Бриллианты для невесты

– Нет, мы не помолвлены. Однако... — Ради пущего эффекта она выдержала паузу, и Эмми готова была удушить подругу. — «Мари Клер» собирается печатать мою колонку!

– Твою колонку?

Эмми понимала, что не такой реакции от нее ждут, но она впервые об этом услышала.

– Да, можешь себе представить? В ноябре, на ужине, куда меня притащил Тоби, я познакомилась с одной редакторшей и научила ее ловить мужчин — кстати, она применила мои инструкции настолько успешно, что до сих пор встречается с парнем, с которым познакомилась в тот вечер, — и она хочет публиковать мои советы!

Эмми едва могла скрыть шок. Адриана — колумнистка? Кто-то будет платить ей за проделанную работу? Это с трудом укладывалось в голове.

– Ади, поздравляю! Ты сможешь поделиться своей Мудростью с целым поколением молодых женщин. Невероятно!

– Видит Бог, они в этом нуждаются. Американские женщины... Боже мой... но я попробую. Послушай, мне нужно готовиться к обеду. Папа пригласил на сочельник всех соседей. Куда ты сегодня идешь со своим израильтянином?

В какой-то ресторан в Тель-Авиве, а потом, если спросит мое мнение, прямиком ко мне в номер.

Адриана вздохнула.

Со мной разговаривает новая Эмми. Это согревает мне сердце, querida. Только будь осторожна, хорошо? И надо спать с каждым встречным.

Я не ослышалась? Что ты, черт возьми, хочешь этим сказать? Да надо ли напоминать тебе...

Адриана перебила ее мелодичным смехом:

Я должна бежать, querida! Желаю сегодня повеселиться, и счастливого Нового года! Поговорим в следующем году!

От этого разговора у Эмми осталось странное чувство, словно в младших классах, когда она наблюдала за подружками, ворующими помаду в «Кей-марте»: вроде не на сто процентов виновата, но нервничает и немного стыдится. Разве она не делает именно то, на чем настаивали? Она не пыталась никого сделать своим мужем — ни одной мечты о свадьбе за несколько месяцев! — и все равно ощущает их неодобрение. Это несправедливо! Даже у ангела Ли было до Рассела двенадцать или пятнадцать парней, и никто не посчитал это особо примечательным. А Адриана! Боже милосердный! Эта девица спала с мужчинами (множественное число), с которыми знакомилась в такси по дороге домой с вечеринок, никогда не видев их раньше, и имеет наглость делать вид, будто шокирована, когда Эмми знакомится на работе с приятным парнем и принимает трезвое, зрелое решение переспать с ним. «Прости, Ади», — подумала она, закатывая глаза. Секс с тремя исключительно вежливыми и красивыми мужчина ми еще не превращает тебя в роковую женщину.

Поклявшись не допустить, чтобы новоприобретенная стыдливость подруг помешала ей, Эмми отодвинула тарелку и уютно устроилась в мускулистых объятиях Рафи.

– Хочешь посмотреть какой-нибудь фильм сегодня вечером? ‒ проворковала она, покрывая его плечо легкими поцелуями. ‒ Или может, закажем что-нибудь на платном канале?

Рафи погладил ее по голове и поцеловал в лоб.

– Я бы с удовольствием, дорогая, но мне нужно вернуться домой. — Он посмотрел на часы на ночном столике. – Вообще-то мне уже пора двигаться.

– Уже?

Эмми выпрямилась, едва не ударив его плечом в челюсть. Разве не собирались они провести весь день в постели, занимаясь любовью, принимая ванны и попивая йогуртовые Смузи? Она прикинула, что заниматься этим они будут по крайней мере до вечера, когда натянут что- то из валяющейся вокруг одежды и отправятся в какую-нибудь жалкую с виду забегаловку с отличной едой, известную только местным жителям. Они закажут фалафель и хуммус и будут пить дешевое красное вино, а потом побредут назад в отель, смеясь, держась за руки и всю дорогу натыкаясь друг на друга. Насытившиеся и измученные, они упадут на прохладные простыни и проспят десять часов кряду, проснутся только для того, чтобы снова заняться любовью, прежде чем он отвезет ее в аэропорт, где, поцелуями осушая слезы, поклянется приехать к ней в Нью-Йорк после праздников, если не раньше. Наверняка тогда она познакомится и с его родителями... конечно, получится слишком быстро, но, учитывая, что он проделает весь этот путь из Израиля, а те живут всего лишь в Филадельфии, глупо не встретиться за трапезой, даже если это будет ленч на скорую руку где-нибудь на...

– Эмми? Милая, я говорил тебе вчера, что сегодня поеду на юг. Ты не помнишь?

В его голосе звучала озабоченность, но Эмми была убеждена, что уловила легчайший оттенок раздражения. Конечно, она помнила, как он сказал, что должен будет уехать, но, разумеется, ему не поверила.

Эмми ткнулась губами ему в шею:

– Я помню, Рафи, но это было... было вчера. Тебе по-прежнему нужно ехать?

Ей ненавистен был звук собственного голоса, умоляющего и немного жалобного. Она только закончила рассказывать всем желающим, что открыта для случайных чему не обязывающих развлечений, и вот как клещ цепляется за почти незнакомого человека. «Прошу тебя, не устраивай второго Пола! — лихорадочно подумала она. ‒ Прошу, прошу, прошу».

Он чуть-чуть отодвинулся и странно на нее посмотрел.

Да, мне по-прежнему нужно ехать.

Произнес-то он эти слова, но означали они скорее: «Последние сутки были замечательными, но не настолько, чтобы я переменил свои планы и остался с тобой».

Уязвленная, Эмми натянула простыню до подмышек и отодвинулась в сторону, стараясь как можно больше прикрыться. Она чувствовала себя обнаженной и беззащитной, но было и кое-что еще: пришло это внезапно, но Эмми остро осознала, что никогда больше Рафи не увидит. Вдруг его отъезд лишь подтверждает, что они всего-навсего хорошо провели время вместе? В любом случае она только этого и хотела. Рафи был милым и красивым, но она его практически не знала и, если быть до конца честной, не представляла рядом с собой до конца своей жизни. Так чего расстраиваться из-за его отъезда, если он с самого начала предупредил, что уедет? Все очень просто, так просто, что Эмми заподозрила — все женщины планеты инстинктивно понимают это, даже если ни один мужчина не в состоянии постичь: дело не в том, чтобы он остался, ей нужно, чтобы он этого хотел. Неужели она просит слишком многого? И даже если она никогда и ни за что не согласилась бы поехать с ним по правде говоря, ей не помешает немного побыть в одиночестве, да и работу нужно наверстать, — неужели у него хватило вежливости предложить? Простое приглашение присоединиться? Или это настолько неразумно?

Рафи выбрался из постели и пошел в ванную.

– Я собираюсь прыгнуть под душ! — крикнул он из-за уже закрытой двери. — Надеюсь, ты знаешь, что можешь присоединиться ко мне, если хочешь.

Присоединиться? В душе? В поездке на юг? На всю оставшуюся жизнь в качестве любимой спутницы? Это было выше всяких сил. Если уж и вкладывать в кого-то столько эмоций, то этот человек должен быть по крайней мере достойным бойфрендом. Но ради случайной связи? Она может довести себя до безумия. Сомнения одолели Эмми («Просто признай, что ты не создана для такого образа жизни. В душе ты моногамистка». «Перестань вести себя как незрелый завсегдатай вечеринок». И так далее, и так далее).

«Возьми себя в руки», — велела она себе и решительно натянула надежные хлопчатобумажные трусы и один из своих закрытых, на поролоне лифчиков «умри, секс». За ними последовали белая блузка и темно-синий брючный костюм, а в тот момент, когда в ванной перестала литься вода, Эмми остановила свой выбор на классических туфлях на низких каблуках вместо лодочек на высоких, которые носила последние несколько недель. Когда же Рафи появился в комнате — в чистых джинсах и голубой рубашке, Эмми чопорно сидела на краешке кровати и листала ежедневник с видом надменным и деловым.

Рафи остановился, нависнув над ней, собрал волосы Эмми в хвост и поцеловал ее в шею. Это был интимный жест, говорящий о том, что люди много времени провели вместе, и на мгновение Эмми стало приятно. Приятно, да, пока Рафи не отпустил ее волосы и, запечатлев на лбу отеческий поцелуй, не взял часы, бумажник и холщовый рюкзак. Он собрал свои вещи за минуту и, похоже, нисколько не обеспокоился тем, что Эмми сидела молчаливая и полностью поглощенная своим расписанием.