада.　– Лучше от колечек избавиться,　– объяснил он.　– Не хочу, чтобы за нами следили.

–　Ой, конечно.　– Тэлли вспомнила прежние времена – как легко и просто было обдурить майндеры в интернатах.　– Надзиратели вчера ночью… Они сказали, что будут приглядывать за мной.

Зейн хмыкнул.

–　За мной они приглядывают всегда.

С этими словами он нацепил колечки на два высоких листа осоки, и листья склонились от тяжести.

–　Ветер будет их время от времени покачивать, и впечатление создастся такое, будто мы их и не снимали,　– пояснил Зейн.

–　Но разве это не будет выглядеть странно? То, что мы так долго остаемся на одном и том же месте?

–　Это же увеселительный сад. Тут многие доставляют друг другу удовольствие,　– рассмеялся Зейн.　– Я здесь не раз бывал.

Тэлли эти его слова совсем не понравились, однако она не подала виду.

–　А как мы потом разыщем колечки?

–　Я знаю это место. Перестань волноваться.

–　О. Прости.

Зейн обернулся и рассмеялся.

–　Тебе не за что просить прощения. Я уже давно так здорово не завтракал!

Они оставили колечки в траве и отправились к реке и особняку Валентино. Тэлли шла и гадала, что же они могут обнаружить в комнате триста семнадцать. В большинстве особняков у каждой комнаты имелось собственное имя. Комната Тэлли в особняке Комачи называлась «Ипрочее», комната Шэй называлась «Синеенебо», но особняк Валентино был настолько стар, что его комнаты были попросту пронумерованы. «Валентиновцы» всегда были помешаны на такой чепухе – сохраняли древние традиции своего дряхлеющего дома.

–　Хорошее местечко твои друзья выбрали, чтобы что-то спрятать,　– отметил Зейн, когда они с Тэлли уже были недалеко от раскинувшегося на берегу реки особняка.　– Легче сохранить тайну там, где стены не разговаривают.

–　Может быть, поэтому Крой и его приятели «взломали» именно бал в особняке Валентино, а не где-то еще,　– предположила Тэлли.

–　Вот только я им все подпортил,　– сказал Зейн.

–　Как это?　– удивилась Тэлли.

–　Мы все пришли в этот каменный дом, но вас найти не смогли, и тогда я сказал, что надо подняться на новую бальную башню и поискать вас с помощью умных стен.

–　И мы так же сделали,　– кивнула Тэлли.

Зейн покачал головой.

–　Ну вот. А если бы мы все остались в Валентино, чрезвычайники бы не засекли Кроя так быстро. И у него было бы время поговорить с тобой.

–　Значит, они могут подслушивать через стены?

–　Конечно.　– Зейн усмехнулся.　– А ты как думаешь, почему я предложил устроить пикник в такой жутко холодный день?

Тэлли понимающе кивнула и задумалась. Городской интерфейс доставлял сообщения, отвечал на вопросы, напоминал о назначенных встречах, даже включал и выключал свет в комнатах. Если бы Комиссия по чрезвычайным обстоятельствам захотела учинить за тобой слежку, им было бы известно все, что ты делаешь, и половина того, о чем ты думаешь. Она вспомнила, как разговаривала с Кроем на лестнице в бальной башне. Интерфейсное кольцо было у нее на пальце, и стены ловили каждое слово…

–　Они за всеми следят?

–　Нет, за всеми им не уследить, да большинство красавцев и не дают повода. Но к некоторым из нас отношение особое. Я бы сказал, чрезвычайное отношение.

Тэлли негромко выругалась.

Вчера ночью чрезвычайники появились так быстро. Ей удалось поговорить с Кроем всего несколько минут, а эти гады как будто ждали где-то рядом. Может быть, они уже знали о том, что на бал проникли посторонние? А может быть, вообще не выпускали Тэлли Янгблад из виду…

Она взглянула на деревья. Они покачивались на ветру, и Тэлли представилось, как среди колышущихся теней снуют серые силуэты.

–　Не думаю, что ночью все так вышло из-за тебя, Зейн. Это я виновата.

–　В каком смысле?

–　Я всегда во всем виновата.

–　Глупости, Тэлли,　– тихо проговорил Зейн.　– Нет ничего плохого в том, чтобы быть особенной.

Он замолчал, и они прошли под аркой главного входа в особняк Валентино. Внутри каменных стен стояла гробовая тишина.

–　Когда мы уходили, бал еще продолжался,　– прошептал Зейн.　– Так что, наверное, все только-только улеглись спать.

Тэлли кивнула. Роботы-уборщики еще не взялись за работу. Коридоры были усеяны обрывками маскарадных костюмов. Приторно пахло пролитыми напитками, подошвы липли к полу. Блеск бала остался в прошлом. Так хмель наутро превращается в похмелье.

Без интерфейсного колечка Тэлли чувствовала себя беззащитной. К ней возвращались воспоминания о том, как она, девочка-уродка, перебиралась через реку, как ей было страшно, что ее поймают. Но страх помогал оставаться на взводе, обострял чувства: Тэлли слышала шелест мусора в далеких коридорах и отличала изюмный запах пролитого шампанского от кислой вони пива. В особняке стояла тишина, слышны были только шаги Тэлли и Зейна.

–　В триста семнадцатой комнате сейчас наверняка все спят,　– прошептала Тэлли.

–　А мы их разбудим,　– тихо проговорил Зейн, сверкая глазами в полумраке.

На первом этаже располагались комнаты с трехзначными номерами, начинающимися с единицы, поэтому Тэлли и Зейн стали искать лестницу или лифт. В одном месте к старинному особняку пристроили новые современные лифты, но для парочки «кримов» без интерфейсных колец двери кабины не открылись бы. Зейн и Тэлли поднялись на третий этаж по каменной лестнице и оказались прямо напротив комнаты с номером 301. Они пошли по коридору. Но мера комнат росли – по одной стороне четные, по другой – нечетные. Напротив комнаты номер 315 Зейн крепко сжал руку Тэлли.

Но на следующей двери красовалась табличка с номером 319.

Зейн и Тэлли вернулись назад и прошли вдоль противоположной стены коридора. Здесь они обнаружили комнаты с номерами 316, 318 и 320. Пройдя по этажу дальше, они нашли комнаты с номерами от триста двадцатого до триста тридцатого и дальше, как четные, так и нечетные, но комнаты под номером 317 им так и не встретилось.

–　Потрясающая загадка,　– усмехнулся Зейн.

Тэлли вздохнула.

–　Может быть, он просто пошутил.

–　Думаешь, новодымники стали бы рассылать по всему городу поддельные приглашения, перебираться через реку и вламываться на бал только ради того, чтобы мы потом напрасно потратили время?

–　Да вряд ли,　– согласилась Тэлли, но почувствовала, что искорка, вспыхнувшая в ее сердце, начала угасать.

Она поймала себя на мысли о том, что сильно сомневается, стоило ли вообще затевать эту экспедицию, эти поиски некой грандиозной тайны, спрятанной какими-то уродцами . На самом деле, являться без приглашения в чужой особняк было как-то не принято. Их могли и не понять.

Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте ЛитРес.