Звездная ночь

На ней были разные ботинки и длинное, потертое серое шерстяное пальто, заплатанное и зашитое в дюжине мест. Свои белокурые волосы она распустила, и они развевались у нее перед лицом. В одной руке Черити держала фонарик. От холода ее руки защищали только тонкие перчатки без пальцев.

— Балтазар? — произнесла она тоненьким голоском, походившим на детский сильнее, чем раньше.

— Черити. — Хотя он ее так долго искал, сейчас казалось, что Балтазар не в силах подойти к ней и не знает, что сказать. — Как дела?

Она пожала плечами и перевела взгляд темных глаз на Лукаса.

— Странная у тебя компания.

— Я сегодня не на службе, — откликнулся Лукас с ухмылкой.

Я не думала, что шутки сейчас уместны, поэтому дернула его за руку. Он сердито глянул на меня, но заткнулся.

— Эта девочка... Я тебя понимаю, — сказала Черити. — Она так похожа на бедняжку Джейн.

Балтазар сильно побледнел:

— Не произноси этого имени!

Кто такая Джейн?

— Вы следите за мной. — Черити сделала шажок назад и опустила руку с фонариком; теперь он светил только ей на ноги и на снег. — Я хочу, чтобы вы это прекратили.

— Я перестану, если ты вернешься домой.

— Домой? А где мой дом? Когда-то мы жили здесь, но это было давным-давно. — Черити в растерянности откинула волосы с лица, словно пытаясь сдержать слезы. — И не вздумай просить меня вернуться в «Вечную ночь». Ты знаешь, как я отношусь к этой женщине.

Мы с Лукасом переглянулись.

Балтазар спустился с крыльца, и Черити тут же отбежала на несколько шагов назад, увязая в снегу. Не знай я, что к чему, решила бы, что она его боится.

— Мы можем отыскать другое место, — сказал он. — Найти какое-нибудь занятие. Важно только одно — чтобы мы были вместе. Черити, я скучаю по тебе.

Она уставилась на замерзшую землю:

— А я по тебе не скучаю.

Ее слова причинили Балтазару такую боль, что он вздрогнул. Я положила руку ему на плечо, другого утешения я ему предложить не могла. Лукас посмотрел на меня, но ничего не сказал.

— Ты мне слишком о многом напоминаешь, — продолжала Черити. — О том, каково это — чувствовать себя живой. Думать о солнечном свете как о чем-то, чем можно наслаждаться, а не с трудом выносить. Дышать и понимать, что это тебя меняет, освежает, пробуждает, а не втягивать и выпускать обратно воздух по старой бесполезной привычке, которая дразнит тебя, напоминая, какой ты когда-то была. Вздыхать и чувствовать облегчение. Плакать, чтобы печаль твоя проходила, а не запирать ее внутри, становясь все более растерянной, не понимающей, кто ты такая...

— Я знаю, кто я, — сказал Балтазар.

Она покачала головой:

— Нет, Балтазар. Не знаешь.

— Ну хотя бы пообещай мне, что ты покинешь клан. — Голос его дрогнул, и мое сердце заныло. — До тех пор, пока ты с ними, тебе будет угрожать Черный Крест.

Черити злобно глянула на Лукаса:

— Пока ты шляешься с Черным Крестом, тебе будет угрожать мой клан. Поэтому, прежде чем давать советы, Балтазар, попробуй принять хоть один. И убирайся отсюда немедленно.

— Черити, мы не можем уйти вот так.

Страх нахлынул на меня с такой силой, что я пошатнулась.

— Она сказала «немедленно».

Оба оглянулись на меня. Лукас спросил:

— Что?

Я ощутила это раньше, чем успела осознать.

— Они здесь. Наблюдают за нами. Думаю, нам лучше уйти.

Черити улыбнулась мне:

— Ты слишком умна, чтобы таскаться с охотником на вампиров. Может быть, тебе удастся выбраться живой.

Лукас повернулся к небольшой рощице в паре сотен ярдов от нас и прищурился.

— Идите к пикапу.

— Погоди! — Балтазар в отчаянии наблюдал, как Черити направляется в сторону рощицы. — Дай мне еще один шанс достучаться до нее!

— К пикапу, — повторил Лукас. Я видела, как ему хочется вступить в сражение, но он продолжал оберегать меня. — Сейчас же!

Все инстинкты кричали мне «беги!», но другие инстинкты, вампирские, подсказали, что бегущая добыча гораздо соблазнительнее. Я заставила себя медленно идти в сторону пикапа, да еще взяла за руку Балтазара и потянула его за собой. Лукас, пятясь к водительской дверце, держал кол наготове.

Желудок сжался, когда я увидела позади Черити следы по меньшей мере полудюжины людей. Я не сомневалась, что все они где-то рядом, наблюдают за нами. Мне казалось, что я чувствую на себе их взгляды, а когда ветер зашелестел в ветвях обледеневших деревьев, мне почудилось, что я слышу отдаленный смех.

Балтазар пошел чуть быстрее.

— С нами все будет хорошо, — бросил он.

— Что-то я сомневаюсь, — ответила я, но мы уже подошли к пикапу и прыгнули в него. Дверцы с двух сторон хлопнули одновременно, и Лукас с Балтазаром тут же заперли их. — Давайте поторопимся, а?

Лукас завел машину, и пикап рванул вперед. Когда мы повернули, фары осветили Черити, стоявшую в поле и смотревшую нам вслед.

— Она думает, что теперь я против нее. — Балтазар уперся своими большими руками в приборную доску.

— Ты еще поговоришь с Черити, — утешила его я. — Ты и сам это знаешь. И она поймет.

— Черити поймет, почему я вожу дружбу с охотником Черного Креста? Значит, она понимает больше, чем я.

— Все будет хорошо, — пообещала я.

Лукас искоса глянул на нас и снова решительно уставился на дорогу.

Снег пошел сильнее и гуще. К тому времени, как мы добрались до центра Альбиона, у колес припаркованных машин уже образовались настоящие сугробы.

— Может быть вам, ребята, не стоит сегодня возвращаться обратно? — спросил Лукас. — Позвоните предкам. Скажите, что невозможно ехать по таким дорогам.

— Ну, час у нас еще есть, несмотря на снегопад.

Этого времени хватит, чтобы добраться до школы.

Балтазар поднял воротник пальто, словно уже замерз.

Я знала, что стоит мне попросить Балтазара, и он останется. И мне хотелось этого, чтобы провести с Лукасом хотя бы несколько минут наедине. Если мы сумеем убедить моих родителей, что ехать до утра невозможно, пока дороги не расчистят, у нас будут долгие часы... а бедному Балтазару придется дожидаться где-то рядом. Я буду чувствовать себя неловко, а Балтазару будет еще хуже, а он и так выглядит несчастным. Ему нужно вернуться в академию «Вечная ночь».

— Мы поедем прямо сейчас, — сказала я Лукасу. — Так будет лучше.

Лукас смотрел на меня, и на его лице разочарование сменилось чем-то другим, чего я понять не смогла.

— Может, и так.

После этого никто из нас не знал, что сказать.

Балтазар, похоже, был настолько расстроен, что даже не заметил возникшего между нами напряжения. Он просто открыл дверцу пикапа. В кабину ворвался ледяной ветер, сдув мне волосы на глаза. Лукас уже снова смотрел на дорогу, как человек, задумавший побег. Балтазар протянул мне руку. Я оперлась на нее и слабым голосом произнесла:

— До свидания, Лукас.

Он наклонился, чтобы закрыть за мной дверцу.

— Увидимся через месяц. Амхерст. Городская площадь. Обычное время. Хорошо? — Он вздохнул и криво улыбнулся. — Люблю тебя.

— Я тоже тебя люблю. — Но впервые в жизни эти слова ничего не исправили.

Следующие несколько дней у нас с Балтазаром было настолько отвратительное настроение, что я предложила сделать вид, будто мы поссорились. Ни он, ни я не могли притворяться счастливой парой. Но через неделю мы, конечно, постараемся взять себя в руки и прикинуться, что помирились.

Однако теперь мне пришлось много времени проводить в одиночестве, и тревога все нарастала. Я вспоминала, как мы с Лукасом расстались, и земля уходила у меня из-под ног.

Вик заметил это и попытался поднять мне настроение, предложив научить играть в шахматы, но я то и дело раздражалась и отвлекалась и не могла запомнить даже правила, не говоря уж о стратегии.

— Ты стала сама не своя, — сказал мне Вик как-то днем, когда мы с ним разбирали присланные на этой неделе продукты.

Похоже, ученики-люди даже не замечали, что многие их одноклассники никогда не приходили сюда; они были слишком заняты тем, что забирали заказанные посылки — коробки с макаронами, пачки печенья. Вик сунул в свою холщовую сумку две бутылки апельсиновой содовой воды.