И вспыхнет пламя

- Это никоим образом не сможет возместить ваши потери, но в качестве символа нашей благодарности, мы бы хотели, чтобы каждая из семей трибутов Дистрикта11 каждый год получала наш месячный выигрыш до конца наших жизней.

Толпа не может не реагировать вздохами и шепотом. Ничего подобного не было раньше. Я даже не знаю, является ли это законным. Вероятно, он тоже не знает, раз не спросил, позволено ли это. Что касается самих семей, они просто уставились на нас, повергнутые в шок. Их жизни изменились навсегда, когда Цэп и Рута погибли, но этот подарок изменит их вновь. Месячный выигрыш трибута может легко прокормить семью в течение года. Пока мы живы, голодать они не будут.

Я смотрю на Пита, а он посылает мне грустную улыбку. Я слышу голос Хеймитча: «Ты могла сделать все еще хуже». В этот момент я не могу вообразить, как я могла сделать лучше. Подарок… это прекрасно. Так что, когда я поднимаюсь на цыпочки, чтобы поцеловать его, это вовсе не кажется принуждением.

Мэр выходит вперед и дарит каждому из нас мемориальную доску, которая так огромна, что мне приходится положить свой букет, чтобы удержать ее. Церемония подходи к концу, когда я замечаю одну из сестер Руты, уставившуюся на меня. Ей около девяти, и она почти точная копия Руты, вплоть до того, как она стоит, слегка раздвинув руки. Несмотря на хорошие новости о выигрыше, она не радуется. На самом деле ее взгляд укоризнен. Это потому, что я не спасла Руту?

Нет, это потому, что я все еще не поблагодарила ее, думаю я.

Я чувствую волну позора, захлестывающую меня. Девочка права. Как я могу стоять здесь, ничего не делая и не говоря, оставляя все слова Питу? Если бы она победила, Рута, то никогда бы не позволила моей смерти пройти незамеченной. Я помню, как на арене я покрывала ее цветами, чтобы убедиться, что ее потеря не станет незначительной. Но тот жест не будет значить ничего, если я не продолжу сейчас.

- Подождите! - Я делаю неуверенный шаг вперед, прижимая к груди мемориальную доску. Предоставленное мне время уже закончилось, но я должна коечто сказать. Должна так много… И даже если бы я пообещала весь свой выигрыш этим семьям сегодня, это не извинило бы мое молчание. - Подождите, пожалуйста.

Я не знаю с чего начать, но как только у меня это получается, слова льются из моих губ так, словно они неосознанно формировались в моей голове в течение долгого времени.

- Я бы хотела поблагодарить трибутов из Дистрикта11, - произношу я. Я смотрю на пару женщин, сидящих со стороны Цепа. - Я разговаривала с Цепом всего один раз, но этого раза хватило, чтобы он спас мне жизнь. Я не знала его, но я всегда уважала его. За силу. За отказ участвовать в Играх на чьихто условиях, кроме своих. Профи хотели, чтобы он был в их команде с самого начала, но он отказался. Я уважала его за это.

Впервые сутулая старушка (бабушка Цепа?) поднимает голову и на ее губах играет некоторое подобие улыбки.

Толпа теперь стоит тихо, настолько тихо, что мне интересно, как это возможно. Они должны все задерживать дыхание.

Я поворачиваюсь к семье Руты.

- Но я чувствую, что действительно знала Руту, и она всегда будет со мной. Все красивое напоминает мне о ней. Я вижу ее в желтых цветах на лугу рядом со своим домом. Я вижу ее в сойкахпересмешницах, которые поют на деревьях. Но больше всего я вижу ее в своей сестре Прим. - Мой голос подводит меня, но я почти закончила. - Спасибо вам за ваших детей. - Я поднимаю подбородок, чтобы обратиться к толпе. - И спасибо вам за хлеб.

Я стою там, чувствуя себя разбитой и маленькой, ощущая тысячи глаз, направленных на меня. Долгая пауза. А потом гдето в толпе ктото насвистывает мелодию Руты, предназначенную для соекпересмешниц. Ту, которая означала конец рабочего дня в садах. Ту, которая означала безопасность на арене. К концу мелодии я нашла свистуна - высохшего старика в застиранной красной рубашке и комбинезоне. Его глаза встретили мои.

То, что происходит дальше, не может быть просто случайностью. Это слишком хорошо выполнено, чтобы быть спонтанным, потому что это совершается в полном единстве. Все подносят к губам три средних пальца левой руки и протягивают ее в мою сторону. Это знак нашего Двенадцатого Дистрикта, последнее прощание, которое я посвятила Руте на арене.

Если бы я не говорила с президентом Сноу, этот жест мог довести меня до слез. Но его недавние указания успокоить дистрикты звучат в моих ушах, и это наполняет меня страхом. Что он подумает об этом приветствии публикой девчонки, которая бросила вызов Капитолию?

Полное осознание того, что я сделала, поражает меня. Это не было задумано. Я просто хотела сказать спасибо. Но я вызвала нечто опасное. Акт несогласия от людей Дистрикта11. Именно вещи такого рода я должна была искоренить!

Я пытаюсь придумать чтонибудь, что можно сказать, чтобы сгладить, то, что сейчас произошло, свести это на нет, но вот я уже могу слышать тихий щелчок, свидетельствующий о том, что мой микрофон отключен, и мэр берет инициативу в свои руки. Пит и я принимаем заключительный взрыв аплодисментов. Он ведет меня обратно к дверям, не догадываясь о том, что чтото прошло не так, как надо.

Я чувствую себя странно и на мгновение останавливаюсь. Маленькие вспышки солнечного цвета мелькают у меня перед глазами.

- Ты в порядке? - спрашивает Пит.

- Всего лишь головокружение. Солнце было слишком ярким, - говорю я, смотря на его букет. - Я забыла свои цветы, - бормочу я.

- Я возьму их, - говорит он.

- Я сама, - отвечаю я.

К этому времени мы были бы уже в безопасности в Доме Правосудия, если бы я не остановилась и не оставила бы свои цветы. Вместо этого с затемненной части веранды мы видим все.

Пара Миротворцев тянет старика, который свистел, наверх по ступенькам. Они заставляют его встать на колени перед толпой и отправляют пулю прямо ему в голову.

Глава 5

Мужчина только успел рухнуть на землю, когда стена из белых униформ Миротворцев заслонила нам обзор. У некоторых солдат в руках автоматическое оружие, которым они подталкивают нас обратно к двери.

- Мы и так идем! - говорит Пит, отпихивая Миротворца, который давит на меня. - Мы сделаем это, хорошо? Давай, Китнисс! - Его рука обхватывает меня и ведет обратно в Дом Правосудия. Миротворцы следуют за нами, не отставая ни на шаг. Как только мы оказываемся внутри, я слышу дверной хлопок и шаги Миротворцев теперь уже в сторону толпы.

Хеймитч, Эффи, Порция и Цинна ждут нас, стоя под большим экраном, вмонтированным в стену, на их лицах написано беспокойство.

- Что случилось? - торопливо спрашивает Эффи. - Нам перестали показывать, что происходит, сразу после красивой речи Китнисс, а потом Хеймитч сказал, что слышал выстрел, но это смешно. Хотя… кто знает, везде есть ненормальные.

- Ничего не случилось, Эффи. Просто выхлопные газы из старого грузовика, - спокойно говорит Пит.

Еще два выстрела. Кто это был? Бабушка Цепа. Одна из маленьких сестер Руты?

- Вы оба. За мной, - говорит Хеймитч. Мы с Питом следуем за ним, оставляя других. Миротворцы, окружающие Дом Правосудия, теперь, когда мы благополучно оказались внутри, мало интересуются нашим движением. Мы поднимаемся по великолепной красоты мраморной лестнице. Наверху есть длинный зал с потертым ковром на полу. Двустворчатые двери стоят открытые, приглашая нас в первую комнату, с которой мы сталкиваемся. Потолок здесь, должно быть, двадцать футов [6] высотой. Композиции из фруктов и цветов, вырезанные и слепленные маленькие пухленькие детки с крылышками смотрят на нас со всех сторон. Вазы с цветами испускают надоедливый аромат, заставляющий мои глаза слезиться. Наша вечерняя одежда висит на шкафах напротив стены. Эта комната была приготовлена для нашего использования, но мы пробыли там достаточно долго, чтобы наших подарков по уменьшилось. Хеймитч сдергивает с нас микрофоны, засовывает их под подушки дивана и машет нам, чтобы мы шли за ним.